Олег Горяйнов - Джентльмены чужих писем не читают
А потом – сюда, отогреваться. В домик на берегу океана. Красивая страна – что бы в ней не жить, никому не мешая.
Тут “мерседес” сеньора Орезы вдруг резко затормозил и свернул с шоссе на безлюдный проселок, который вёл куда-то вниз. Проехав метров триста, папаша направил машину под раскидистый дуб и там остановился. Из кустов к ним навстречу вышел плотный молодой человек самого что ни есть бандитского вида в потной майке с золотой цепью на могучей шее и, гнусно ухмыльнувшись небритой пастью, полной, однако, отличнейших зубов, приставил два пальца к мятой шляпе, которой, не иначе, с утра пораньше свора собак поиграла в американский футбол.
– Приехали, – глухо сказал папаша. – Вымётывайся, зятёк.
У Ивана всё внутри отвратительно сжалось. Вылезая из “мерседеса”, он чуть не упал, потому что ноги его сделались ватными и совсем его не слушались. Вот он, Здец3.14, вот он. И как, сволочь, незаметно подкрался! Очевидно, что от этого говнюка в шляпе ничего хорошего ждать не приходится. Но папаша каков, а? И – мотивы, мотивы! За дочку, что ли, на меня осерчал? Ну, блин, я и влип. Теперь главное – сохранять спокойствие. С оттенком некоторой придурковатости. Будут бить – показывать, как тебе больно, но не унижаться, не лебезить. Будут убивать – улыбаться.
– Вот твои документы, сынок, – сказал сеньор Ореза и выложил на капот машины паспорт и водительские права.
Тьфу, наваждение! У Ивана мигом отлегло от сердца, он даже устыдился тем, что позволил себе подумать нехорошее про такого душевного человека, как его тесть сеньор Ореза, а также про лапочку в шляпе.
– Поздравляю тебя с маньянским гражданством, – сказал сеньор Ореза. – Больше ты никакой не боливийский беженец, а чистокровный маньянец.
А ведь я первый раз вижу его трезвым, осознал наконец и Иван. Ну, дела. К чему бы это?.. Первый раз!.. И впрямь, что-то глобально сдвинулось в этой жизни…
– И зовут тебя теперь, – Ореза посмотрел в документ, – Педро Давалос…
А это уже западло, подумал Иван.
Бандитская образина поворачивала туда-сюда свою безмятежную харю, прислушиваясь к их разговору с таким видом, будто разговор шёл на языке, образине непонятном. При этом время от времени чёрным пальцем ковырялся в заднице сквозь штаны. И тут Иван его узнал. Видел, видел он этого бандита, на папочкиной вилле, когда Ореза ругался с каким-то узкоголовым, а этот стоял возле машины.
И тут произошло то, чего Иван никак не мог ожидать. Сеньор Ореза достал из-за пояса большой чёрный пистолет и выстрелил бандиту прямо в лицо.
Приземистое тело опрокинулось навзничь, дернулось и затихло. Окровавленная шляпа укатилась в кусты базилика. Туда же Ореза забросил пистолет.
Иван впал в ступор. Усилие, которое понадобилось ему, чтобы соотнести мирный образ добродушного, вечно пьяного папашки своей безалаберной подруги с этим хладнокровным преступлением, сожгло в его мозгах все предохранители, и мыслительный процесс в нём затормозился.
– Ну, что стоишь, разинув рот! – прикрикнул на него сеньор Ореза. – Бери его справа, я – слева, и тащим ко мне в машину, на пассажирское сиденье. Мне одному с этим не справиться.
Иван не шевельнулся. Глаза его смотрели на труп и не видели ничего. Челюсть его отвисла, изо рта на подбородок потянулась прозрачная слюна.
Ореза подбежал к нему и махнул рукой перед его носом. Иван моргнул, перевел на него бессмысленный взгляд и попятился в кусты, приседая от страха.
Ореза влепил ему оплеуху. Иван упал на траву, закрыл глаза и замер, подтянув колени к подбородку.
– Впечатлительный, сволочь, – сказал Ореза и шмыгнул носом. – Вставай, придурок! Думаешь, мне сейчас легко? Эх, и что же я, дьявол, нашатырем не запасся?.. Ну?!. Мужчина ты или не мужчина, в конце концов?.. Вставай, cabron!
Но Иван только мелко трясся, свернувшись калачиком, и молчал. Оскорбления его в данный момент не трогали. Что и понятно.
Неизвестно, сколько бы он тут провалялся, если бы Ореза не засунул в бензобак своего “мерседеса” носовой платок и не поднес бы этот платок Ивану под самый нос.
Это подействовало. Иван встал на четвереньки, и его вырвало. Он отмахнулся от платка и поднял на тестя вполне осмысленные, хотя и страдающие глаза.
– Очухался? – спросил папашка. – Ну, давай, давай, вставай, парень. У нас времени ни хрена нету на эти сантименты. Бери этот кусок говна и поволокли в машину. Посадим его на то место, где ты сидел, и пристегнём ремнем. Вот так. Да не трясись ты, так-растак твою мать! Ты что, покойников боишься?
Иван подчинился. Покойников, даже с кровавой кашей вместо лица, он не боялся. Шок постепенно проходил, тело обретало утраченные на время функции, шестерёнки в мозгах медленно, со скрежетом, с натугой, но зацепились друг за дружку, дёрнулись, закрутились, а потом и завертелись. Иван помог тестю загрузить труп в машину.
– Вы мне объясните, что к чему? – глухо спросил он, присев, чтобы вытереть руки о траву. – Или, может, тоже грохнете?..
– А чего там объяснять, – ответил папашка, поспешно опустошая карманы убитого. – Иной раз так бывает нужен свежий труп, что поневоле выстрелишь в живого человека.
– Надеюсь, не очень хороший человек был? – спросил Иван.
– Полное говно, – ответил папаша. – Уголовник, поставленный вертухаем – хуже нет компота. Расходный материал. Так что не переживай понапрасну, гуманист ты мой Педро Давалос. Дай мне сюда твои старые документы. Все – и визитные карточки тоже.
Распихав бумаги Ивана по карманам свежего трупа, он посмотрел на часы и присвистнул.
– Ну, мне пора, Педро Давалос. Документы все на тебя выправлены. Теперь вот что. Здесь записан номер счёта и шифр. Это банк в Сан-Хосе, столице Коста-Рики. Там лежат деньги. Денег много. Так много, что скажу – ты мне не поверишь. Сам я попользоваться не успел, пользуйся ты. Не пропадать же добру. Девчонке оставлять – она всё пустит на какое-нибудь говно типа национально-освободительного, твою мать, спасения. Но за деньгами иди не раньше чем через два месяца. Они лежат на депозите.
– Сан-Хосе, вы сказали? – переспросил Иван, стараясь не смотреть в сторону “мерседеса” с покойником. – Это далеко от моря?..
– Рядом, – сказал Ореза. – Ты давай тоже сматывай отсюда удочки. Не задерживайся. Пойдёшь по тропе вниз, перейдёшь через ручей – там стоит машина, “эйр-флоу”, двери не заперты, ключи в бардачке. Садишься в машину, выезжаешь на шоссе, и дуешь в направлении Оаксаканского аэропорта с максимально разрешённой скоростью. В аэропорту поставишь её где-нибудь у тротуара, ключи оставишь в замке. Она там долго не простоит. По дороге не забудь умыться в ручье. Ты запачкался.
– А потом? – спросил Иван.
– Потом – уезжай из этой страны к чёртовой матери.
– В Сан-Хосе?..
– Да хоть в Сан-Хосе. Хотя я бы рванул подальше отсюда. В Бразилию, например. Или в Аргентину. Главное – подальше.
– А Габриэла?..
– А что Габриэла? Габриэла без тебя лучше справится. её к таким делам специально готовили. Ты ведь знаешь, чем она занимается в свободное время?..
– Знаю, – вздохнул Иван.
– Я так и предполагал. И не вздумай ей оттуда звонить по телефону. Упаси тебя Господь подставить и её тоже… Пусть пока думает, что ты тоже мёртвый… Когда нормально устроишься – заберёшь к себе мою дочь. Если, конечно, она тоже из всей этой передряги выберется живой и невредимой. Она, кажется, в тебя всерьёз втрескалась. Но – только спустя некоторое время. Скажем, через полгода. Может, сумеешь её вылечить от вредных привычек…
– А почему нельзя ей хотя бы намекнуть, что я живой?..
– Потому что твоими поисками займутся, если уже не занялись, люди, которые умеют получать нужную им информацию от тех, у кого она есть. Так что уж пускай твоя вдова искренне полагает тебя покойником. Ты не бойся – топиться она из-за этого не побежит. Она, брат, тоже сейчас в херовой ситуации. Но самой ей выпутаться будет всего сподручнее. Моё или твоё присутствие рядом с ней может ей только повредить. Я знаю, о чем говорю.
– Я все-таки ни хера не понимаю… – вздохнул Иван.
– Какой же ты тупой! – хмыкнул сеньор Ореза. – А ещё мой зять. Ладно, дай бог, чтобы у тебя была долгая и счастливая жизнь. У тебя ещё есть шансы сделать её такой. Их мало, но они есть. Если ты не будешь отвлекаться и сделаешь всё в точности, как я тебе сказал.
– Этот труп вы предъявите им заместо меня? – спросил Иван, кивнув в сторону “мерседеса”.
– Да, дорогой. Вместо тебя. Видишь – даже специально зубы ему вставил большие и белые. Не знаю, кто ты такой, сынок, и знать не хочу, но с сегодняшнего дня за тобой пойдёт такая охота, что только чья-нибудь смерть может обрубить концы. И то не наверняка. Но шансы есть. Поэтому и понадобился свежий труп. Прощай, Иван.
– Прощайте, – машинально ответил Иван.
Ореза сел в машину, критически оглядел своего безголового спутника, подмигнул ему, завел мотор и развернулся. Потом он высунулся из окна и сказал Ивану:
