Павел Бергер - Замок темного барона
Шеф лично заботится даже о самых незначительных мелочах!
Лиза Кротова не только привлекательная, но и рачительная девица, думал Пауль, поэтому предпочитает завтракать не в дорогущей «Лесной короне», а здесь — в ресторане «У Клауса». Пауль приоткрыл кухонную дверь — и получил возможность беспрепятственно наблюдать, как фройлян Курсант препирается с кельнером из-за сдачи.
— Я найду, куда подать жалобу! Где в этом городе находится финансовая инспекция? — возмущалась Лиза, хмуря тонкие бровки.
Пауль шагнул за стойку и победно заявил:
— Фройлян Кротова, обратитесь непосредственно в Гестапо! — он пробежал глазами счет, звякнул ручкой кассы и с готовностью возвратил девушке три спорные марки. Затем поставил на стойку фотоаппарат и новую коробочку с фотопленкой: — От лица нашего ведомства и лично штандартенфюрера Кольбаха приношу извинения за временное изъятие вашего имущества. К сожалению, пленка была испорчена при проявке.
— Дурачье тупое… — неразборчиво пробормотала фройлян Курсант, распихивая мелочь и пленку по отсекам планшета.
— Прошу простить? — переспросил Пауль.
— Большее спасибо, что нашли возможным возвратить мне фотоаппарат, — громко и четко повторила фройлян Кротова по-немецки, расписываясь и проставляя число на квитанции.
Порядок превыше всего — Пауль затвердил это как аксиому и поэтому всегда имел при себе пачку неучтенных квитанций со штампами.
— А за деньги где нужно расписаться?
— За деньги не нужно, — улыбнулся Пауль, — это же моей мамы ресторанчик. Налить тебе еще кофе?
— Вкусно твоя мама готовит, — похвалила кухню фройлян Курсант, аккуратно размешивая сахар, и продолжила светскую беседу тоном, больше подходившим для допроса военнопленного: — А чем занимается твой отец? В СС служат дети мелких лавочников. Он есть мелкий лавочник?
Папаша Георг — мелкий лавочник? Это с какой стороны посмотреть.
Отчим Пауля, герр Грюнвальд, с достойным подражания педантизмом оплачивает налоги в установленные сроки. И если верить содержанию его налоговых деклараций, то он, конечно, уж никак не больше чем мелкий лавочник. Но, если учесть три папашины пивные в Мюнхене, пивоварню, которую Грюнвальды прикупили года три назад, виноградники и винокурню, которые матушка получила в подарок от дедули Клауса на свадьбу с отчимом, и еще тот ресторан, что родители открыли в Гамбурге совсем недавно… Словом, самому папаше Георгу, умненькому братишке Клаусу и еще двум бухгалтерам, которые трудятся на Грюнвальдов, с каждым годом приходится проявлять все большую изобретательность, чтобы суммы налогов сохраняли прежний размер…
Пауль решил не обременять фройлян Кротову сложными бухгалтерскими расчетами, а просто подошел к картине с изображением барона Отто, чтобы подчеркнуть фамильное сходство, улыбнулся и ответил:
— Не есть. Не есть мелкий лавочник. Мой отец — барон Отто фон Клейст. Вот он.
Фройлян Курсант слезла с высокой табуретки, подошла к картине и стала завороженно изучать старомодный самолет барона Отто, а потом спросила гораздо менее формально:
— Твой папа — летчик?
— Да, был при жизни летчиком. Он, к сожалению, уже давно умер.
— И мой папа умер… На войне погиб, мне тогда было всего шесть лет. Но я его хорошо помню… Помню, как он меня в тир водил… — Лиза грустно вздохнула и, несмотря на тренированную волю, явно собралась расплакаться. Чтобы хоть немножко развеселить взгрустнувшую фройлян Курсанта, Пауль рискнул предложить ей небольшую романтическую прогулку:
— Хочешь, покажу самолет моего отца — он до сих пор стоит в ангаре… Это совсем рядом — около Замка. Если мы поедем на мотоцикле, вполне успеем вернуться к началу оперы…
Сегодня обычный фестивальный день, значит, Паулю следовало возвратиться в распоряжение Шефа до начала спектакля. А рабочий график фройлян Кротовой, прикомандированной к послу Деканозову, навряд ли отличался от его собственного.
— Любишь оперу? — удивилась Лиза.
— Не особо. Я бы лучше в футбол сыграл. Но это ведь работа. Труд. Труд освобождает.
— От чего? От чего он освобождает? — пожала плечами Лиза, надевая мотоциклетный шлем. Никогда прежде Паулю не приходилось видеть девушку, которую так украшал этот головной убор! Он просто не нашелся, что ответить остроумной фройлян, и до отказа выжал сцепление…
32. Наследие предков
Фройлян Кротова не из тех девушек, которых может остановить табличка «Частные владения. Вход строго воспрещен». А сам Пауль теперь точно знал, что владения эти хоть и частные, но принадлежат как раз ему, просто находятся во временном незаконном пользовании, поэтому с чистой совестью пролез между прутьями ограды, галантно подал спутнице руку и повел Лизу по тайным тропам парка к авиационному ангару.
— Слушай, вот как ты можешь быть уверен, что твой папа-летчик умер? Ты же его тела сам лично не видел и даже похороны не помнишь?
— Его могила здесь — в часовне. Мой дедушка видел труп с дырой от пули во лбу… Зачем родному дедушке меня обманывать? — фройлян Кротовой следовало бы учиться на криминалиста, а не на летчицу, подумал Пауль.
— А где он сейчас — твой дедушка?
Пауль был совершенно не в состоянии обмануть прелестную фройлян:
— В каталажке отдыхает…
— В каталажке? — Лиза нахмурила лоб, пытаясь подыскать перевод незнакомого слова.
— Каталажка — это тюрьма. Дедушка сейчас в муниципальной тюрьме…
— Ты что, серьезно?
— Вполне серьезно.
— А у меня бабушка в тюрьме. Только не в муниципальной, а во внутренней тюрьме НКВД. На Лубянке. Твой дедушка что, тоже эсер?
Пауль отрицательно покачал головой: среди многочисленных прегрешений его дедули Клауса настолько экзотическое не числилось. Потрясенная биографическими совпадениями, фройлян Курсант остановилась, извлекла из кармашка сигарету, прикурила от кустарной зажигалки, изготовленной из гильзы, и поделилась с Паулем своими сомнениями:
— Знаешь, а я не верю, что мой папа погиб. Он мне часто подарки передает — планшет, фотоаппарат, часы, в общем, много чего. И деньги… Только деньги всегда не русские…
— Как это — не русские? — не понял Пауль.
— Ну, иностранные деньги — валюту, — в качестве вещественного доказательства Лиза продемонстрировала увесистую пачку разнокалиберных купюр, скрепленных элегантной серебряной скрепкой. Шеф Кольбах пользуется точно такими же. — Покойник ведь не может дарить подарки?
— Нет, покойник не может, — авторитетно подтвердил Пауль. — Разве что призрак. Мой дедушка Клаус говорит, от призрака чего угодно можно ждать, особенно если он умер без причастия или у него остались неотомщенные враги…
Фройлян Курсант состроила презрительную гримасу:
— Не бывает никаких призраков! И Бога тоже нет. Это все поповские сказки…
Пауль хотел оспорить настолько радикальную точку зрения: действительно, если бы Бога не было, стал бы Фюрер заключать конкордат с католической церковью? А его безупречный шеф Кольбах — стоять навытяжку перед папским нунцием? Но Лиза не оставила ему времени для возражений и продолжила:
— Вообще, материя первична! Поэтому надо научный подход использовать. Дядя моего однокурсника работает в исследовательском институте. Он рассказывал, что у них в лаборатории собрали специальный прибор и теперь можно по фотографии определять, жив человек или умер. Я договорилась, чтобы сокурсник меня тайком в эту секретную лабораторию провел и я точно узнала, искать мне папу или он действительно умер… "Только у меня фотографии не было. Я взяла свое личное дело в отделе кадров в училище.
Пауль улыбнулся: знакомая история, он сам так частенько поступал.
— Думала, там папина фотография есть. Но там про родителей никаких сведений не было, зато было записано, что мой опекун — бабушка. Кротова Ольга Аристарховна. И что она в тюрьме… Знаешь, как тяжело во внутреннюю тюрьму НКВД попасть, если ты не подследственный? Пришлось товарища Деканозова просить! — гордо улыбнулась Лиза.
Пауль тоже улыбнулся — ему оставалось только догадываться, какими компрометирующими аргументами сопроводила фройлян Курсант свою настойчивую просьбу.
— Так вот, бабушка мне сказала, что папа жив и за границей, по линии Коминтерна работает… Мол, она — бабушка — себе этого никогда не простит! Не простит, что не смогла воспитать из отца настоящего эсера. Что папка мой обыкновенный большевик. Представляешь?
Пауль не мог представить, потому что не знал, кто такие эсеры и чем они страшны.
— Эсеры — это что? Религиозная секта?
Лиза задумалась.
— Нет, они гораздо хуже. Враги народа. Эсеры Ленина убили.
— Ленина? — стыдно признаться, но Пауль понятия не имел, о ком идет речь.
