А. Квиннел - Во имя отца
Она огляделась и заговорила почти шепотом.
— Так это вы поляк? Такой симпатичный и молодой человек.
Старуха ухмыльнулась.
Он с нетерпением перебил ее:
— Да, да. Вы собираетесь устроить мне встречу с Беконным Священником?
— Нет.
— Нет?!
— Нет, Мирек Скибор, это ни к чему. Ведь вы разговариваете с ним.
Несколько секунд Скибор вникал в смысл этих слов, затем от удивления раскрыл рот:
— Вы? Беконный Священник? Питер ван Бурх? Не может быть!
Она кивнула. Мирек стал старательно изучать ее лицо. Он вспомнил все, что знал о Беконном Священнике: ему должно было быть где-то шестьдесят — шестьдесят пять лет, рост чуть меньше шести футов, довольно полный, круглолицый. Но эти приметы явно не соответствовали внешности старухи. Мирек уже было собрался выразить свое сомнение по поводу ее заявления, но вспомнил известные способности ван Бурха к маскировке. Он посмотрел на старуху еще раз, повнимательней. Рост сидящей женщины определить было трудно. Широкое платье могло скрывать под собой объемистую талию. Лицо было полноватым, и все сплошь покрыто косметикой, со лба свешивались пучки седых волос. Все похоже на маскировку. Но манера держаться не давала основания для сомнений — так могла себя вести лишь женщина лет семидесяти. Мирек знал только один способ установить, кто же это был на самом деле. Манжеты платья скрывали кисти рук старухи. Мирек наклонился к ней и твердо сказал:
— Покажите мне ваши руки.
Она улыбнулась без всякого кокетства и медленно подняла руки. Манжеты сползли чуть не до локтей, обнажив чисто мужские крепкие запястья. Мирек восхищенно покачал головой:
— Вот уж никогда не догадался бы.
Беконный Священник довольно засмеялся:
— Три года назад я был на таком же расстоянии от вас, на вокзале во Вроцлаве.
— Может быть. Но вы ведь не были одеты так же, как сейчас.
— Конечно нет. На мне была форма полковника польской армии. Мы с вами ехали в Варшаву в одном поезде, только я ехал в первом классе.
И опять Мирек удивленно покачал головой.
Тут ван Бурх понизил голос:
— Подвиньтесь ко мне поближе.
Мирек подвинулся к нему, но тут же зажал нос.
— Черт, ну от вас и воняет!
Священник улыбнулся.
— Мирек Скибор, вам ли не знать, что это самое главное при маскировке. Я сам потрудился над этим «ароматом». Люди обычно избегают находиться рядом с человеком, так благоухающим. Так что придется вам немного потерпеть, пока мы будем разговаривать.
— Ничего, переживу. Я уже достаточно настрадался во время этого чертова путешествия.
— Я знаю. Я знаю, зачем вам надо было бежать, но зачем вам нужно было обязательно увидеть меня, не имею ни малейшего понятия.
Мирек с любопытством посмотрел на ван Бурха и спросил:
— А вы не боитесь, что я сюда специально направлен? Ведь только за время переброски я многое узнал.
Священник улыбнулся и покачал головой.
— Даже КГБ не пойдет на то, чтобы пожертвовать двумя старшими офицерами ради осуществления какой-нибудь операции. К тому же вы узнали лишь об одном из дюжины каналов, причем не самом ценном для нас. Да и вообще я доверяю выбору отца Ласона. Он ведь беседовал с вами не один день. Он доложил, что вы ненавидите русских, а особенно — Андропова. Интересно, за что?
При упоминании имени Андропова лицо Мирека сразу посуровело. Голландцу пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать, что тот говорил.
— Я узнал, что он сделал мне такое зло, которое не поддается описанию.
— Он лично?
— Нет, но отдал приказ он.
— А люди, которых вы убили, выполняли этот приказ?
— Да.
— Что это был за приказ?
Мирек смотрел на гравиевую дорожку. Потом поднял взгляд на детей, играющих рядом, и уже было собирался что-то сказать, но явно передумал.
— Сперва мне надо вам кое-что сообщить. Можно считать это подарком за то, что вы меня оттуда вытащили.
Он повернулся к священнику, и опять ему показалось, что перед ним сидит старуха.
— Сейчас я назову вам имена священников, работающих на СБ в Польше. Я держу их в голове, но вам лучше было бы записать.
Ван Бурх тихим голосом сказал:
— У меня тоже хорошая память, я запомню.
Смотря прямо в глаза голландцу, Мирек начал:
— Я буду говорить, начиная с севера и дальше на юг. В Гдыне — отцы Летвон и Ковальский; в Гданьске — Новак и Йозвицкий; в Ольштьше — Панровский, Мнишек и Буковский.
Он говорил и говорил, а священник сидел с полузакрытыми глазами, как бы задумавшись. Мирек закончил. На некоторое время воцарилось молчание, а затем ван Бурх пробормотал:
— Да простит Господь их души.
Он кивнул:
— Эта информация бесценна и спасет многим жизни. Со своей стороны я могу вам кое-что предложить. Давайте немного пройдемся, а то уже тяжело сидеть на скамейке.
Они медленно направились к озеру, у ван Бурха была походка старой женщины. Он спросил у Мирека:
— Что вы собираетесь делать теперь?
Мирек развел руками:
— Не знаю. Моей целью было встретиться с вами и побеседовать. Может быть, у вас есть какие-нибудь предложения? — мрачно улыбнулся он.
Священник остановился и посмотрел на озеро:
— У меня нет никаких предложений. У меня есть хорошая идея. И я думаю, что вы заинтересуетесь ею.
— Что это за идея?
— Убить Юрия Андропова.
Мирек громко засмеялся. Голландец жестко сказал:
— Вы смеетесь! А мне показалось, вы ненавидите Андропова.
Мирек перестал смеяться и посмотрел на ван Бурха с любопытством.
— Да, я отдал бы руку и ногу, чтобы Андропов был мертв. Но я решил, что вы пошутили. Я имею в виду, что вы поведали мне о своем плане убийства Андропова так, словно предлагали пойти в театр.
Священник посмотрел на Скибора, снова зашаркал своими смешными туфлями и проговорил:
— Вы, очевидно, не знаете, что генерал КГБ Евченко перебежал к нам в Риме.
Мирек кивнул:
— Я прочитал об этом сегодня в газетах. Думаю, это серьезный удар для КГБ.
— Да, да. Главное, что он сообщил итальянской разведке о планах КГБ и Андропова совершить новое покушение на нашего любимого папу.
— Вот как, — задумчиво произнес Мирек. Тропинка, по которой они шли, вилась вокруг озера. Вровень с ними плыла пара лебедей. Священник кратко изложил свой план и причины, побудившие его этот план подготовить. Мирек изумленно спросил:
— Согласится ли с этим планом папа, ведь любое убийство противоречит христианству?
— Папа ничего об этом не знает. План был составлен... ну, скажем, группой людей, служащих церкви.
Мирек слабо улыбнулся:
— Вы говорите мне все это, потому что хотите, чтобы я осуществил эту миссию, то есть убил Андропова.
— Да.
Наступило глубокое молчание, нарушаемое лишь хрустом гравия под их ногами да приглушенным шумом отдаленной магистрали. Ван Бурх говорил со всеми подробностями, но просто, не оказывая на Мирека никакого давления. Мирек хорошо знал о возможностях его организации. Около сотни людей голландца продались СБ, но это было каплей в море. Помимо этих были еще тысячи, десятки тысяч. Эти люди были специалистами во всех областях. Тайные священники, работающие на фабриках и заводах, которым разрешено было жениться и иметь детей, чтобы не вызывать никаких подозрений. Люди в правительствах, в сельском хозяйстве, в учебных заведениях, в лечебных учреждениях, даже в секретных службах социалистических стран. Когда в Советском Союзе стала сказываться нехватка зерна, Ватикан узнал об этом раньше ЦРУ. Когда в высших эшелонах власти Польши разгоралась борьба за власть, опять-таки Ватикан узнавал об этом раньше других. Мирек остановился и поднял руку.
— Я знаю. Я восемь лет изучал вашу организацию. Я вполне уверен в том, что вы сможете заслать человека в Кремль, особенно если его там не ждут. Но сможете ли вы вызволить его оттуда живым? Или это не входит в ваш план?
— Да что вы! Наши лучшие умы сейчас над этим работают.
Мирек ухмыльнулся:
— Иезуитские умы, не правда ли?
— Ну, некоторые из них.
— В списке, который я вам предоставил, были иезуиты.
— Всего двое.
Они пошли дальше. Мирек спросил:
— А если я это сделаю? Что будет со мной после этого?
Не колеблясь, ван Бурх ответил:
— Вас ожидает новая жизнь. Новое имя, даже другой континент: Северная или Южная Америка, Австралия. Церковь организует вам новое место жительства и будет помогать вам. И конечно, церковь заплатит вам очень щедро.
Поляк опять ухмыльнулся:
— Только представить себе — католическая церковь платит Миреку Скибору. Деньги меня не волнуют. Меня будет интересовать новое место жительства и... пластическая операция.
Он глубоко вдохнул:
— Я сделаю это. Вы можете на меня положиться.
Это было сказано спокойно, без надрыва. Священник удовлетворенно кивнул:
— Хорошо.
Опять наступило молчание, пока оба собирались с мыслями. Мирек задумчиво сказал:
