Клайв Баркер - Зомби
Вопреки всему, Крис сочла кавардак в кабинете скорее трогательным, чем отвратительным. Мило нужен человек, который привнесет порядок в его жизнь, станет прибираться каждый вечер после работы. Самому ему не справиться. Не его в том вина, рассуждала она, такова натура… Она чувствовала себя сестрой, выполняющей домашнюю работу, пока он спит, подругой, подсовывающей ответы к важному тесту, матерью, приглядывающей за тем, чтобы дитя отправилось в школу причесанным. Конечно же, она знала, что не является ни одной из перечисленных, но скоро он признает ее достоинства. Закончились серые дни.
С улыбкой подошла она к столу и торжествующе положила исправленный текст на стеклянную поверхность, где утром его найдет Мило. Не заметить невозможно.
Сложив стикеры в кучку, она расположила свои страницы между переполненной пепельницей и темными кругами, оставленными кофейной чашкой. Чтобы листки не разлетелись, она прижала их сверху пресс-папье, с обеих сторон аккуратно положила по карандашу и собралась уходить.
Тележка с громыханием выкатилась из кабинета Рипа и поехала в эту сторону.
Что, если уборщица переложит бумаги, когда будет протирать стол, и куда-нибудь засунет творение Крис?
Надо попросить ее не трогать стол.
Но что, если эта женщина не поймет объяснений?
Крис вздохнула и сама опростала пепельницу, выкинула в мусорное ведро пустые банки и протерла стеклянную столешницу. Теперь стол убирать не надо. Последний штрих: блокнот оказался под телефоном, а теперь пора уходить, пока ее не застукали в чужом кабинете, но тут в потревоженном механизме телефона что-то дзинькнуло, спровоцированное толчком. Она моргнула.
И увидела то, что было написано на верхней странице блокнота.
Моргнув еще раз, она перечитала запись — ум лихорадочно работал.
Наспех накорябанная небрежным почерком Мило запись, последняя мысль заканчивающегося дня:
БИЛЛ С. НАПИШЕТ "КОРОЛЕВУ ЗОМБИ". КТО ЕГО АГЕНТ?
Расширившимися глазами она смотрела на блокнот.
Попереминалась с ноги на ногу. Посмотрела в окно и узрела лишь тьму. Перечитала написанное еще раз, тут зажгло в глазах. Смысл предельно ясен.
Мило поручил сценарий кому-то другому.
О ней даже не подумал.
О ней никогда не думают.
Хорошо еще, если дадут премию. Нет, наверное, и этого от них не дождешься.
Вдруг у Крис словно пелена спала с глаз.
Можно даже представить себе на экране имя другого сценариста. Может, одно имя Мило. Бывало и такое.
Вот так всегда, подумала она.
Конечно же, заявлять протест нельзя, потому что это приведет к третейскому суду, который, в свою очередь, выявит истинного автора, чью работу присвоила она.
Меня провели. Опять.
На этот раз я не собираюсь довольствоваться брошенной костью. Никоим образом.
Дальше все будет по-другому.
Она взяла пепельницу и с силой швырнула ее об стену, попав как раз в раму репродукции Лероя Неймана. Затем забрала свои бумаги и вышла из кабинета. Осколки битого стекла пристали к подошве и хрустели под ногами.
Испуганная уборщица попятилась от нее.
— Ну нет! — выдача ей Крис сквозь слезы ярости. — Comprende?[31] Извините. Простите…
Я допустила ошибку. Ужасную, страшную ошибку.
Или кто-то другой допустил.
Вернувшись в свой кабинет, она порылась в папке и нашла исходный сюжет, предложенный неким никому не ведомым Роджером Р. Райманом. Даже агента у него не было. На титульном листе значились оба его телефона: домашний и рабочий.
Крис схватила трубку и с такой яростью стала набирать номер, что сломала ноготь.
Сначала он даже не понял, кто ему звонит. Но когда она произнесла магические слова: "Не открывайте дверь", Райман едва не всосался в трубку, чтобы облобызать Крис.
Конечно же, он может встретиться где угодно, когда ей будет удобно.
Она дала ему адрес Мило.
Раймана вовсе не удивило предложение встретиться на вечеринке в честь Дня святого Валентина.
3. В ГОСТИНИЦЕ
Обливаясь слезами, ДЕВУШКА звонит домой. Когда входит ДИРЕКТОР, она уже собралась принять ванну.
Все будет хорошо. "Ты справишься", — уверяет ее он. Он сам лично поработает с ней. Во время репетиции он играет роль зомби, прикасается к ней, хватает, прижимает к себе. Забыв о сценарии, она отчаянно отвечает ему. Ведь он нужен ей. И она думает, что тоже нужна ему.
4. НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ
Еще один звонок домой — на сей раз разговор совсем другой. Да, все в порядке. Все-таки она решила остаться здесь.
— И знаешь что, мама? Я познакомилась тут кое с кем. Он не просто какой-нибудь обыкновенный мужчина. Его в самом деле волнует то, что происходит со мной…
Отличненько, размышляла она. Теперь остается единственный вопрос: как она его узнает?
Мимо проносились фигуры разнообразных форм и размеров, наряженные во всевозможные костюмы. Мелькали шляпы в форме сердец, платья со стрелами, замысловатые башмачки, вульгарные футболки, причудливые шпильки, узорчатые банданы, спортивные костюмы из Беверли-центра, штучки с авеню Мелроуз. В укромных уголках мишки-тедди тискали любовные письма, приколотые на груди у тедди-медведиц; у потолка, словно воздушные пузыри на поверхности аквариума, плавали надутые гелием шары. Она задыхалась в водовороте раскачивающихся и подпрыгивающих неопознанных людей; светящиеся в лучах ультрафиолета зубы и воротнички слепили ее; она пыталась отыскать просвет между телами, пока музыка водоворотом опять не закружила их вокруг нее. Когда она медленно, словно выгребая против течения, пробиралась сквозь толпу к ближайшей двери, ее попыталось схватить нечто напоминающее пинцет, а притаившиеся в тенях медведи провожали ее взглядом черных блестящих акульих глаз.
От следующей мелодии, "Переждем восьмидесятые" Кап-ла де Вилле, завибрировал воздух. Вокруг аляповатого аляфуршета собрались мужчины с длинными шеями и подстриженными усами. Она уже прошла было мимо них, когда заметила громадную крашеную башку, из которой вырастали распахнутые крылья чайки, сходившиеся в скучной желчной точке физиономии. Мужчина макал hors d'oeuvres[32] в соусницу и шутил, лицо блестело тонким слоем испарины.
— Рип…
Он схватил ее за плечи, да так и держал на расстоянии вытянутой руки, пока не закончил шутку, словно она без приглашения ввалилась на прослушивание. Когда же договорил, то запрокинул голову и захохотал чересчур громогласно, отчего кадык задергался вверх-вниз мощными глотательными движениями. Наконец он повернулся к ней.
— Крисси, лапочка! — Он притянул ее поближе. — Марк, познакомься с нашим новым редактором сценарного отдела.
— Рип, ты видел?..
— Нет, я не знаю, куда удрал Мило. Держу пари, ничем приличным он не занимается. — Большим пальцем руки он ткнул в потолок. — Можешь поискать наверху.
— Рип, если кто-нибудь спросит обо мне…
— Душечка, я бы на твоем месте… — тут Рип подмигнул, — пока не стал его беспокоить.
"Все дело в том, что я на своем месте, — подумала Крис. — И всегда была на нем. Все остальное — иллюзия, мираж".
— Ерунда. — Она взяла бокал с шампанским и осушила его. — Увидимся в полночь, — добавила она, скользнув к лестнице.
Сверху доносились голоса, там явно было много народу. Быть может, именно наверху она найдет искомое. Уже поздно, а до начала фейерверка все у нее должно быть расставлено по местам.
5. ГРИМЕРНАЯ — ДЕНЬ СЛЕДУЮЩИЙ
Сидя на стуле, она преображается под стать своей новой семье. ГРИМЕР добрый, чувствительный. Хоть ее настоящая семья далеко, здесь она, по крайней мере, чувствует, что является частью коллектива.
Когда ДЕВУШКА встает со стула и уходит, ГРИМЕР и СЪЕМОЧНАЯ ГРУППА меняют пластинку. Бедная детка в страданиях. Уж очень она нервная, чувствительная, к тому же угрожающе-нестабильна. Но заменять ее слишком поздно. Сроки поджимают.
6. НА СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ
Снова она сорвалась. ДИРЕКТОР пытается с ней репетировать, но этого недостаточно. Слишком она ненадежна. После многих повторов она молит его попробовать еще раз.
— Повторите мне то, что сказали вчера вечером. Мне так хотелось бы все сделать как нужно.
— Мне тоже этого хотелось бы, — говорит он.
Тускло освещенные лестницы весьма коварны. Она шла наверх и видела кляксы ироничных физиономий: молодые мужчины с бакенбардами, небрежно-элегантные юные женщины, которые выстроились, словно маркитантки, — с беспощадной непреклонностью сияли их заранее подготовленные накрашенные улыбки. Запястья коснулось что-то холодное и скользкое — атласная подушка в форме сердца, которую ей преподносил некто неопределенного пола. Она отшатнулась и оперлась о стену, едва не наступив в подмоченные бумажные тарелочки, едва не налетев на двух попугайчиков-неразлучников, целующихся и воркующих над недоеденным картофельным салатом и куриными крылышками.
