Анатолий Кулемин - Агония обреченных
— Чтобы достичь успеха в любом деле, необходимо иметь страховочные варианты. Кому, как не вам, знать это. О встрече с людьми в Нью-Йорке и о самих людях забудьте, — проговорил полковник тоном приказа. — Теперь у вас другое задание, о нем думайте, — шеф сделал паузу; почувствовал, что сказал это он слишком жестко, поэтому продолжил уже улыбнувшись: — Вы же сами сказали, что хотите дело довести до конца, вот и доводите. Но продолжим… В Новом Орлеане вы встретитесь с Говардом Хантом. Это один из руководителей так называемого «Кубинского революционного совета», без его санкции в группу «Москит» вам не попасть. Ваша цель: выяснить готовность группы к выполнению поставленной задачи. Это первое. И второе… — Эдвардс вновь замолчал. Бредли видел, как он мучительно подбирает слова, формулировки. — И второе… Есть основания предполагать, что группу кто-то намеренно пытается развалить изнутри.
Полковник поднялся, подошел к сейфу, достал оттуда кожаную на молнии папку и вернулся на место; вид — взволнованный, хотя движения спокойные, неторопливые, уверенные.
— Посмотрите там… обстановку. Обратите внимание на всех тех, кто занимается с группой: инструкторы, преподаватели, обслуживающий персонал… Не оставьте без внимания и командира группы, и… — Эдвардс пристально посмотрел в глаза Бредли, — начальника службы безопасности. Никого. Слишком большое значение придается этой группе, слишком серьезная задача стоит перед ней. Всю необходимую информацию вы найдете здесь, — Эдвардс передал Бредли кожаную папку. — Для изучения у вас — сутки. Завтра в это же время я жду вас с докладом о готовности к выполнению задания. Послезавтра утром — вылетаете.
Именно эти обстоятельства вынудили Бредли обратиться к Бартону, и с такой срочностью.
Глава 7
Телефонный звонок в квартире Бредли раздался в восемнадцать часов ровно; он поднял трубку.
— Вас слушают, говорите.
— Могу я пригласить к телефону мистера Хэндлера? — услышал он в трубке мужской голос.
— Вы ошиблись номером. Здесь таких нет.
Это звонил Людвиг; фраза эта означала: «Я на месте. Все идет по плану».
Сразу по прибытии из Нью-Йорка в Вашингтон, прежде чем ехать на доклад к полковнику Эдвардсу, Бредли отправился в отель «Хилтон» и забронировал там одноместный номер на имя Людвига Майера, о чем сообщил ему, позвонив по междугородней связи. Все дальнейшие свои действия Людвиг знал, они были не раз просчитаны и обговорены; вмешалась Марта.
— Людвиг, я лечу с тобой, — безапелляционно заявила она, когда брат сообщил ей о звонке Бредли.
В Вашингтон Людвиг должен был лететь один, Марта должна была остаться и быть готовой подключиться по ходу, если в этом возникнет необходимость.
— Это исключено, Марта. Ты можешь все испортить. Раз Стэн не предусмотрел твоего участия сразу, значит, он планирует задействовать тебя на другом этапе. Мы же вместе обговаривали все нюансы, ты что, забыла?
— Когда же ты… наберешься наконец мудрости, братец? — Марта задала этот вопрос с такой снисходительностью, что Людвиг почувствовал себя неуютно. — Ты что и в самом деле ничего не видишь? Ведь он же просто боится за меня, оберегает… Не бойся, ничего я не испорчу. Сниму квартиру, пока ты будешь жить в отеле, а там посмотрим… Обещаю, ни во что вмешиваться не буду.
В Вашингтон они прилетели разными рейсами.
— Что случилось, Стэн? — спросил Бартон, едва закрыв за собой дверь. Они встретились как всегда в небольшой комнате адвокатской конторы с двумя входами: один — из кабинета хозяина конторы Сола Смита, второй — с проходного двора. Сюда можно было прийти и отсюда уйти никем не замеченным. — С чего такая срочность?
Бредли пришел на пятнадцать минут раньше Бартона, он докуривал уже третью сигарету. Это было их правилом; тот, кто вызывал на встречу приходил раньше; осматривал окрестность и исключал возможность пересечения на подходе; вдвоем их видеть никто не должен был.
— Обстоятельства, Джеймс, обстоятельства… — ответил Бредли и без вступления перешел к делу: — Скажи, тебе говорит о чем-нибудь имя Роберт Мэхью?
Бартон какое-то время молча смотрел на Бредли, потом также молча снял плащ, шляпу, повесил их на вешалку-стойку, сел в кресло напротив и только после этого ответил:
— Говорит. Дальше.
— Вчера я с ним встречался. В Нью-Йорке. И не только с ним. На встрече присутствовал Сэм Джанкана. О нем ты тоже наверняка слышал.
— Ого… Ну и компанию ты себе подобрал.
— Не я. Фирма.
— Интересно, это какие же дела могут связывать твою фирму с мафией да еще на таком уровне? Джанкана — это фигура, Стэн, очень большая фигура.
— Вчера я заручился согласием этой фигуры на организацию покушения на кубинского лидера Кастро. — Бредли достал и закурил новую сигарету. — Вот так, мистер Бартон. Ни много ни мало…
Бартон смотрел на Бредли взглядом, в котором читалось больше недоверия, чем удивления. В привлечение мафии к исполнению секретных операций, разработанных ЦРУ, ему верилось с трудом. А то, что Бартон услышал сейчас, вообще походило на бред сумасшедшего.
— Ну что ты на меня так смотришь? Гадаешь, не сошел ли я с ума? — словно прочитав его мысли, спросил Бредли. — Не сошел, но скоро, наверное, сойду.
Бредли с силой вдавил в пепельницу недокуренную сигарету, поднялся и подошел к окну; темный двор освещался только светом, падающим из окон.
— Да-а, Стэн, и угораздило же тебя… — услышал он позади себя голос Бартона. — Отказаться было нельзя?
Бредли открыл пошире форточку, включил настольную лампу, выключил верхний свет и только после этого вернулся в свое кресло.
Реакция Бартона на это сообщение его не удивила, она была ожидаемой и понятной; всю тактику встречи, весь ход разговора Бредли продумал. Сложность заключалась в том, что он, Бредли, не мог сказать Бартону всего до конца, а у того наверняка возникнут вопросы, ответов на которые у Бредли не было, но ответить на которые — если они будут заданы — он был обязан. Недосказанности в их взаимоотношениях не было; иначе и быть не могло; недосказанность — признак недоверия, а недоверие любые взаимоотношения исключает. Другое дело, они оба понимали, когда и какие вопросы задавать можно, а когда лучше промолчать.
Вопрос Бартона Бредли оставил без ответа; заговорил задумчиво, словно рассуждая с самим собой:
— Сегодня Эдвардс вывел меня из операции. Почему? Не доверяет? Нет, исключено. Иначе не послал бы на переговоры…
— Скорей всего, он просто разбил операцию на звенья, — поддержал рассуждения Бредли Бартон. — Никто не имеет полной информации, никто не видит общей картины. Так легче управлять. Так повышаются шансы на положительный результат. Какой помощи ты ждешь от меня, Стэн? Что я должен для тебя сделать?
Чуть подавшись вперед, Бредли облокотился о журнальный столик и заговорил тихо, чеканя слова:
— Я должен видеть общую картину, Джеймс. У меня должна быть полная информация. Нужно знать где, как и когда планируется покушение, знать способ, тех людей, которые будут в этом задействованы. Я должен знать все, Джеймс. Именно поэтому я не стал искать причин отказа от переговоров в Нью-Йорке.
— Хочешь предотвратить покушение на Кастро? — чуть помолчав, спросил Бартон.
Ответил Бредли тоже не сразу:
— Если бы это было в моих силах, — сказал он, — предотвратил бы.
«Вот оно… это молчание, во время которого он должен задавать возникшие вопросы, — подумал Бредли, отвечая на пристальный взгляд Бартона таким же пристальным, неотрывным. — Но он их не задаст. Не должен задать. Понимает, ответить на них мне будет не просто».
— Я не убийца, Джеймс, — ответил-таки Бредли (а иначе как?) на незаданный вопрос Бартона. — И не хочу принимать участие в грязных операциях, пусть даже если их проводит мое ведомство. Тем более, в операциях, в которых задействована мафия.
И опять Бартон ничего не сказал. Он продолжал сидеть молча, лишь отвел взгляд в сторону.
— Если ты сейчас встанешь и уйдешь, я не обижусь, — нарушил длительную паузу Бредли. — Я понимаю, это моя проблема и влезать в нее ты не обязан.
Бартон не встал и не ушел; он заговорил так же, как несколько ранее Бредли: тихим голосом в виде рассуждения с самим собой:
— Самого Мэхью — хоть он и бывший агент ФБР — зацепить я не смогу, нет подходов. О Джанкане и речи быть не может. Но во всей этой цепи… — Бартон поднялся и подошел к окну; настала его очередь закурить; продолжил, глядя на улицу, не оборачиваясь: — Около Мэхью крутится один человек… Так сказать, доверенное лицо. — Бартон обернулся. — Я постараюсь найти ответы на те вопросы, которые ты задал, Стен. Думаю, мне это сделать удастся.
Бредли вспомнилась их первая встреча в мае сорок пятого в Германии, те обстоятельства, которые предшествовали их знакомству. «Сколько же это лет прошло? Шестнадцать? — прикинул он в уме. — Как бежит время… А он мало изменился; разве что виски совсем седые. Шестнадцать лет… Шестнадцать лет, как меня нет дома».
