Валерий Ванико - Золото по ленд-лизу
В горный бинокль он внимательно оглядывает горизонт и замечает на юго-востоке едва различимую струйку дыма.
Через несколько минут, покрытая грязью и болотной тиной рычащая машина, катит в ту сторону.
Спустя час, она достигает обширной, покрытой карликовым лесом и редким кустарником долины, в центре которой стоит неказистое конусообразное строение из шестов, покрытое шкурами.
Перед ним жаркий костер, над которым парит закопченный котел и небольшая группа людей, а чуть в стороне, несколько тощих после долгой зимы ездовых оленей на привязи, беспокойно вскидывающих рогатые головы и перебирающих тонкими ногами.
В десятке метрах от жилища бронетранспортер резко останавливается, и егеря, спрыгнув на землю, во главе с Кранком подходят к костру.
Стоящие у него люди - а это средних лет мужчина и женщина, со жмущейся к ней девочкой - подростком и мальчишкой, испуганно смотрят на незнакомцев и неведомое им чудовище. Впереди них, ощетинившись загривком, скалит белые зубы крупная лайка.
Приказав солдатам осмотреть жилище и ближайшие окрестности, фельдфебель подзывает к себе Ланге с проводником и тычет в людей пальцем.
- Выясните, кто они и откуда.
Посасывая трубку, Мунк задает мужчине несколько вопросов и тот, отвечая ему, машет рукой в сторону востока.
- Они саамы и возвращаются домой после зимней охоты, - переводит Ланге.
- Спроси , не встречали ли они в тундре других людей?
На вопрос проводника мужчина отрицательно вертит головой.
В это время к Кранку подходит ефрейтор и докладывает, что жилище и окрестности вокруг него осмотрены, никого больше нет.
- Правда в чуме много пушнины, даже не верится, что столько добыл один туземец - кивает он на саама.
- Хорошо, выстави охранение, и разбивайте лагерь - здесь остановимся на ночлег.
Внезапно проводник что-то бормочет, делает шаг вперед, и, сдернув с головы мальчика суконную шапку, протягивает ее Кранку.
На ней маленькая рубиновая звездочка с отколовшейся на одном луче эмалью.
Тот берет шапку, секунду ее рассматривает и подносит к лицу охотника.
- Откуда это?
Саам что-то отвечает и разводит руками.
- Господин старший фельдфебель! - доносится от жилища, и к Кранку спешит один из егерей.
- Вот, нашел в их конуре - протягивает рваные кирзовые сапоги. - Такие «иваны» носят.
- А это что? - кивает фельдфебель на сапоги и не получив ответа, бьет охотника кулаком в лицо.
Саам покачивается и хватается рукой за висящий на поясе нож.
Тут же гремят несколько выстрелов, и он, вместе с хрипящей лайкой, которая пыталась вцепиться в горло Кранка, падает наземь. В руке хищно ощерившегося Ланге дымится парабеллум.
- В отношении туземца, ты несколько поторопился, Фриц, - бросает ему Кранк, бесстрастно наблюдая, за рыдающей на груди мужа женщиной и онемевшими от ужаса детьми.
- Ничего, баба нам все расскажет, - ухмыляется тот и схватив мальчика за плечо, впечатывает ему в голову ствол люгера.
Ребенок вырывается и визжит, а мать, оторвавшись от мужа, ползет к немцам на коленях и, заливаясь слезами, что-то бессвязно лепечет.
Из ее слов выясняется, что неделю назад у саамов останавливались на ночь двое чужих людей. Утром они собрались и ушли на восток.
- Как выглядели эти люди, и было ли у них оружие? - обращается Кранк к Ланге.
Через проводника тот выясняет, что они были измождены, в рваной одежде и с оружием.
- Расстрелять, - кивает фельдфебель Ланге, и тот с одним из солдат тащит женщину в ближайший кустарник.
Спустя минуту оттуда доносится короткая очередь, и егеря возвращаются к костру.
Все это время Мунк невозмутимо посасывает свою трубку и, щуря узкие глаза, равнодушно наблюдает за происходящим.
Затем солдаты снимают с догорающего костра благоухающий свежей рыбой котел, ставят его на аккуратно расстеленную у бронетранспортера пятнистую плащ-палатку, с блестящими на ней коробками консервов и, черпая из котла складными алюминиевыми ложками наваристую уху, жадно едят. Свою долю получает и овчарка.
Одиноко сидящему у догорающего костра Мунку, кто-то бросает пачку черствых галет.
После обеда, а точнее ужина, поскольку незаходящее солнце висит у западной кромки горизонта, егеря разморено сидят на плащ-палатке, дымят сигаретами и лениво переговариваются.
Основной предмет беседы - несколько связок, найденных в саамском жилье песцовых шкурок, среди которых три необычно редкие - коричневые с серебристым отливом. Это, так называемые «голубые» песцы, при виде которых даже невозмутимый Мунк оживился и зацокал языком. Они уже упакованы в мешок, и по указанию Кранка помещены в кабину бронетранспортера. Егеря гадают - поделится с ними прижимистый фельдфебель или нет.
А тот, провожаемый их завистливыми взглядами, неспешно идет к чуму, в котором спрятались дети, откидывает полог и исчезает в нем.
Спустя минуту из жилища доносится громкий ребячий плач, а чуть позже душераздирающий крик девочки.
- Ну и хваткий парень наш командир, - ухмыляется громадный ефрейтор, - всегда найдет, где поразвлечься. Солдаты гогочут и отпускают сальные шутки.
Через некоторое время крики в чуме смолкают, и оттуда появляется Кранк. Он застегивает штаны и блаженно щурится на солнце.
- Ланге, твоя очередь, ты сегодня заслужил! - бросает он резво вскочившему унтер-офицеру и, присев на корточки у костра, подбрасывает в него несколько веток.
Затем, приказав одному из егерей сварить кофе, забирается в кабину бронетранспортера, пихает себе под голову мягкий мешок с пушниной и, развалившись на сидении машины, погружается в сон.
Просыпается Кранк от металлического щелчка. У открытой бронированной дверцы стоит Ланге.
- Кофе с ромом готов, Ирвин, прошу. И протягивает ему кружку с ароматно дымящимся напитком.
Фельдфебель подносит ее ко рту, делает глоток и довольно щурит глаза:
- Настоящий бразильский.
- Да,- отвечает Ланге, - как в старые добрые времена на Крите.
Допив кофе, Кранк отдает кружку унтеру, закуривает и выбирается из кабины.
Белесый шар солнца совершает свое обратное путешествие по высокому небу. На плащ-палатке, вповалку, храпят его солдаты, а из чума доносятся приглушенные всхлипы и рычание ефрейтора.
- Это наш Гюнтер ублажает саамскую девку, - смеется Ланге…
Рано утром идущая след в след цепочка людей, в сопровождении навьюченных ранцами двух оленей, удаляется в безбрежное море тундр, а у бронетранспортера остается пожилой хмурый водитель, с заросшим щетиной лицом.
Когда последний олень исчезает в туманном мареве, он забирается в кузов, проверяет установленный в нем станковый пулемет «МГ», спрыгивает на землю и идет к чуму.
Тела мужчины и трупа собаки у костра уже нет - егеря оттащили их в ближайшие кусты.
Солдат несколько мгновений смотрит на это место и сплевывает, - герои Нарвика, черт бы вас побрал, - произносит он.
Потом заходит внутрь жилища, щелкает зажигалкой и осматривается.
У стены, вцепившись ручонками в деревянную жердь остова и поскуливая, сжался мальчик, а ближе к центру, у очага, на кипе вытертых оленьих шкур раскинулось обнаженное тело девочки, с широко открытыми глазам и застывшей струйкой крови на прокушенной губе.
Солдат нагибается, касается худенького тела рукой и отдергивает ее. Потом снимает с перекладины какое-то тряпье и накрывает им девочку.
Постояв несколько секунд неподвижно, он делает шаг к мальчику, вынимает из кармана плитку шоколада и протягивает ее ребенку.
Глава 6. Смерть у озера
Высоко в арктическом небе парит старый кречет - небесный хозяин этих мест. Он изредка взмахивает широкими крыльями и вглядывается еще зоркими глазами в проплывающую под ним тундру.
Вся мелкая живность - полярные куропатки, зайцы, песцы и лемминги, спешат укрыться в камнях, щелях и норах при появлении бесшумно несущейся по земле тени громадной птицы.
На очередном витке своего полета хищник что-то замечает у далекой гряды сопок и планирует к ней. Затем мгновенно взмывает в высь и скользит обратно.
