Нельсон Демилль - Одиссея Талбота
Тони почувствовал, как кровь быстро забегала у него в жилах. Он любил пробежки по Бруклину. Невысокие кирпичные дома стояли в тихих жилых кварталах. Бруклин славится также обилием церквей. По силуэтам их колоколен легко ориентироваться. Кроме того, на здании почти каждого собора имеются часы, так что нет проблем с контролем графика движения.
Они свернули на Шестьдесят седьмую улицу и направились к Оул Хэд-Парк. Это первая точка, где возможна встреча с Торпом. Абрамс поднял глаза. Кэтрин была в ста ярдах впереди. Тони крикнул:
– Не отрывайтесь!
– Бегите быстрее! – отозвалась она.
«Вот ведь штучка!» – подумал он и прибавил скорость.
По своему первоначальному плану Абрамс хотел протащить ее по настоящим еврейским кварталам, где мужчины отворачивались при виде женщин-джоггеров, чтобы не смотреть на их голые ноги. Тони и сам не мог объяснить себе, зачем ему это было нужно. Он хотел также предложить ей проследовать по одному из новых кварталов, где селятся эмигранты из числа советских евреев, где много рекламы на русском языке и где слышна смешанная речь на идиш и славянских языках. Почему он хотел сделать это? Потому что считал, что здесь у него есть какие-то корни, потому что любил этот живописный и наполненный жизнью район.
Тони догнал Кэтрин у самого входа в парк. Он проследовал за ней по траве на тропинку, ведущую к вершине холма, располагавшегося в центре лесистого массива. Они начали подъем на холм. Абрамс почувствовал, что под кобурой у него стало мокро от пота, кожаные лямки больно ерзали по спине и плечам. Он попытался представить себе, как именно произойдет эта их встреча с Торпом. Питер, видимо, прибегнет к своей любимой тактике – обставит их гибель как несчастный случай.
Абрамс поднял голову. Кэтрин стояла на вершине холма, ее силуэт четко прорисовывался на фоне ясного голубого неба. Вверху над ней кружили чайки, а еще выше, над чайками, кружил вертолет. Тони проделал двадцать пять ярдов, отделявших его от Кэтрин, и встал рядом с ней на вершине холма. Он согнулся пополам и потряс руками, стараясь восстановить дыхание. Одновременно он внимательно оглядел видимую ему часть склона, покрытую зеленой травой и посаженными через равные промежутки кустами и деревцами.
Никого.
– Кажется, мы одни, – сказал он.
Кэтрин кивнула, учащенно дыша. Она оглянулась и осмотрела другие склоны.
– Мы прибыли рановато… Подождем десять минут…
– Хорошо.
На севере раскинулась нью-йоркская бухта и виднелись статуя Свободы и небоскребы Нижнего Манхэттена, которые словно вырастали из воды. Тони покосился на Кэтрин. Волосы у нее спутались, по лицу струился пот, приоткрытым ртом она жадно ловила воздух.
– Вы очень красивая, – сказал Абрамс.
Кэтрин засмеялась и шутливо шлепнула его по мокрому пятну на груди.
– Вы тоже выглядите очень привлекательно.
Они медленно зашагали по круговой тропинке, обвивавшей вершину холма.
– Ну и беспорядок здесь, – заметила Кэтрин.
Действительно, парк представлял собой довольно жалкое зрелище: кругом валялись битые бутылки, стояли неработающие питьевые фонтанчики и разбитые мусорницы, повсюду виднелись собачьи экскременты. Деревья были неухоженными. В огромном изобилии были представлены самые немыслимые надписи, покрывавшие, казалось, каждый дюйм заборов, строений и скамеек. Тони подумал, что так, наверное, выглядели римские парки после того, как империя пала под натиском варваров.
Кэтрин, казалось, прочла его мысли.
– Этот парк надо как следует почистить. Ему необходима хорошая полицейская защита. Всю эту работу нужно поставить под надлежащий контроль.
Абрамс посмотрел на нее. Снова эта непонятная, неискренняя манера выражаться, и этот парк – всего лишь пример.
– Может быть, – ответил Тони. – Но нынешнее состояние парка отражает состояние души окружающих микрорайонов. Они живут своей жизнью, не допуская вмешательства в нее государства. А абсолютная свобода иногда близка к анархии.
– Я думаю, что закон и порядок здесь не помешали бы.
– Какой закон? И какой порядок? Фашисты и коммунисты имеют общую черту: они хотят всех загнать в аккуратные одинаковые стойла. А я не хочу в стойло.
Кэтрин улыбнулась:
– Ну хорошо, не нужно больше политики. Вы готовы бежать дальше?
– Нет. Давайте чуть пройдемся.
Она начала спускаться с холма.
– Я приведу вас в форму еще до конца лета.
Абрамс сбоку посмотрел на нее долгим взглядом, но ничего не сказал. Некоторое время они шли молча, затем Кэтрин проговорила:
– Следующая точка, где нас может ждать Питер, – это мост Веррадзано.
Они двигались на юг по узкой асфальтовой дорожке, шедшей параллельно береговой линии. С залива потянул крепкий ветер, волны закурчавились барашками.
Кэтрин, будто продолжая только что прерванный разговор, произнесла:
– Я имею в виду, что твердых доказательств у нас нет. А те моменты, что нам известны, окажется легко объяснить тем фактом, что он работает в ЦРУ. А ваши предположения могут иметь под собой и субъективные основания.
– Мои предположения основываются на пятнадцатилетнем опыте работы в полиции, – возразил Абрамс. – Вы и ваши друзья попросили меня найти похитителя или убийцу Рандольфа Карбури. Думаю, я это сделал. А теперь я просто пытаюсь остаться в живых.
Тони посмотрел в сторону залива. Несколько частных катеров курсировали недалеко от берега, вертолет над головой совершал очередной круг. Абрамс махнул в сторону парашютной вышки, торчавшей над Кони-Айлендом.
– В детстве я проводил там в тире долгие часы. Мне так нравилось сбивать этих маленьких игрушечных уток, которые плыли чередой в небольшом искусственном водоемчике.
– Держу пари, местные девчонки бросались на вас каждый раз, когда вы выигрывали очередную куклу.
– Я пугал их ружьем, чтобы отогнать от себя. Но не об этом речь. Когда я вырос и поступил в полицию, меня направили на задание в качестве живца. Я одевался и гримировался под пожилого человека. В мою задачу входило привлекать к себе внимание грабителей. Я бродил по паркам в районе Кони-Айленда, словно подсадная утка. Это противная работа. Но благодарная. Я ввел в заблуждение многих грабителей. Только в отличие от тех маленьких уточек, которые падали под ударами пуль из моего духового ружья, я не падал перед бандитами. Я доставал свой револьвер.
– И вот теперь вы снова в роли подсадной утки… Думаю, это неприятное ощущение.
– Да уж… Послушайте, что я хочу вам сказать. У охотников есть пять основных приемов: приманивание, ловля капканами, облава, загон и подсадка. Их выбор зависит от того, в какое время и где проводится охота. Если вы охотитесь на человека, то можете использовать все эти приемы в любом сочетании в любое время года и в любом месте. Но при этом необходимо учитывать, что объект вашей охоты может прикидываться кем угодно, в том числе и другом. Он может приветливо похлопать вас по плечу или попросить сигарету. Вы же должны сознавать, что в любую секунду он способен напасть на вас и что на принятие окончательного решения у вас окажется всего доля секунды. Промедление будет смерти подобно.
– А если вы нанесете удар человеку, который действительно всего лишь попросил у вас сигарету?
– На то у вас и бывает доля секунды, чтобы принять правильное решение.
Некоторое время они продолжали идти вдоль берега. Кэтрин наконец сказала:
– Вы сложный человек. Жесткий и нежный, мудрый и наивный, разбирающийся в политике и аполитичный, образованный и далекий от интеллектуальности, обязательный и недисциплинированный.
– В жизни я играл много ролей.
– Так какой же он, Тони Абрамс?
– Это выше моего понимания. Какой сегодня день? Понедельник? День, когда я гуляю тут с оружием… Но сегодня же у меня выходной… Так что…
– Ладно, оставим это.
Они продолжали свой путь в молчании. Затем Абрамс спросил:
– Вы случайно не знали бармена по имени Дональд из «Университетского клуба»?
– Там меня пускают не дальше женской гостиной, поэтому я вообще не хожу в тот клуб.
– Ну, не важно. Дональда ограбили и убили сегодня рано утром… Еще одного мужчину, двойника полковника Карбури, нашли мертвым в Нижней Гавани. – Он махнул рукой. – Примерно вон там. Именно в этом месте находят большинство утопленников. Видимо, их приносит туда течением.
Кэтрин побежала. Абрамс последовал за ней, порадовавшись тому, что состояние его ног и легких оказалось лучше, чем он ожидал.
Они бежали вдоль берега, попеременно поворачивая то на юг, то на восток. Вскоре впереди замаячили очертания моста Веррадзано, величественно нависавшего над узкой частью залива, соединяя форт Гамильтон в Бруклине и форт Вэдсворт на Стейтен-Айленде. Абрамс вдруг подумал, какой простой была система национальной обороны в девятнадцатом веке: два каменных форта и несколько артиллерийских батарей, которые перекрывали пятисотфунтовыми ядрами подступы к нью-йоркской гавани. Разве могла придумать что-нибудь более логичное тогдашняя военная наука? А теперь система национальной обороны начинается в космосе и заканчивается глубоко под землей. И сложность ее такова, что ни мозгов, ни рук всей нации не хватит, чтобы ею управлять. Совершенно непроизвольно у Тони вдруг вырвалось:
