Артур Хейли - В высших сферах
Чиновник Иммиграционной службы отрицательно покачал головой.
— Нет, здесь на берег ты не сойдешь. — И, обращаясь к капитану Яаабеку, добавил: — Я издам приказ о задержании безбилетника, капитан. И вы будете отвечать, если он не сойдет на берег.
— Мы позаботимся об этом, — сказал агент пароходной компании.
Чиновник Иммиграционной службы кивнул.
— Вся остальная команда проверена.
Из столовой начали выходить люди, и тут Стабби Гейтс произнес:
— Можно вас на одно слово, мистер?
Удивленный чиновник сказал:
— Да.
Те, кто уже выходил, задержались в дверях, а человека два вернулись.
— Я насчет этого самого Анри.
— А в чем дело? — В голосе чиновника Иммиграционной службы прозвучало раздражение.
— Ну, словом, ведь через пару деньков Рождество и мы будем в этом порту, и вот некоторые из нас подумали, что, может, мы могли бы взять с собой Анри на берег — на один только вечер.
Чиновник резко произнес:
— Я только что сказал, что он не должен покидать судно.
Голос Стабби Гейца загремел:
— Да знаю я это, но хоть на пять чертовых минут неужели вы не можете забыть вашу чертову бюрократию? — Он не намеревался давать волю гневу, но презирал, как все моряки, чиновников, служащих на берегу.
— Хватит! — резко произнес чиновник, сверкая глазами.
Тут вышел вперед капитан Яаабек. Находившиеся в комнате моряки замерли.
— Вам, может, и хватит, упрямый вы осел! — произнес Стаб-би Гейтс. — Но когда малый почти два года не сходил на берег, а на пороге Рождество…
— Гейтс, — спокойно произнес капитан. — Закончим на этом.
Воцарилась тишина. Чиновник Иммиграционной службы покраснел, потом успокоился. Теперь уже он засомневался и посмотрел на Стабби Гейтса.
— Вы что, утверждаете, — сказал он, — что этот человек по имени Дюваль два года не был на берегу?
— Ну не совсем два года, — спокойно вмешался капитан Яаабек. Он хорошо говорил по-английски, лишь с легким налетом своего родного норвежского. — С тех пор как этот молодой человек сел безбилетником на мое судно двадцать месяцев назад, ни одна страна не разрешила ему сойти на берег. В каждом порту мне говорили одно и то же: «У него нет паспорта, нет никаких документов. Значит, он не может покинуть вас. Он — ваш». — Капитан поднял свои крупные руки моряка и в вопросительном жесте расставил пальцы. — Так что же мне с ним делать — отдать его рыбам на съедение, потому что ни одна страна не впускает его?
Напряжение рассосалось. Стабби Гейтс молча отошел в знак уважения к капитану.
Чиновник Иммиграционной службы — уже совсем не резко — с сомнением произнес:
— Он утверждает, что он француз, так как родился во Французском Сомали.
— Это правда, — сказал капитан. — К сожалению, французы тоже требуют документы, а у этого человека их нет. Он клянется мне, что у него никогда не было бумаг, и я ему верю. Он честный и хороший работник. Это можно понять за двадцать-то месяцев.
Анри Дюваль следил за обменом репликами, переводя с надеждой взгляд с одного лица на другое. Теперь он посмотрел на чиновника.
— Мне очень жаль. В Канаде он не может сойти на берег. — Чиновник был явно смущен. Несмотря на внешнюю суровость, он не был жестоким человеком и порой хотел, чтобы правила на его работе были более гибкими. И чуть ли не извиняющимся тоном он добавил: — Боюсь, я ничего не могу тут сделать, капитан.
— Даже ни одной ночи на берегу? — не отступался Стабби Гейтс со свойственным кокни упорством.
— Даже ни одной ночи. — Ответ прозвучал непреклонно. — Я сейчас составлю соответствующий приказ.
С тех пор как судно стало у причала, прошел час, и начали спускаться сумерки.
4
В две-три минуты двенадцатого по времени Ванкувера, приблизительно через два часа после того, как премьер-министр в Оттаве лег в постель, у темного пустынного входа на пирс Ла-Пуэнт остановилось под проливным дождем такси.
Из него вышли двое мужчин. Один был репортер, другой — фотограф из ванкуверской газеты «Пост».
Репортер Дэн Орлифф, крупный мужчина около сорока лет, со своим красным широким лицом и раскованными манерами больше походил на добродушного фермера, чем на преуспевающего и порой беспощадного газетчика. В противоположность ему фотограф Уолли де Вере был высокий, худощавый, со стремительными движениями и налетом вечного пессимизма.
Такси отъехало, а Дэн Орлифф, зажав рукой воротник пальто, чтобы защититься от дождя и ветра, стал осматриваться. Сначала, когда вдруг исчезли фары такси, трудно было что-либо увидеть. Вокруг них были какие-то неясные призрачные формы и пятна черноты, а впереди — плеск воды. Тихие опустевшие здания смутно вырисовывались — их очертания расплывались во мраке. Затем постепенно, по мере того как глаза привыкали к темноте, ближайшие тени обрели форму, и Дэн Орлифф увидел, что они стоят на широком цементном причале параллельно берегу.
Позади них, на дороге, по которой их привезло такси, возвышались цилиндры элеватора и темные сараи доков. Неподалеку на причале высились горы судовых грузов, накрытые брезентом, и от причала уходили вдаль два дока, словно руки на воде. У каждого дока с обеих сторон стояли пришвартованные суда, и несколько огней, горевших в тумане, указывали на то, что судов всего пять. Но нигде не было ни людей, ни какого-либо движения.
Де Вере, взвалив на плечи камеру и оборудование, указал на суда:
— Которое из них?
Дэн Орлифф с помощью карманного фонарика посмотрел на записку, которую ночной редактор дал ему полчаса назад, получив наводку по телефону.
— Нам нужен «Вастервик», — сказал он. — Это, наверное, один из них.
Он повернул направо, и фотограф последовал за ним. Уже через минуту после того, как они вылезли из машины, по плащам их ручьями текла вода. Дэн почувствовал, что и брюки у него промокли, а за воротником по спине побежала струйка.
— Не мешало бы им, — заметил де Вере, — иметь тут информационную будку с куколкой. — Они осторожно пробирались по разбитым ящикам и сплющенным канистрам от масла. — А кто все-таки этот тип, которого мы ищем?
— Его зовут Анри Дюваль, — сказал Дэн. — Судя по данным редакции, это человек без гражданства и его не выпускают с судна.
Фотограф с умным видом кивнул.
— Трогательно до слез, а? Ясное дело: канун Рождества, и никакой комнаты в гостинице.
— Что ж, можно и под этим углом посмотреть, — признал Дэн. — Может, тебе и написать об этом.
— Нет уж, — сказал де Вере. — Когда мы здесь покончим, я сяду сушить напечатанные снимки. А кроме того, могу поставить десять против пяти, что этот малый — шарлатан.
Дэн покачал головой:
— Не выйдет. Ты ведь можешь и выиграть.
Теперь они уже дошли до середины правого дока, осторожно продвигаясь вдоль товарных вагонов. В пятидесяти футах под ними поблескивала в темноте вода и дождь барабанил по накату волн в гавани.
Подойдя к первому судну, они запрокинули головы, чтобы прочесть его название. Оно было написано по-русски.
— Пошли дальше, — сказал Дэн. — Это не здесь.
— Оно будет последним, — предсказал фотограф. — Всегда так бывает.
А оно оказалось следующим. Название «Вастервик» значилось на выпуклом носу. А под ним — проржавевшая, прогнившая обшивка.
— Неужели это корыто все еще плавает? — В голосе де Вере звучало недоверие. — Или кто-то решил над нами подшутить?
Они взобрались по ветхим сходням и стояли, видимо, на главной палубе судна.
Из дока, даже в темноте, «Вастервик» выглядел весьма потрепанным. А теперь, вблизи, признаки старения и недосмотра стали еще заметнее. На выцветшей краске надстроек, дверей и переборок были большие пятна ржавчины. В других местах остатки краски висели лохмотьями. При свете одинокой лампочки над сходнями виднелась грязь на палубе у них под ногами, а рядом стояло несколько открытых коробок, в которых, судя по всему, лежали отбросы. Немного впереди стальной вентилятор заржавел и вывалился из своего гнезда. Отремонтировать его, по-видимому, было невозможно, поэтому он просто валялся на палубе.
Дэн вдохнул.
— Ага, — сказал фотограф. — Я это тоже почувствовал.
Из глубины судна отчаянно воняло удобрением.
— Попробуем зайти сюда, — сказал Дэн.
Он открыл стальную дверь и пошел вниз по узкому коридору.
Через несколько ярдов коридор раздваивался. Справа был ряд дверей в каюты — явно для офицеров. Дэн свернул налево и направился к двери, из которой струился свет. Это оказался камбуз.
Стабби Гейтс в промасленной робе сидел за столом и листал журнал с «девочками».
— Привет, братва, — сказал он. — Кто будете?
— Я из ванкуверской газеты «Пост», — сказал ему Дэн. — Ищу человека по имени Анри Дюваль.
