Норман Льюис - Сицилийский специалист
— Они в прошлом году продали британский фрегат. С президентом я не встречался, но министра обороны знаю. У него четырнадцать спортивных машин, личный самолет, вертолет и большая яхта. Деньги у него тают быстро. Пяти миллионов долларов хватит ненадолго.
— Можно только благодарить бога за то, что латиноамериканские политики так склонны к коррупции, — сказал Редпат.
* * *Семь бомбардировщиков «Б-26», которые продавались в Сан-Хосе, с момента покупки пять лет назад ни разу не поднимались в воздух и стояли во временных ангарах с дырявой крышей, которая плохо защищала от летних проливных дождей. Несколько месяцев назад Брэдли выезжал туда с экспертом для их осмотра. Первоначально за один самолет просили 200 000 долларов; теперь — полмиллиона.
Эксперт только качал головой. Всюду проникли ржавчина и коррозия. Пулеметы были украдены, приборы сняты, колеса в плохом состоянии, ив трех самолетах не открывались бомбовые отсеки.
Министр обороны не возражал против того, чтобы американская фирма — за счет покупателя — произвела ремонт из расчета по 35000 долларов за самолет. Был отдан приказ начать работу.
Через три месяца работа была закончена, и привезенный Брэдли эксперт заверил его, что «Б-26» смогут летать. Но тут пришло сообщение о провале операции Виктора Ди Стефано, подтвержденное лаконичной телефонограммой от самого Спины. Это означало, что денег на покупку самолетов не будет.
Редпат, по-прежнему находившийся в Майами, не возлагал больших надежд на то, что удастся раздобыть деньги где-то еще.
— Нет времени, — сказал он. — Все должно произойти буквально на днях, и задержать операцию мы уже не в силах.
— Если мы не получим самолеты, у нас нет шансов добиться успеха. Вы больше ничего не можете придумать?
— Я могу дать вам список лиц, к которым стоит обратиться, — сказал Редпат, — но сейчас уже слишком поздно. Даже нефтепромышленники не держат миллионы под кроватью.
Брэдли предпринял отчаянную попытку наверстать упущенное и заметался по Техасу, но проницательные люди, которые при встрече крепко пожимали ему руку, не принимали его всерьез, и всякий раз он получал одни лишь выражения сочувствия, добрые пожелания и обещания. Из Хьюстона он полетел в Сан-Хосе, взывая к благожелательности своего друга, министра обороны, который тепло обнял его, но заявил, что, к своему глубокому сожалению, кредит предоставить не может.
* * *Тем временем Редпат вылетел в Гватемалу, где шли уже последние приготовления к вторжению. И Брэдли из Сан-Хосе направился туда, чтобы доложить своему начальнику о постигшей его неудаче.
— Я встречался с Рикардо Астуриасом, — сказал он, когда они поздоровались. — Сделка насчет «Б-26» отменяется. Редпат не выразил удивления.
— Откровенно говоря, я никогда и не верил, что она состоится.
— Наличных нет, в Астуриас с его компанией отказываются ждать. Поскольку сами они люди неверные, они не верят и другим.
— Конечно. Это вполне понятно, — заметил Редпат.
— Вы знаете, за все случившееся мы должны благодарить Фергюсона, — сказал Брэдли. — Он был в союзе с нашими врагами, а я оказался слишком легковерным. Мы окружены шпионами.
— Никому не доверяйте — клятвы не стоят и ломаного гроша, — произнес Редпат. — Я слышал, что он умер при несколько необычных обстоятельствах где-то на Дальнем Востоке, правда?
— Да, в Лаосе, — сказал Брэдли. — Он плыл по реке, и на пароход напали повстанцы. К счастью, он оказался единственной жертвой.
Лицо Редпата стало унылым, словно у него начиналась лихорадка.
— Я не сомневаюсь, что, даже если бы вы достали наличные, они все равно под каким-нибудь предлогом отказались бы от продажи самолетов. Думаю, они действуют по приказу, а чьему — вы знаете. Уверен, что президент готовится нас предать. Кубу мы отдадим — как и все прочее, за что мы боролись, Роналд, как и все, за что мы боролись.
Они сидели на веранде фермерского дома, арендованного для руководителя особыми операциями. Со стороны города доносились неясные звуки рожка — там проходили подготовку силы вторжения.
— Легион обреченных, — сказал Редпат. — При недостаточной поддержке с воздуха их всех перестреляют на пляжах — если они вообще доберутся до берега. То, чему мы сейчас являемся свидетелями, это саботаж в своей самой изощренной и отвратительной форме, спровоцированный разгром, после которого, как полагает президент, он сможет отвернуться от Кубы и от всего, что она олицетворяет.
— А международный коммунизм одержит победу, — сказал Брэдли.
— Ибо ему удалось создать плацдарм даже в самом Белом доме.
— Прежде всего в Белом доме. Все ведь началось с Рузвельта и его Нового курса… Кстати, в Техасе я слышал, что в шестьдесят четвертом году вице-президента свалят, а он — наша последняя надежда.
— Я убежден, — сказал Редпат, — что надвигающееся фиаско послужит предлогом, чтобы нас уничтожить. Ни один из нас не уцелеет, когда начнется чистка, если мы не готовы пойти на крайние меры — не только для самозащиты, но и для защиты нашей страны.
— Крайние меры? — спросил Брэдли, ища разгадку на унылом липе Редпата.
— Разве нужно что-либо пояснять? Меры, разработанные на случай чрезвычайного положения. Акции, которые в любое другое время немыслимы. Интересно, догадываетесь ли вы о настоящей цели моего визита в Гватемалу, Роналд? Нет, конечно, вы не можете догадаться.
— Я предполагал, что вы приехали сюда, чтобы готовить вторжение.
— Я здесь для того, — заявил Редпат, — чтобы расследовать знаменитую тайну совершенного несколько лет назад убийства президента Кастильо Армаса. — Внезапно он выпятил челюсть, считая, что это делает его похожим на Наполеона, и напрасно ждал, что Брэдли удивится сходству. — Если беспристрастно проанализировать это убийство, — продолжал он, — станет ясно, что это была одна из самых успешных операций подобного рода. Проведена быстро, аккуратно, без каких-либо последствий в плане общественного спокойствия. Был найден козел отпущения, признан умственно неполноценным и тихонько убран со сцены. Подлинные мотивы убийства — которые, конечно, были политическими — не выплыли наружу. Если уж убивать, то надо вот так. — И он улыбнулся, славя победу смерти.
— Я, помню, сам поверил этой версии, — сказал Брэдли. — Подозрительным казалось лишь то, что все уж слишком гладко прошло.
— Как вы думаете, кто осуществил эту операцию? — спросил Редпат. — Я случайно в курсе дела.
— Догадываюсь, что один из наших преступных синдикатов. Она была выполнена в сицилийской манере. Я думаю, были привезены специалисты из мафии, которые за определенную плату выполнили работу на высоком профессиональном уровне. — Брэдли потер руки — быстрый жест, означавший: «И концы в воду».
— Ваша догадка и мои заключения совпадают, — сказал Редпат. — Как вы полагаете, можем мы с вами извлечь что-либо полезное для себя из данного случая?
Пронзительный голос его зазвучал бархатнее, отягощенный подспудным смыслом; выдерживая взгляд Редпата, внезапно ставший настороженным, Брэдли тревожно размышлял.
— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, Джулиус, — сказал он.
— Ну, зачем нам с вами ходить вокруг да около? Давайте скажем так. Готовы ли вы лично сдаться и позволить, чтобы вас, как овцу, повели на бойню, или хотите присоединиться ко мне в борьбе за принципы, в которые мы верим? Мне очень важно быть убежденным в вашей лояльности.
— У вас никогда не было случаев в ней сомневаться. Кроме того, я не намереваюсь класть свою голову на плаху, — сказал Брэдли.
— У вас есть связи с особыми людьми. Из всех нас один только вы с ними связаны. Помню, вы всегда выдвигали теорию, что рано или поздно может возникнуть чрезвычайная ситуация, которая заставит нас к этим связям прибегнуть. Я считаю, что сейчас такой момент наступил. Я достаточно ясно излагаю свои мысли?
— Более чем, — сказал Брэдли и почему-то вскочил. Редпат тоже встал, и они пожали друг другу руки.
— Не хочу излишне драматизировать, — сказал Редпат, — но у меня чувство, что судьба подает нам знак.
У Брэдли тоже было такое чувство. В горле у него першило, как это иногда бывало, когда он слушал музыку великих композиторов.
— Страна ждет от нас действий, — напыщенно сказал Редпат.
* * *Три дня спустя офицер кубинских военно-воздушных сил, капитан Перес, начальник военного аэродрома в Гаване, получил на рассвете по телефону приказ предпринять боевые действия против сил вторжения, появившихся ночью в кубинских водах. Капитан, смелый, но ничем особо не отличавшийся человек, который достиг своего теперешнего положения в военно-воздушных силах только благодаря длительной службе, оказался в затруднительном положении. Было пятнадцатое апреля 1961 года. Накануне днем все основные военные аэродромы подверглись таинственным атакам с воздуха, в результате чего была выведена из строя четверть и без того немногочисленных военно-воздушных сил страны, в том числе и тренировочный самолет капитана «Т-33», который ничем не уступал любому боевому самолету, за исключением, конечно, истребителей класса «Миг» — «Мираж» — «Вампир». После налета у капитана остался лишь английский «Си-Фьюри», который был громоздок, не мог развивать больших скоростей и который Перес попросту не любил. За всю свою жизнь Перес ни разу не сделал боевого выстрела, и два других пилота — лейтенанты Феррер и Матеос — также не имели никакого опыта. Перес, проведший тревожную ночь, положил телефонную трубку, осушил четырнадцатую после полуночи чашку черного кофе, закончил письмо к жене, в котором давал ей указания относительно передачи имущества, а также образования детей, и пошел к самолету.
