Игорь Резун - Свидание на Аламуте
Он ничего не успел подумать. Заратустров, раскуривая уже у кого-то одолженную сигару, проворчал:
— Пришлось вызвать с базы НАТО, из Азербайджана… Наших хрен допросисся!
Алексей все понял. Вертолеты, кренясь, делали разворот над скалой. Ее каменный палец белел ледником с востока и темнел рекой в ущелье с запада. И внезапно Алексей увидел, как скала трясется. Целые куски ее отваливались с боков, оседали в клубах пыли; вспыхивали комками пламени, рассыпались белыми черепками обрушивающиеся корпуса ядерного Центра. За его спиной Майя прошептала хрипло, с ужасом:
— Сейчас реактор… Будет взрыв, нас накроет! Нам нужно…
— Нет там никакого реактора, — устало перебил ее Заратустров, лишь мельком взглянув на Аламут; полковник был поглощен сигарой. — Потому-то они с детьми да женами там сидели.
— Как?! — Майя аж задохнулась. — А Махаб? А инспекция?! Господи…
— Да бросьте вы, Майечка. Это объект прикрытия, чтобы обмануть нас да американцев. ГРУ там давно уже все щели излазило, выяснило, что, кроме пары контейнеров с ураном, нет там ничего. А настоящий реактор у них в… — полковник замолчал, опаляя кончик сигары огоньком зажигалки, и закончил бодро: —…неважно где. Эта скала нужна была только ассасинам. Потому что под Центром как раз находится могила ас-Саббаха.
Он сделал глубокую затяжку и, снова посмотрев вниз, рассеянно закончил:
— Вернее, находилась!
…Вертолеты уходили на север, за линию ирано-азербайджанской границы. А за их стальными хвостами погибал Аламут.
Вот Скала сморщилась, превратилась в каменный хобот; из него вырвался первый клуб черного дыма, второй… И вслед за этим, с гулким грохотом, с выброшенными в воздух камнями, из кончика этого чудовищного пальца вывалился первый сгусток лавы.
А потом она, жалко всхлипнув, повалила оттуда оранжево-красным кремом, широкими языками сползая вниз, в ущелье.
Последний выдох вулкана, последний взрыв его каменной пробки настиг вертолеты и тряхнул их так сильно, что у Майи, прижавшейся к плечу Алексея, громко клацнули зубы.
Она еще не знала, что как раз в этот момент сердце Кириаки Чараламбу, подключенной к аппарату искусственного дыхания во втором вертолете, остановилось навсегда.
А убивший ее Аламут исчез в грибовидном, черно-сером облаке.
Прощание с героями
Майя, Алексей
Зеленая волна набегает на неожиданное препятствие и разламывается на белые кружева пены. Но волна вынуждена продолжать свой бег и все равно облизывает оказавшуюся на ее пути человеческую ступню. Та, скорее всего, принадлежит женщине: тонкая кость, очень длинный, с хорошим основанием мизинец и рельефные сухожилия, струнами приподнимающие загорелую, эластичную кожицу; аккуратные, ровные по краю пальчики с круглыми ноготками и чуть приплюснутая фаланга большого пальца. Капли воды сверкают на этой коже, как впаянные в нее бриллианты Swarovski.
Волна фыркает всплеском и перекатывается на вторую пару ступней, уже явно мужских — сильных, но не истертых временем, а мускулистых и гладких, с хорошо очерченной, гладкой пяткой.
И только после этого волна умирает, с легким шипением уходя в кремовый песок.
— А почему она оказалась втянута в эти игры? — лениво спрашивает Майя, передвигаясь чуть дальше, на разогретый песок, и расправляя плечи на его ласковом покрывале.
Они лежат, совершенно обнаженные, на безлюдной полоске пляжа, наедине друг с другом, песком, водой и солнцем. Волны Индийского океана облизывают этот пляж ласково, сыто, как человек, утомленный обильным ужином и едва справляющийся с десертом. Здесь, в Гоа, много таких пляжей. Это страна вечного отдыха, ритмов старых «Биттлз» и не менее престарелых хиппи. Но сейчас на этом пляже они вдвоем. Волосы девушки, на этот раз необычно короткие (она остригла их, чтобы уничтожить тяжелый груз памяти о ТОМ ПЕРИОДЕ), были запорошены белой песчаной мукой.
— Ее завербовали в конце семидесятых, в Алжире. Она ездила туда с друзьями. Исламский Фронт Освобождения, революция, борьба против империализма… Романтично! А в восемьдесят пятом ей сделали татуировки на ногах.
— Откуда ты знаешь? — так же сонно перебивает девушка.
Алексей лежит рядом. Его тренированное тело белеет хорошо зажившими шрамами. Алексей гладит руку девушку, лежащую на его животе: кожа шелковистая, совершенно гладкая.
— Когда ты ремонтировала свою шкурку… — нежно говорит он. — Помнишь, когда мы прилетели в Баку и ждали чартера из Москвы?.. В клинике пластической хирургии доктора Анарбекова…
— Да.
— Полковник показал мне файлы. Там у него друзья в госбезопасности. Так вот, в восемьдесят пятом она побывала на какой-то вечеринке в Марселе. Ну, как всегда: травка, девочки, купание в бассейне… А утром проснулась и обнаружила свои ноги покрытыми татуировкой. Рядом с ней сидел один из их шейхов и делал глубокое внушение. Вот с тех пор она и носила этот знак. До тех времен, пока ассасины оживят Старца, найдут ее эгрегор и смогут соединить с одной из Невест. Такой дальновидный план.
— А… сволочи.
— Они погибли. Забудь.
— А почему?
— Они думали, что Абраксас поможет им. Но он в середине пути переменил решение…
— Почему?
— Этого никто не знает. И никто не узнает… Мы привыкли к тому, что Бог, то есть нечто высшее, тот, кто создал этот мир, должен быть обязательно добрым… А он — никакой. Он не добрый и не злой. Он как… Самое верное — в Дао. Помнишь?
— Напомни, Лешенька…
— Люди следуют законам Земли. Земля следует законам Неба. Небо следует законам Дао. А Дао следует… самому себе.
Майя серебристо смеется. Меняет положение ступней, погруженных в теплые губы прибоя, и смотрит сквозь них на горизонт. Вода сверкает кристаллами.
— И все?
— И все, родная. Больше ничего нет. Сначала он помогал им, наверно… наверно, потому что чуял их Силу. Потом перестал. Видимо, решил, что должен быть баланс. Они нашли Невесту, обладающую, по их мнению, единственно правильным знаком — улльра в форме треугольника и крестика. Это улльра, идущая от самого ас-Саббаха. Они сбрили ей волосы и нанесли татуировку на голову — магический треугольник. Потом волосы отросли. Это и был сам шифр. Шифровальная Таблица. Затем они похитили книгу, в которой был записан код шифрования, ключ. Потом они достали артефакт — забальзамированный палец ас-Саббаха, который все это время хранился у одного из восточных представителей ордена. После они вывезли Кириаки, на ноги которой был нанесен проверочный код. Сложив все это… они могли вызывать Старца. Его эгрегор слаб — он все-таки человек. Но эгрегор Гаспара сильнее. Если бы Старец оплодотворил этим «пальцем» нашу Юльку, она бы вышла из своей летаргии и через девять месяцев родила. Их нового предводителя, точнее — предводительницу. Все разрушил полковник… Он дешифровал код, обнаружил расчеты Мельникова… потом нашел записи этого Константина Ассара. Матрицу поломали. Процесс не пошел.
— А зачем ассасинам была нужна я? — восклицает девушка и оборачивает к Алексею свое загоревшее лицо. — Леша… Я зачем?
Он гладит ее короткие волосики и притягивает это лицо к себе.
— А потому, что ты — Волшебница, Майка! Настоящая.
Плеск воды. Она переворачивается и ложится над ним, закинув одну ногу на его бедра.
— То есть… Симорон жив, Леша? Мы будем им заниматься дальше?
— Будем… — шепчет он. — Будем. Это та школа, которую нужно проходить всегда. Какого бы уровня магом ты ни стал. Это тренировка. Это мышцы мозга… И души. Способность верить и Создавать. Будем, Маюша, будем.
— Разве то, что мы с тобой… сделали, не опровергает Симорон?!
— Нет. Симорон ничто не опровергает. Каждому уровню — свое Волшебство, свои приемы. Да и потом… В том, что мы с тобой делали, нет радости, смеха… Помнишь, как мы помогли Люсе завести машину?
— А! Как она впряглась в свою тачку напротив этого… районного совета?
— Районной администрации. Да, в парке Победы. А Кузнечика помнишь?
— Конечно…
— Так вот, для того чтобы получать такую же радость, от доброго Волшебства, мы и будем продолжать заниматься Симороном. И фэн-шуем. А злое Волшебство нас само найдет. Мы уже мастера… без работы не просидим.
— Значит, ты — мой мастер, а я — твоя Маргарита?
Алексей кивает коротко. Она смеется и садится на него верхом. Волны Индийского океана дробятся об их ноги. Девушка закидывает руки за голову и смотрит в голубое небо.
— Значит… значит, ты меня по-прежнему любишь?
— Я тебя люблю, Майя.
— Я люблю тебя, Леша!
Она склоняется над ним. В ее глазах — солнце, солнце Волшебства.
И песчаный пляж, этот голубой шатер опускает над ними золотой занавес солнца.
Самолет, который увезет их в Новосибирск, где на тротуары уже сыпет первый, быстро тающий зимний снег, вылетает через неделю.
