Колин Форбс - Вождь и призрак
По собственному решению и с полного одобрения Гитлера Шелленберг решил выявить советского шпиона, который, по его убеждению, передавал в Кремль во всех деталях планы фюрера.
Взявшись за такую задачу, Шелленберг как хороший игрок, а охота за шпионом — это, несомненно, игра, — сконцентрировал свои усилия на слабом месте любой разведсети: на связи. Подобная тактика раньше нередко приносила ему успех. Такой подход требовал выдержки и хладнокровия, а Шелленберг обладал этими качествами в полной мере.
— Вам следует задействовать наши новейшие подвижные станции радиоперехвата, — сказал Шелленберг.
— Да, они помогут нам получить пересечение азимутов и определить точное местонахождение передатчика, — согласился Мейер и тут же добавил: — Разрешите, я предложу, куда их лучше разместить?
— Да, пожалуйста, и мы их там установим, — заверил его глава СС.
Мейер подумал, что с Шелленбергом вполне можно ладить. Несмотря на свой высокий чин, он разговаривает с тобой как равный. Всегда улыбается, ведет себя вежливо, обходительно, не то что эти задаваки из Берлина, от которых слова человеческого не дождешься, одни только требования…
Конечно, форма нижней губы Шелленберга свидетельствовала о его безжалостности. Но таковы и должны быть люди, несущие на своих плечах огромную ответственность. Придвинув к себе кресло, Шелленберг уселся и спокойно ждал, пока начальник отдела обдумает его вопросы.
Для Шелленберга Мейер был ценным инструментом. И относиться к нему следовало бережно и уважительно, словно к скрипке Страдивари. Если Мейер выследит бродячий передатчик, то от него будет зависеть исход войны. Шелленберг не сомневался, что именно этим путем важнейшие секреты Германии уходят в Москву.
— Страсбург, — изрек Мейер, поразмыслив над крупномасштабной картой Европы с нанесенной на нее линией Мадрид — Женева — Мюнхен. — Вот где хорошо бы установить подвижную станцию слежения…
— А если, кроме того, полдюжины людей здесь поступят под ваше личное командование?
— Это была бы огромная помощь. Тогда мы сможем выиграть время…
— Да, времени нам как раз не хватает. Вы правы. Этот сигнал всегда слышен в диапазоне сорока трех метров? A потом — молчок?
— Да. Я думаю, что для передачи основного текста радист переходит на другую волну. Мы должны ее обнаружить. Дополнительно назначенные люди вполне с этим справятся.
— Великолепно! Великолепно! Оставляю все на ваше усмотрение, Мейер. Ну, и поскольку вы будете руководить большим подразделением, вы получите очередное звание и соответственно повышенный оклад.
Это была еще одна особенность тактики Шелленберга. Работая с человеком, которого он считал ценным кадром, Шелленберг старался вызвать в нем чувство благодарности, что обеспечивало ему лояльность и поддержку сотрудников. А информация Мейера была очень ценной, ибо не только позволяла надеяться, что умница Мейер отыщет этот передатчик, но и подтвердит мнение Шелленберга о том, что тут замешаны Советы.
В СД — разведке СС — знали, что русские агенты при радиосвязи пользовались одной маленькой уловкой. Сигнал вызова посылали на одной условленной волне, а затем переключались на другую, также условленную заранее, и передавали на ней основное сообщение.
Шелленберг поспешно оглядел просторное помещение, разделенное на стеклянные звуконепроницаемые кабинки. В каждой сидел оператор, прослушивавший определенную длину волны. В Дрездене в то время была самая мощная в мире служба радиоперехвата. Не обронив больше ни слова, он вышел из здания и сел вместе со своим адъютантом Францем Шаубом в машину, которая должна была доставить их на аэродром к самолету, отправлявшемуся в Берлин.
— Я абсолютно уверен, что они в Швейцарии, Франц! Я давно так думаю. Почему — сам не знаю. Надо наводнить Швейцарию нашими агентами. Я хочу, чтобы они глаз не сводили с конторы Массона. Если Мейеру удастся добыть мне доказательства, то я возьму Массона за горло. Но почему именно Швейцария??.. — с заметным раздражением повторил Шелленберг.
Исход крупных войн — как и большинства других событий, действующими лицами которых являются люди, — нередко решают весьма эксцентричные личности.
Летом и осенью 1943 года положение немцев было очень шатким. Красная Армия уже к концу года могла бы их полностью разгромить и дойти до Ла-Манша. Для этого были созданы все предпосылки.
На Восточном фронте два миллиона немцев противостояли пяти миллионам русских. Будь солдаты вермахта менее стойкими и решительными, они были бы раздавлены одним только численным превосходством противника.
К тому же, в это время германской военной машиной управлял из Волчьего Логова псевдо-Гитлер, не имевший военного таланта своего предшественника. Основным сходством между ними было то, что новый фюрер умел упорно настаивать на одобрении принятых им решений.
Ну, и в довершение всего таинственный Дятел, словно принося Сталину победу на блюдечке, сообщал ему в Кремль о передвижении каждой немецкой дивизии. Казалось бы, победить в таких условиях будет детской забавой, но сухорукий бывший семинарист из Грузии никак не мог этого добиться. Немцы сражались, как тигры.
В Дрездене Герберт Мейер, получивший подкрепление, прилежно трудился, пытаясь засечь местонахождение неуловимого передатчика. В свои тридцать лет он должен был бы служить в пехоте или в танковых частях, но, подобно Геббельсу, был колченогим.
На его длинном, словно жердь, туловище «красовалась» маленькая мышиная головка. Застенчивый и тихий, он служил с детства предметом насмешек для своих одноклассников. Они прозвали его Мышонком, и ненавистная кличка преследовала беднягу всю жизнь. Вероятно, поэтому в мирное время он выбрал профессию часовщика, позволявшую ему работать в одиночестве.
Судьба преподносит людям странные сюрпризы. Именно Мышонок с его навыком работы с точными приборами случайно попал в дрезденский центр радиоперехвата. Он оказался идеальным человеком для выслеживания Люси. Случай и Вальтер Шелленберг привели его туда, где он мог повлиять на исход второй мировой войны.
Сейчас Мышонок ждал, что принесет ему подвижная сеть перехвата, размещенная в столице Эльзаса — Страсбурге. Может, тогда ему наконец удастся засечь неуловимый передатчик, который он окрестил «Призраком»?
В Люцерне же «Призрак» — P.P. — продолжал жить исключительно на черном кофе и спать по четыре часа в сутки. Утром он вскакивал в трамвай, который шел до издательства «Новая жизнь», и старательно игнорировал сменявшихся телохранителей. Он рассеянно съедал скромный завтрак, скудный обед…
Все это было только прелюдией к настоящей работе, которая начиналась поздно вечером. Передачи Дятла становились все длиннее. Соответственно удлинялись и передачи для Москвы.
Тихий P.P., окруженный заботами Анны, был по-своему счастлив. Швейцарцы теперь считали его такой важной птицей, что приставили к нему охранников. А после Курска он знал, что Сталин к нему прислушивается… О чем еще может мечтать человек?
— Немцы засылают к нам все больше тайных агентов, — предупредил Гаузаманна Массон, едва прибыв на виллу Штутц и скинув плащ. — Готовится что-то серьезное…
То, что сейчас испытывал Роже Массон, меньше всего походило на счастье. Повернувшись во вращающемся кресле спиной к заваленному бумагами столу, Гаузаманн наблюдал за шефом контрразведки.
— Что делают эти агенты? — спросил Гаузаманн и получил самый неожиданный ответ.
— А ничего! Вообще ничего! Они не высовываются из своих отелей в Берне, Женеве, Базеле. В Люцерне, слава богу, их еще нет… насколько мне известно. Ганс! Они, несомненно, ЖДУТ…
Гаузаманн погрыз карандаш, подумал и спросил:
— Ждут чего?
— То-то и оно, Ганс, что я не знаю! Тут чувствуется почерк Шелленберга, это какой-то коварный замысел.
— Но вы можете их выдворить из страны, — предложил Гаузаманн. Сам бы он так и поступил.
— Так они зашлют свежую команду. А в следующий раз мы, вполне может статься, не сумеем выявить всех. Они могут проскользнуть сквозь нашу сеть, и мы даже не узнаем, что они здесь. А это, Ганс, будет страшно опасно…
— Но что может натворить Шелленберг на этой стадии игры?
— Случилось кое-что еще, и мне это тоже не нравится…
Массон мерил шагами кабинет так рьяно, словно за остановку больше чем на несколько секунд ему грозила смертная казнь. Гаузаманн никогда не видел его таким взволнованным.
— Знаете, что случилось, Ганс? Шелленберг прислал мне через Гизевиуса, вице-консула Германии, личное послание. Он пишет, что хотел бы встретиться со мной накоротке, предпочтительно на нашей территории. Это психическая атака. Правда же? Он прячет в рукаве какие-то козыри…
