Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 1
По последнему слову молодые монахи молча подошли к саркофагу, подняли его и торжественно понесли внутрь пагоды. Старейшины скорбно провожали глазами тело и всю процессию.
После минутой паузы Карающий Глаз Истины подошел к ересиархам, поклонился, протянул папку с бумагами.
— Здесь, почтенные отцы, все, что известно о «фонарях». Они помогут восторжествовать справедливости.
Он показал рукой за машины. Там, в бамбуковой клетке, сидел, глупо напрягаясь, Паучий Волос. Дурманящее зелье медленно прекращало свое действие. Он начинал догадываться о своем страшном будущем.
Старик слева подошел и с таким же поклоном взял документы из рук Коу Кусина: — Покорнейше благодарим вас, преданные сыны «Лотоса». Наша с вами взаимность — залог того, что мерзавцы, поднявшие руку на нашего брата, будут повержены и что справедливая месть, распахнувшая свои крылья в наших умах, найдет свою цель, успокоит душу брата в огненной агонии тел и душ подлецов.
Глава восьмая
Одна из многочисленных конспиративных квартир китайских спецслужб в Пекине. Равноудаленный от шумных улиц небольшой особняк.
Генерал сидел, развалившись в кресле, с видом утомленного жизнью человека. В настоящий момент в нем не угадывалось ничего военного. Пенсионер, каких достаточно встречаешь во дворах и скверах. Он уныло посматривал в окно, на свои руки, на Динстона, по-ковбойски сидящего на подлокотнике кресла.
Как человеку из очереди, бубнил шеф американцу истины, не забывая, однако, следить за мимикой союзничка.
— То, что вы сейчас говорили, мистер Динстон, не имеет никакого отношения к вам. Это наши проблемы. Позвольте нам самим, с помощью Неба, решать их. Никто не видел в лицо вашего агента. Нет доказательств. Мы с вами люди точные. Поэтому нет нужды доказывать обратное. В определении операции, проведенной полковником Чаном, мы и сейчас в неведении, какие банды оказались на пути наших воинских частей. Что произошло в горах, то, скорее, игра вероятностей. Имеются приказы. Имелись стычки враждующих, — групп. По стране это у нас обычное явление. Но кто может сказать, какую цель они имели? И почему одну цель? Только вы. И только потому, что вам это очень нужно. В чем вы хотите меня переубедить? В том, что агент на территории метрополии? Но мне необходимы факты, фотодокументы. Конкретно, без условностей.
— Почему же вы, — не уступал Динстон в нажиме, — не позволили приют, участие в поиске моим людям? С нашими возможностями это не было бы так накладно, как вам.
— Не газуйте, полковник, вы же не лейтепант. Уясните хоть мало-мальски простую истину нашей нации: если вы войдете в конфликт с одной из банд, в вас будут стрелять изо всех углов, все без исключения шайки. И тогда вам уже будет накладно. Понимаете? С вами будут обращаться как с неверными, а потому каждый будет иметь право наказывать вас на своей территории. Имейте хоть немного людской мудрости и осторожности. Вникните, уясните для себя внутренний климат страны, в которой находитесь. Люди «Коза ностра» поторопились покинуть нашу страну. Они поняли.
— Не ожидал я, что вы такого низкого мнения о нас.
Генерал усмехнулся в недовольные глаза полковника.
— При чем здесь мнение. Не стройте из себя супермена. Пуля — она всех ровняет. Или ваши мэны не желают наслаждаться той жизнью, что позволяет им оклад?
Динстон заскрипел зубами.
— Они тоже должны отрабатывать свою радость в поте лица.
— Верно мыслите, господин полковник, именно в поте, но не в крови. Всему свое время. Наступит оно, и никто не будет чинить вам препятствий. Вводите свою гвардию. И мы поможем, чем можем.
Динстон поежился. Ему не преодолеть осторожность и старческую консервативность генерала. Силился понять, что сдерживает того от активных действий. Или кто. Распустить бы сеть агентов пошире, через месяц все сведения аккумулировал бы в своей папке. Нервно улыбнулся.
— Это хорошо, господин генерал, что вы так охотно стоите за нацию. Но вы узко смотрите, — глаза плутовато заиграли бешеными искорками. — Если вы внимательно изучали историю и следите за ходом современного этапа, то должны знать, откуда извечно угрожали развитым цивилизациям. Откуда шло варварство, уничтожение устоев республики и государственности. Сколько веков ушло, чтобы древний мир построил передовую по тем временам Римскую империю. Но кто разнес ее в клочья? В лоскуты на карте? Кто разбил святыни и традиции великого народа? То были гунны. Откуда они явились? Из степей Азии. То был страшный удар. Прошло восемь веков, и вновь из тех мест хлынули новые орды. Тогда и Поднебесная оказалась под копытами степняков. До Центральной Европы летели стрелы варваров. Европа сумела отстоять себя. Выдержит ли мир третье вселенское наступление? Если мы не найдем общего языка, может случиться, что земли цивилизации окажутся под пятой Советов.
Безразлично-скептическое лицо генерала не среагировало на жуткий сказ.
— Впечатлительны вы очень, господин полковник. Сказки любите. Мультфильмы. От того спешите, боитесь. Успокойтесь, за нами не станет. У нас достаточно прозорливых умов. А вам советую гимнастику успокоения по системе Тай ци.
— Успокоишься, когда меч врага над твоей головой.
— Вам вредно самостоятельно мыслить. Учитесь расслаблению. Опасность не в мече занесенном, но в страхе перед ним. Tpeнируйте выдержку.
Динстон махнул рукой. В его представлении генерал стал розовым. Следовало подниматься выше и вести разговор с теми, кто печется за свое положение, свое кресло.
Глава девятая
Передохни…
Взгляни годам вдогонку…
И с прежней ненасытностью в груди.
Присущей юным, свойственной ребенку.
В путь бесконечный снова выходя.
Гераклий АбашидзеВан нежно, с мальчишеской трогательностью, осматривал и легонько ощупывал Руса. Его взгляд касался всего. Пальцы хирургически точно дотрагивались до шрамов, порезов.
— Где это? — спросил он, очередной раз коснувшись бугорков на правой кисти лучезапястных костей. — Были легкие трещины, — дополнил утвердительно.
— На базе, в Корее.
— Ну и как? — интересующе торопил Чемпион. — Наверное, первая твоя встреча на непроходимой тропе?
— Не первая, — смутился под доброжелательным взглядом наставника.
— Уго! — Ван вскинул брови. — А что там?
— Сутолока. Янки в драке не видят, кого бьют. Рушат все напропалую.
— Значит, левую кисть у большого пальца полоснули там же. Похоже, морским ножом или тесаком.
Рус кивнул.
— A наш бальзам, который мы тебе с собой дали?
— Тогда он и исчез. Мне еще подумалось, не было ли это главным побудительным мотивом их остервенения. Просто неприятие в отношениях не могло вызвать на такую существенную стычку так много людей. А там, в баре, куда меня пригласили, было не меньше двадцати курсантов.
— Неплохо для начала. Но почему бальзам? — Bан застыл взглядом на одной точке. — Мне всегда не давала покоя мысль, что не ты был основной целью тех переговоров. Не ты. Чего хотят янки? Они уже достаточно пролезли в межмонастырские щели. Вынюхивают что-то. Но что? Неправдоподобно настойчивы. Для чего? С техникой, которая имеется у них, специалисты для драки им ни к чему. Своих неплохих мастеров хватает. Но, смотри, все отираются вокруг Тибета. Тогда, еще четыре года назад, мы тебе говорили об этом. Но янки тоже не дети. Если что вспомнишь, что натолкнет тебя на мысль, которая бы подводила к ответу и нас, всегда говори. Мы подумаем. Неспроста они здесь, если ломят такие деньги.
Ван прищурился, улыбнулся:
— Но ты не огорчайся. У нас больше времени, чем у янки. И я в свое время тоже достаточно получил ранений и увечий. Все приходит с годами. С годами и уходит, если голова бестолковая.
Оба засмеялись.
— Слушай, Рус, что ты за песню пел на перевале? Мне слова понравились. Что-то о высоком и гордом, как кристальные снега Гималаев.
— Не знаю, но я запомнил ее, когда был в России.
— Идем, споешь. Не одному мне она нравится…
Патриах и настоятель неторопливо поднималтсь к монастырю. Похоже, последние серьезные дела были утрясены, и они, раздумывая каждый о своем, медленно брели к обители. Вдруг разом остановились. До слуха доносились слова на русском: «Кто здесь не бывал, кто не рисковал, тот сам себя не испытал,»
Голос Руса, но время от времени вставлялись не особо отчетливые жесткие нотки Вана. Старейшины переглянулись. «…Внизу не встретить, как ни тянись, за всю свою счастливую жизнь…».
Они подходили ближе и уже довольно ясно доносилось двухголосье: «Нет алых роз и траурных лент и не похож на монумент…».
Наставники добродушно улыбались. Разве можно ворчать на брата, умудренного лезвием тьмы. Для него сейчас все человеческое — эликсир молодости, силы.
