Анна Клодзиньская - Очная ставка
Барбара посмотрела мне в глаза и спросила с усмешкой:
— О чем вы задумались?
Вероятно, у меня было глупое выражение лица. Плохо! Умение владеть собой было одним из основных правил моей службы.
— Так, кое-что вспомнил…
— Таких, как вы, тоже беспокоят воспоминания?
— Нехорошо, пани Бася[40]. Почему это вас удивляет? Разве я не нормальный мужчина? Не такой, как другие?
Она не ответила, а я серьезно задумался. Мелодия, прерванная в определенном месте шпионом, подстраивавшимся под коротковолновую станцию Митулы… Почему-то была прервана в этом, а не в другом месте. А может, это сигнал? Последнее либо предпоследнее слово, соединенное со сводкой погоды, могло быть условным шифром.
Вспомнилось, что в ходе войны гитлеровские агенты отдела HW-2 имели задачей перед нападением на Норвегию и Данию сообщать о состоянии погоды и количестве судов в портах, которые собирались атаковать. Полученные данные передавали по телефону, используя закодированные слова о фразы. Виды посылок означали типы кораблей, а результаты ловли рабы — состояние погоды, очень важное для десантных операций. В данном случае сводка погоды тоже могла что-то значить. Но что? Закусил губу, но, вспомнив, где я, постарался опять придать лицу безмятежное выражение.
Оркестр умолк. Мы вернулись к столику, и Бася спросила:
— У вас, вероятно, неприятности? Вы морщили лоб и даже не смотрели на меня. А музыка играла так чудесно!
— Да, пани Бася, и это по вашей вине.
— По моей? — спросила она удивленно.
— Да. Вы со мной не откровенны, это плохо для вас, да и мне тем самым создаете дополнительные хлопоты…
Долго мы разговаривали с Басей. Она много рассказала мне о себе. Старался не упустить никаких деталей. Некоторые из них мне казались неправдоподобными, требовали проверки. По мере своего рассказа она становилась все веселее, как будто сбрасывала с себя тяжелую ношу. Я, в свою очередь, был доволен собой, тем, что дело в этот вечер несколько продвинулось вперед. Если все рассказанное ею было правдой, то… В завершение разговора дал Басе несколько частных советов. Хотел проводить ее, но она не согласилась.
СМЕРТЬ
Телефон звонил не переставая. С трудом вынырнув из сна, я высунул руку из-под одеяла и поднял трубку.
— Товарищ капитан, важное донесение!.. Кассирша…
— Что?! Невероятно! Приходите немедленно!
Отбросил одеяло. Бреясь, несколько раз порезался. Такого поворота событий я не предусмотрел. А может, это просто недоразумение? Нет, в таких случаях ошибки почти исключены. Нервными движениями застегивал рубашку, когда раздался стук в дверь.
— Товарищ капитан, вот донесение. — Сержант вытянул из портфеля лист бумаги: выписку на карточки «Скорой помощи» города Быдгощ. Дежурный врач писал:
Доставленная в пункт «Скорой помощи» Барбара Еленек — мертва. На коже всего тела и головы, а также в полости рта нет никаких следов. Причины смерти не установлены. Можно предположить отравление неизвестным фармакологическим препаратом. В квартире погибшей лекарств и других химических средств, способных вызвать смерть, не обнаружено.
Значит, маленькое существо в банановом платье погибло. Что крылось за этим? Кто вынес смертный приговор? Было ли это самоубийство? Бросил взгляд на сержанта, он смотрел на меня вопросительно. Что я мог ему сказать? Решил срочно ехать в контрразведку, чтобы на месте изучить документы и разработать план действий. Я не мог отогнать неприятные мысли, думая, что Бася не заслужила такой участи. Молча собрался в дорогу. Решил съездить в Лодзь, там продолжить следствие, а потом вернуться в Быдгощ. Если Гральский в это время был уже в Лодзи, то убийца не он. Вспомнился вчерашний разговор с Басей. Если то, что она говорила, было правдой, версия об убийстве отпадала. Если врала, значит, была связана со шпионами и стала их жертвой.
В отделении госбезопасности меня ждал начальник. Сразу взялись за дело.
— Что докладывает служба наблюдения? — спросил я. Человек уже мертв, а мы должны анализировать каждый его шаг, когда он был еще жив.
— Знаем, что звонила по телефону, — сказал начальник, — а потом пошла в ресторан гостиницы «Интурист». Там к ней подсел какой-то неизвестный мужчина. В первом часу ночи она вышла, он за ней. Ловкий парень! Так крутил по улицам, что наши наблюдатели потеряли его из виду. Ничего, найдем, у нас есть точное описание его внешности.
Я посмотрел на начальника.
— Неизвестный — это я. Разговаривал с этой женщиной, а после ее ухода захотелось прогуляться. Когда заметил хвост, решил проверить способности ваших сотрудников…
— Интересно получается, — смутился начальник. — Как раз хотел распорядиться, чтобы срочно разыскали этого «неизвестного», а он, оказывается, здесь, в моем кабинете.
— Бывает и так. Надеюсь, вы не будете меня ругать за это?
— Конечно, нет. А наблюдателям уши оборву.
— Простите им эту оплошность. Это мне нужно было бы надрать уши, если я не оторвался от ваших товарищей. Но это все пустяки. Какие результаты дальнейшего наблюдения за пани Еленек?
— Прямо из гостиницы, не задерживаясь, ни с кем не разговаривая, отправилась домой. Только один раз, на улице Первого Мая, обернулась, посмотрев вслед проходившей мимо парочке. Через несколько минут погасила в квартире свет.
— Не шел ли за ней кто-нибудь кроме ваших наблюдателей?
— Не замечено.
— Каким образом узнали о ее смерти?
— Пани Еленек договорилась с подругой, что та зайдет за ней, чтобы вместе идти на работу. Подруга утром стучала-стучала и, поскольку никто не открывал, хотела уже уходить, решив, что никого нет дома. Тогда к ней подошел один из наших наблюдателей, представился соседом и сообщил, что пани Еленек вчера вернулась поздно и, скорее всего, крепко спит и не слышит. Они стали стучать вдвоем, и опять без результата…
Ну, дальше все ясно. Открыли дверь, вызвали «скорую помощь». Врач засвидетельствовал смерть.
— Сделали необходимые фотоснимки, — продолжал начальник. — Провели обыск. В печке найден пепел от сожженной бумаги. Что это было, не знаем. Труп отправлен в морг. Ждем результатов вскрытия… Что вы, товарищ капитан, думаете обо всем этом?
— Врач предполагает, что причина смерти — отравление. Вам следует определить, — я старался говорить спокойно, но это было нелегко: лицо Баси стояло перед моими глазами, — отравили ее или она покончила жизнь самоубийством. Мне кажется, вчера она не думала о таком исходе…
— Посмотрите снимки, товарищ капитан, — прервал меня начальник, — положение тела предполагает, скорее всего, самоубийство.
Начал просматривать фотографии. Погибшая лежала на диване, голова ее была несколько закинута, правая рука безвольно свисала. Казалось, она спит.
— Мне кажется, положение тела не дает точного ответа на вопрос.
— Все равно я склонен считать это самоубийством, — сказал начальник. — Когда убийца мог дать ей яд? Разве что мы имеем дело со средством замедленного действия.
Мне же версия самоубийства не казалась правдоподобной. По моей оценке, у Баси был слабый характер, она была неспособна на такой поступок. Лишить себя жизни нелегко, для этого нужны смелость и сильная воля. Что могло заставить женщину покончить с собой именно в тот вечер? С момента нашего прощания до входа в квартиру она ни с кем не разговаривала. Кроме того, можно ли так беззаботно себя вести за несколько часов до самоубийства?
Своими сомнениями я поделился с начальником. Попросил его в связи с этим проверить несколько фактов. И тут обратил внимание, что находившийся а кабинете сержант внимательно все слушает и записывает. Через пару минут он включился в разговор:
— Товарищ капитан, вы думаете, ее кто-то ожидал в квартире?
Я утвердительно кивнул.
— Действительно, так могло быть, товарищ сержант, кто-то мог забраться в квартиру и ожидать ее прихода. Ему достаточно было подсыпать яд, например, в стакан для чистки зубов.
Я был твердо убежден в версии убийства, упорно спорил с начальником и сержантом, придерживавшимися противоположной точки зрения. Наш спор прервал дежурный, вручивший начальнику донесение из Лодзи:
Гральский уже месяц работает в магазине на улице Бжезиньской, а не в Лодзинском гастрономическом предприятии. Определяем его местопребывание, ибо не знаем, где находился в субботу и воскресенье. О результатах сообщим.
Попросил предупредить сотрудников в Лодзи о моем прибытии. Товарищи в Быдгощи должны были, не теряя со мной связи, продолжать следствие. Сержант получил много вопросов, на которые следовало срочно дать ответы. Начальник проинформировал меня, что в течение субботы и воскресенья усилено наблюдение за известными отделению контрразведки «почтовыми ящиками», так как ожидалось, что агент иностранной разведки, работающий на неустановленной радиостанции, может взять из тайника или вложить в него новые инструкции либо другие материалы. Возле «почтового ящика», находившегося в туалете железнодорожного вокзала, замечен человек, вынимавший что-то из этого ящика. В настоящее время он находится в Щецине под наблюдением. Если попытается улизнуть, будет арестован. Я попросил начальника, чтобы меня информировали, если это окажется связанным с моим делом.
