Колин Форбс - Вождь и призрак
— Это были те же двое, что сидят сейчас у входа?
Рассказ Анны походил на правду. Бежав из Германии, Ресслер почувствовал себя в безопасности сразу же, едва они пересекли швейцарскую границу. Поэтому ему очень не хотелось бы верить в правоту жены…
— Нет, не те же. То были другие…
— Вот видишь?! — Ресслер расслабился и развалился на сиденье. — Это просто совпадение. Я же говорил, что ты выдумываешь…
— За нашей квартирой день и ночь следят.
О Господи! Когда трамвай остановился, два подозрительных субъекта не тронулись с места… двери открылись, кто-то вышел, один человек зашел, двери закрылись, и трамвай поехал дальше. Мужчины, на которых указала Анна, молча сидели на своих местах. Ресслер поглядел в зеркальце, установленное сбоку, чтобы пассажирам было легче входить и выходить из трамвая. Один из мужчин смотрел прямо на него. Ресслер отвел глаза. Это становилось похоже на кошмарный сон.
— Приехали, — сказала Анна. — Вылезай из трамвая как ни в чем не бывало. Не смотри на них. Не поскользнись на ступеньках.
Они добрались до района Весемлин, где с тридцать третьего года снимали небольшую квартирку.
«До чего ж сильная женщина моя Анна!» — подумал Ресслер.
Жена твердым шагом двинулась к выходу, подождала Рудольфа и спустилась с подножки трамвая на улицу. Очутившись на тротуаре, Ресслер увидел в протертые очки, что двое незнакомцев поспешно выскочили из трамвая буквально за секунду до того, как двери автоматически захлопнулись. Это был один из самых ужасных моментов в его жизни.
Глава 36
Ягер очень точно определил момент, когда его вездеход должен ринуться в атаку. Мотоциклисты стреляли из автоматов, их заградительный огонь вынудил партизан расползтись по склону горы и карабкаться вверх. Ягер стоял за мощным прожектором, который еще не вступал в игру. Солдат но фамилии Олден замер у станкового пулемета на треноге с дальнобойностью выше, чем у автоматов.
— Олден! — окликнул его Ягер. — Я думаю, мы разгоним их, как муравьев. Приготовьтесь открыть огонь, как только я включу прожектор.
— Я готов и жду вас, полковник.
В голосе Олдена слышалась горечь. В здешних ущельях он потерял друзей, рядом с которыми воевал еще в России. А кое с кем даже прошел французскую кампанию сорокового года.
Полугусеничный броневик с грохотом двинулся вперед, скрежеща и лязгая гусеницами.
Ягер развернул Мощный прожектор, отведя его вправо до предела.
— Я опишу плавную дугу справа налево, — сообщил он Олдену. — И может, буду слегка покачивать вверх-вниз…
— Понял вас, полковник.
Олден повернул пулемет далеко вправо. Чтобы получить хороший результат, они должны были действовать согласованно. Олден радовался, что полковник встал к прожектору. Ягер обладал быстрой реакцией и умел сохранять ледяное спокойствие перед лицом опасности. К тому же он хорошо видел в темноте…
Ягер включил прожектор. Сноп света, похожий на лучи защитного прожектора ПВО, осветил склон горы. Фигурки, рассеянные по нему, совершили роковую ошибку: они оглянулись, и свет их ослепил. Застучал пулемет Олдена.
С броневика были видны падающие люди. Рев мотора, лязг гусениц и стук олденовского пулемета заглушили крики застигнутых врасплох партизан. Луч света двигался влево рывками, то замирая, то оживая вновь, чтобы дать Олдену возможность точнее управлять пулеметом.
Высоко на склоне Хелич, возглавлявший группу бойцов, остановился как вкопанный. Забрав винтовку шедшего позади партизана, он приказал продолжать спуск без него и выкарабкался из глубокой расщелины. Хелич снял винтовку с предохранителя и замер в ожидании.
Началась паника… Партизаны кинулись бежать, спасаясь от несущего смерть луча, словно обезумевшие кролики. Сейчас важнее всего было расстрелять проклятый прожектор. Но сделать это было нелегко. Командир вездехода оказался умной сволочью. Он постоянно менял скорость. Мишень не просто двигалась, а постоянно сбивала прицел.
Хелич прижал приклад к плечу. Он прицелился в точку, лежащую в нескольких метрах впереди от вездехода по линии его движения. Стоит вырубить прожектор — и стрелок ослепнет. Хелич спокойно ждал, когда вездеход приблизится к нужной точке.
Неожиданно прожектор повернулся. Какое-то время луч ощупывал склон слева от партизанского командира. Затем рванулся в сторону и застыл. Хелич оказался в самом центре яркого пятна.
Он рухнул на землю. Винтовка упала. Хелич покатился вниз.
Тело его быстро вращалось, словно детский волчок, руки были прижаты к голове. Хелич докатился до края обрыва, перевалил через него и, пролетев по воздуху примерно шесть футов, с глухим стуком ударился о землю.
Хелич уже почти докатился до края обрыва, когда Олден снова открыл огонь. В момент падения осколки камней, отбитые пулями Олдена, сыпались Хеличу на голову. Упав, он повредил плечо и неподвижно лежал, вслушиваясь в грохот пулемета.
«Зря только тратите ваши вонючие патроны, тупоголовые придурки!» — злорадствовал Хелич.
Внизу, на дне ущелья, Олден и Ягер были уверены, что в очередной раз попали в цель. Стоило. Олдену выстрелить туда, куда показывал прожектор, — и человек с винтовкой упал.
— Прекратите огонь! — скомандовал Ягер и выключил прожектор. Тактически это было совершенно правильно. Элемент неожиданности был использован в полной мере. Полковник нанес тяжелый урон партизанам. Когда же полковник увидел мужчину, целившегося в прожектор из винтовки, он понял, что партизаны пришли в себя. Вездеход с включенным прожектором превратился для них в мишень.
— Мы задали им хорошую трепку! — прокричал Ягер. — А теперь к черту отсюда! Присоединимся к другим на равнине.
— Может, нам пройти мимо нашего дома и сбить преследователей с толку? — предложил Ресслер.
Стекла его очков снова запотели. Он был растерян и подавлен. Превосходный радист, человек редкостного мужества, Ресслер ощущал себя в создавшейся ситуации абсолютно беспомощным. Чего нельзя было сказать о его жене…
— Глупости! — ответила она. — Они превосходно знают, где мы живем. Сейчас главное не дать им понять, что мы их заметили. Веди себя как обычно.
— Это может быть очень опасно, Анна, — возразил Ресслер и неожиданно добавил: — Посмотри вон на тот автомобиль. В него невозможно заглянуть…
— А ты и не пытайся… Действуй как ни в чем не бывало. Иди спокойно по улице к нашему дому.
Анна говорила уверенно, но на самом деле ее тоже тревожил автомобиль, стоявший точно напротив их подъезда: окна действительно были занавешены шторками из мелкой темной сетки, и невозможно было понять, есть ли кто-нибудь внутри.
— Хочу кофе! — попросил Ресслер, когда они вошли в квартиру.
— Уже делаю!
Единственной слабостью Ресслера был кофе: он поглощал его литрами. Ресслер ежеминутно подходил к окну.
— Не трогай занавески! — предупредила Анна.
— Что же делать! Эти двое из трамвая стоят под дождем… держат руки в карманах… Жуть какая-то! А ведь ночью мне нужно выйти на связь с Дятлом…
— После кофе тебе станет получше. Надо связаться с Массоном.
При упоминании о шефе швейцарской контрразведки Ресслер слегка приободрился. Он подошел к окну, стараясь не шевельнуть занавески, и вдруг замер. Учащенно заморгав, Ресслер снял и снова надел очки и воззрился на улицу. Потом возбужденно выкрикнул:
— Анна! Там бригадир Массон! Он только что вылез из этого автомобиля… Он идет к нам…
— Средь бела дня? — Анна вошла в комнату, неся на подносе кофейник и чашки. — Да ты явно ошибся…
Бригадир Роже Массон — на сей раз он был в штатском — пересек пустынную улицу и позвонил в дверь. Ресслер даже не стал спрашивать по домофону, кто пришел, а просто нажал кнопку, и дверь подъезда автоматически открылась. Ресслер открыл дверь своей квартиры и, стоя на пороге, поджидал швейцарца, который поднимался по лестнице. Обычно жизнерадостный, Массон был мрачнее тучи.
— Вам следовало бы сначала выяснить, кто пришел, — мягко укорил он Ресслера. — Я вынужден просить вас соблюдать меры предосторожности. Времена изменились — и увы! — к худшему!
Массон тщательно подбирал слова. Визит к Ресслеру был делом очень деликатным. Он хотел предостеречь Ресслера, но вовсе не желал его пугать.
Глава швейцарской контрразведки был человеком нервным и чувствительным, хотя обычно маскировал эти качества напускной жизнерадостностью. Штатская одежда не улучшала его настроения. В форме он ощущал себя более уверенно.
— Хотите кофе? — предложила Анна. — Давайте я повешу ваше пальто, на улице сыро.
— Вы очень любезны…
Сняв пальто, Массон подошел к окну и выглянул на улицу. Ресслер присоединился к нему, его глаза за стеклами очков лихорадочно сверкали.
