Анна Клодзиньская - Очная ставка
— Вчера тоже вызывали?
— Нет, — возразила она.
— При каких обстоятельствах испортился ваш приемник?
— Сама не знаю. В четверг еще работал. В пятницу не включала. В субботу — тоже нет. Только когда ваши друзья попросили проверить аппарат, обнаружилось, что он не работает. Катушка не могла сгореть при включении, запахло бы гарью.
Вопрос о неисправности радиоприемника остался невыясненным. Кто мог это сделать? Кому было нужно? А может, испортила сама по чьему-то приказу, чтобы кто-то мог свободно работать, а ей было обеспечено алиби?.. Почему вчера обманывала, сказав, что не уходила с работы? Решил спросить ее. Может быть, мне скажет правду. Но не сделал этого сразу, попросил показать аппарат. Это оказался простой приемопередатчик, но снаряженный лампами нового типа. Задал несколько вопросов, касающихся учебных карточек и технического состояния.
— Вижу, что вы неплохой коротковолновик.
— Немного интересуюсь этим.
Почувствовал, что пришло время спросить о том, что меня больше всего интересует: ведь во время ее отсутствия могла действовать нелегальная радиостанция.
— Не можете ли вы сказать, куда вчера уходили с работы?
Мы стояли возле аппарата, я смотрел на нее и видел, как она буквально на глазах бледнеет. Глаза ее наполнились слезами. Закрыв лицо руками, она отвернулась. Ее плечи задрожали от рыданий.
— Нет… — прошептала. — Не мучайте меня. Это не должно вас интересовать. Это мое личное дело…
ТЕЛЕФОН-АВТОМАТ ВОЗЛЕ КОСТЕЛА
После напряженного рабочего дня решил пораньше лечь спать и поэтому сразу же пошел в гостиницу. В номере сел в кресло и задумался над событиями сегодняшнего дня. Неожиданно зазвонил телефон. Быстро снял трубку, подумав: «Наверно, сержант… Решил, видно, сначала позвонить», как вдруг услышал:
— Это ты, Хенрык?
— Да, — ответил я. — Алло, а это ты?
— А кто же? И тебя ждала-ждала, а ты не пришел.
Я начал объяснять, стараясь говорить тихо и нечетко. Голос мой, однако, вызвал подозрение — разговор прервался. Оставив трубку на столе, быстро спустился в АТС гостиницы — звонок был из города. Попросил телефонистку не отключать мой телефон. Выбежал на улицу: в присутствии телефонистки не хотелось звонить в контрразведку. На мое счастье, возле гостиницы находилась милицейская будка. Показал свое удостоверение. Через несколько минут дежурный соединился с городской телефонной станцией и сообщил мне, что неизвестная особа звонила из телефона-автомата, который находится на площади Свободы, недалеко от костела. Дежурный контрразведки спросил, не нужно ли послать кого-нибудь туда. Нет, уже не было смысла. Ведь неизвестная не будет ждать, пока приедут на нее посмотреть… И все-таки я решил пойти туда сам. Телефонная будка, конечно, была пуста, и ни одной живой души вокруг. Движение в Быдгощи затихает намного раньше, чем в Варшаве. В конце улицы стояло одинокое такси, водитель сидел спиной к телефонной будке.
Я невольно огляделся по сторонам, будто мог найти здесь разгадку. Итак, моего предшественника в комнате, которая вызвала у меня подозрения, звали Хенрык, а женский голос в телефонной трубке ассоциировался у меня с голосом пани Барбары. Гральский заказал комнату на два дня. Телефонный звонок доказывал, что сегодня Гральский должен был еще оставаться в Быдгощи. Что же повлияло на изменение его решения?
В дверях гостиницы столкнулся с сержантом.
— Есть ответ из Лодзи, — шепнул он мне на ухо. — А что здесь произошло, куда вы уходили?
— Идем в комнату, расскажу все в деталях.
— Она еще та барышня, — выслушав, сказал сержант. — А прикидывается невинной, эта наша пани Барбара. Мы за ней наблюдали. После разговора с вами она вышла из дому. — Увидев в моем взгляде вопрос, добавил: — Не знаю, где она сейчас. Наблюдение должно определить, не она ли звонила из этого телефона-автомата…
— А нельзя ли ускорить результаты наблюдений? Это очень важно.
Сержант согласился и вышел из комнаты.
Значит, Барбара Еленек, не догадываясь, что Гральский уехал, хотела сообщить ему о моем визите. Но проделала это явно неумело. По-видимому, попала в шпионские сети недавно. Если б даже Гральский и не уехал, таким образом она все равно бы содействовала его разоблачению. Я начал медленно расхаживать по комнате, рассматривая все, что в ней находилось. Правда, всего несколько часов назад мы с сержантом провели ее тщательное обследование, но какая-то мелочь могла остаться незамеченной. Нагнувшись, я открыл тумбочку, и в этой позе меня застал сержант.
— Что нового? — спросил я его, выпрямляясь.
Сержант был явно взволнован, он подошел ко мне и сказал шепотом:
— Товарищ капитал, это она звонила.
Весть эта меня, к моему удивлению, огорчила, хотя с самого начала поисков я особое внимание обращал на эту Барбару.
— Откуда звонила?
— Из телефона-автомата возле костела.
— В котором часу?
Сержант растерялся:
— О, черт возьми… Извините, товарищ капитан… — Заглянул в блокнот: — Она звонила в девять часов вечера.
Я посмотрел на часы, было 21.45, значит, звонила приблизительно минут сорок назад. Быстро начал подсчитывать, сколько уже прошло с момента таинственного звонка. Все подтверждалось — только она могла звонить Гральскому. Теперь оставалось определить, был ли это ее голос. По телефону можно узнать голос хорошего знакомого, с которым часто встречался. А с этой женщиной я разговаривал недолго.
— Что она сейчас делает?
— Прогуливается по улице Первого Мая, похоже, кого-то ожидает.
— А какие сигналы из Лодзи?
— Сообщили, что Гральского нет на месте проживания.
Весть эта не удивила меня. Если он уехал из Быдгощи раньше, чем запланировал, значит, и в Лодзи еще не хотел показываться.
— Что еще?
— В субботу ночью, в районе, где проживает Гральский, на улице Пабяницкой, служба радиоподслушивания зафиксировала какую-то радиостанцию, которая передавала нечеткие сигналы, работала она несколько минут.
— Что вы думаете об этом, товарищ сержант?
— Мне кажется вполне возможным, что человек, убежавший из Быдгощи, поднял тревогу в своем разведцентре, чтобы ему больше не передавали, так как его засекли. Мог успеть. Поезда не было, наверно, поехал машиной.
Рассуждения были логичными. От Быдгощи до Лодзи около двухсот километров. Гральский не мог воспользоваться такси, ибо такой далекий рейс мог обратить на себя наше внимание. Только личная машина удовлетворила бы Гральского, либо ему было нужно ехать поездом до Торуня, а уж оттуда машиной. Нужно было все это выяснить в Лодзи, куда я решил выехать на следующий день, проведя эту ночь в комнате Гральского.
— Товарищ сержант, продолжайте наблюдение за Барбарой Еленек. Мне на утро закажите машину. Будем в контакте. Всего хорошего!
Воскресный день подходил к концу. Несмотря на несчастливое число (было 13 мая), дела шли совсем неплохо. Только бы правильно разобраться во всем многообразии фактов. Нужно все, случившееся ранее, систематизировать. А тут еще разболелась голова. Положил в чемодан найденный гвоздик и спустился поужинать в ресторан гостиницы.
Выбрал небольшой зал, в котором было мало посетителей. На минуту задержался в нерешительности, как вдруг заметил особу, которую никак не ожидал здесь встретить. Ею оказалась Барбара Еленек. Не раздумывая, направился к ее столику. Ведь это мне ничем не грозило, как шпион она уже раскрыта. Выглядела подавленной. Одета была в модное бананового цвета платье, которое ее очень красило. Зачем она сюда пришла? Неужели надеялась встретить Гральского?
— Разрешите? — Я поклонился.
— Пожалуйста, — ответила она несмело и посмотрела на меня с удивлением.
— Вы одна?
— Как видите. Вообще-то, лучше бы вы меня оставили в покое. — В ее голосе звучала нервозность.
— А тот, кого вы ждете, не устроит мне скандала?
Мой вопрос остался без ответа. Она не желала продолжать разговор. Решил сделать вид, что намерен немного поухаживать за ней.
— Вы прекрасно выглядите. Вам очень к лицу это платье. Прошу вас, улыбнитесь и не считайте меня своим врагом.
— Попробую, — ответила Еленек. Чувствовалось, что, несмотря на события, при которых она со мной познакомилась, я ей симпатичен.
Заказал вино, торт и кофе. Оркестр заиграл вальс. Мы потанцевали и после этого сели за столик почтя друзьями. Полумрак, музыка, вино довершили превращение. Беседовали уже как старые знакомые, шутя и дурачась. Под звуки танго прижал ее к себе, она не противилась моим объятиям. Нелегко обнимать женщину и… помнить, что она подозреваемая. Это существо заключало в себе что-то трогательное. Имею ли я право поддаться своей интуиции, которая не позволяла мне видеть в ней преступницу? Оркестр начал играть мелодию из фильма «Прощание».
