Гарри Стейн - Серебряная пуля
— Конечно, мы собрались что-нибудь перехватить в кафетерии.
Через десять минут они сидели в офисе Стиллмана и слушали рассказ о его головокружительной карьере в АИРе. Пятнадцать лет назад, как он беспечно заметил, он тоже был таким же младшим сотрудником-первогодком.
— Сегодня восемнадцать человек работают на меня. — Он улыбнулся. — Собираюсь довести их количество до тридцати. В последнее время мы, к счастью, привлекли значительные фонды для финансирования работы по раку груди.
Блестящая карьера Стиллмана, как уже хорошо знали молодые люди, была построена на том, что он первый начал работу в области теории молекулярного источника страшной болезни. И, пока предыдущие исследователи сосредоточились на хирургическом вмешательстве и химиотерапии, Стиллман нацелился на источник болезни. Он исследовал возможные отклонения от нормы в молекулах ДНК, изучал, каких протеинов в опухолях груди избыток, а каких нет вовсе, состав химических веществ внутри раковых клеток, способных самовоспроизводиться с такой смертоносной эффективностью.
— Хотите знать, над чем я собираюсь работать? — спросил он. — Еще один великий прорыв!
Лица гостей засветились. Они чувствовали себя так, будто их пригласили снять покрывало с очередного шедевра Да Винчи.
Стиллман медленно встал.
— Вы любите оперу?
— Я люблю, — сконфуженно признался Логан.
— Есть какая-то любимая?
— Моцарт. «Женитьба Фигаро».
Стиллман усмехнулся, как показалось, снисходительно.
— А доктор Рестон?
Тот колебался.
— Пожалуй, «Томми». Чья — не знаю.
Стиллман повернулся к Логану с сердитым лицом.
— Очевидно, доктор Рестон не разделяет нашего с вами почтения к прошлому. Очень плохо. А ведь именно там мы собираемся найти многие ответы на сегодняшние вопросы.
Стиллман взял компакт-диск с нижней полки и включил проигрыватель.
— Это «Нерон» Бойто. Возможно, посложнее, чем те, к каким вы привыкли. Но, надеюсь, вам понравится.
Первые аккорды заполнили комнату, он сел на свое место за столом. Открыл ящик и вынул большую папку с металлическими застежками.
— Это началось год назад, — сказал он. — Пришла пациентка и попросила меня обследовать ее сиськи.
Этим словом, казалось, он хотел шокировать молодых людей. Реакцией Логана он остался доволен.
— Это же моя работа, — объяснил он ровным голосом. — Я здесь один из самых главных специалистов по сиськам. — Перехватив улыбку Рестона, ухмыльнулся. — Кстати, я не скромник, как Ларсен. Они мне нравятся и здоровые.
Застигнутый врасплох таким эпатажем Стиллмана, Логан ничего не ответил.
Что здесь происходит? Если Стиллман решил расположить их к себе, то делает это, пожалуй, весьма любопытным способом. Он снова принял деловой вид.
— У нее было раковое образование в худшем варианте — диффузная опухоль, а не в форме уплотнения. Но суть в том, что я заметил нечто совершенно необычное. Когда я потерял всякую надежду, к моему удивлению, некоторые из опухолей, не все, вдруг исчезли. — Он многозначительно замолк. — Вот вам урок, джентльмены, всегда быть настороже и допускать возможность самых невероятных исключений из правил. Именно здесь хранятся секреты. Оказалось, эта женщина в то же самое время пила витамины, причем совершенно для других целей.
— А можно узнать, для каких? — прервал доктора Рестон.
Стиллман бросил на него быстрый раздраженный взгляд.
— Конечно. Но после того как я получу патент. — Он снова вернулся к профессиональному тону и сменил тему разговора. — И вообще, мы работаем над целым рядом интересных проблем в лаборатории.
Он вынул из папки две черно-белые фотографии восемь на десять.
— Вот, обратите внимание на эти микроснимки со злокачественными клетками в груди, прорастающими в питательной среде.
Было совершенно ясно, что клетки расположены хаотически и это характерно для злокачественных образований груди. Некоторые соединились вместе, как звезды на ночном небе Ван-Гога. Другие, слишком большие, уродливой формы. Некоторые просто сгрудились в кучу.
— И вот, — сказал он, показывая второй снимок, — те же самые клетки после шестинедельного применения одного из новейших химиотерапевтических веществ, которые мы разрабатываем. — Он помолчал. — Могу сказать, что в нем новый микотоксин, один из тех, которые специалист в этой области привез в прошлом году с Амазонки.
Перемена невероятная. Больше половины клеток умирали, их ядра съежились, и ни в одной из секций на снимке не оставалось живых отвратительных клеток.
— Невероятно! — воскликнул Рестон.
Стиллман сдержанно кивнул.
— Да, невероятно. — Он встал, давая понять, что беседа закончена. — Я рад, что вам было интересно.
Он пропустил Рестона вперед и повернулся к Дэну.
— Конечно, мы прекрасно сознаем, что до успешного клинического лечения еще долгий путь.
— Да, сэр.
— Наверное, вы уже поняли, я — трудный человек, доктор Логан, и вообще плюю на тех, кого оскорбляю. — Логан почувствовал неловкость, молча расплылся в глупой улыбке. Но Стиллман и не ждал ответа.
— Просто имейте это в виду. У меня протоколов гораздо больше, чем у кого-то еще в АИРе. И почти вдвое больше, чем у Шейна.
У Логана почти не было времени чему-то удивляться. Он провел всю вторую половину дня в компьютерном центре института, пытаясь изучить систему, которая оказалась сложнее, чем он думал. Он не мог отойти от компьютера, не добившись результата. Каждая процедура, начиная от назначения антибиотиков до слежения за лечением пациента, — все пропускалось через эту машину.
Лишь в начале девятого Дэн выключил компьютер и заставил себя подняться на двенадцатый этаж в комнату Рочелл Боудин.
— Извините, что задержался, я здесь еще новенький.
— А где доктор Левитт? — Роджер давал понять, что недоволен.
— Он на дежурстве. — Логан помолчал. — Я уверен, что время от времени вы будете его видеть, но в основном вы теперь будете иметь дело со мной.
Боудины переглянулись.
— А что вы знаете о состоянии моей жены? — требовательно спросил Роджер.
— Ну, я-то буду работать под руководством старших врачей, но хочу, чтобы вы свободно обсуждали со мной все проблемы.
Рочелл впервые оглядела его с ног до головы.
— Я не уверена, что любой доктор способен понять мое самочувствие.
— И все же попытаемся.
И так, мягко подталкивая, Логан заставил ее рассказать историю болезни, начиная с диагноза, поставленного пять месяцев назад, разочарования местными докторами в Цинциннати и до бурных отношений с сотрудниками института. Роджер внимательно слушал, изредка вставляя едкие замечания о тех, с кем у них были особые проблемы.
Когда Рочелл кончила, Логан задал несколько вопросов. Чем больше всего они недовольны в институте? Им не нравится назначенный курс лечения или, может быть, дело просто в отношении к ним?
— И то, и другое, — сказал Роджер. — Речь идет о жизни Рочелл, но, кажется, никто в этом проклятом месте не может этого понять!
Логан кивнул.
— Я слышал, вы раньше говорили, что у вас такое чувство, будто вы теряете над собой контроль. Я понимаю это. И думаю, мы оба должны постараться быть чуткими. Со своей стороны я обещаю, что буду стараться.
Логан объяснил, что он тоже рассчитывает на помощь с их стороны. Если изложить коротко, они не должны доставлять ему проблем по выполнению протокола.
— Ну ладно, мы уже согласились на химию, — быстро проговорил Роджер. — Вам этого мало?
Логан постарался не показывать раздражения. Именно это беспокоило его больше всего.
— Ну что вы, — спокойно ответил он, — спасибо.
Во всяком случае, на данный момент так оно и было.
— Я буду вас вести и приду завтра.
Рочелл благодарно посмотрела на него.
— Спасибо, доктор Логан, — сказала она тихо.
Итак, подумал он, позволив себе улыбнуться, выходя из ее палаты, может, вот так и надо ладить с этими двумя? Разделять и властвовать.
Он все еще продолжал улыбаться, когда увидел Шейна, выходившего из палаты напротив.
— Вы производите впечатление весьма удовлетворенного человека, а не такого, что трудится без сна и отдыха.
Логан понял с облегчением, что Шейн не знает о его визите к Стиллману.
— Но на самом деле, сэр…
— Сеф. Я же хороший парень, вы забыли?
— На самом деле, Сеф, мне правда это нравится.
— Услышать такое от человека, только что вышедшего из комнаты ужасов, — он кивнул в сторону палаты Боудин. — Она, кстати, на попечении Ларсена.
— Стараюсь делать все, что от меня зависит. Я придерживаюсь теории, что в каждом человеке есть что-то хорошее.
Шейн похлопал его по плечу.
— Ах, какой оптимист! У нас здесь таких немного. — Он помолчал. — Итак, значит, дела у вас идут хорошо? Но я не давал вам списка доброжелателей.
