Данил Корецкий - Расписной
– На что ты намекаешь?! Какой желающий? Чем поделился?
Мало кто выдерживал пронзительный взгляд Вострецова. Он относил это на счет врожденного гипнотизма, свойственного военачальникам и иным сильным личностям. Возможно, это объяснялось проще: служебной зависимостью. Потому что в глаза начальникам он так не смотрел. Но Вольф, хотя и был подчиненным по службе, взгляда не отвел.
– Я не намекаю, товарищ генерал. Я прямо говорю: вряд ли кто-то позавидует моей жизни. Я всегда выполнял приказы, всегда ходил по краю. Конфетками и шоколадками меня не закармливали.
– Какие там шоколадки! Председатель лично дал команду тщательно разобраться. Ты понимаешь, чем это пахнет?
– Хуже, чем в тюремной камере, ничего пахнуть не может, – Вольфу надоело стоять навытяжку, и он вновь принял расслабленную позу.
– Хватит напоминать о своих подвигах! – раздраженно сказал Вострецов, возвращаясь на свое место. – Ты добровольно вызвался на задание и награжден за него. Но это не дает тебе права устраивать кулачные бои в Кремле!
– Виноват.
– Виноват…
Вострецов заглянул в какие-то бумаги, недовольно прихлопнул их ладонью.
– Ты-то виноват, а вот я при чем? Сергею Михайловичу наверняка доложили… А если нет, то обязательно доложат. Как мне объяснять разложение личного состава?
– Не могу знать, – мрачно ответил Вольф.
– Вот то-то! Как дать генералу по физиономии, ты знаешь… Ладно, иди. Я доложу председателю. Он решит, какое заключение подготовить…
Несмотря на то что рабочий день закончился, озабоченный Петрунов ждал в кабинете.
– Ну что?
Вольф пожал плечами:
– Сказал, доложит председателю, а тот решит, какое заключение готовить…
– Да уж решит, это точно…
– Позвонить можно?
– Какой разговор! Садись на мое место, чтоб удобней…
Александр Иванович вскочил, уступая кресло.
– Конечно, надо звонить, самое время! Если Грибачев не вмешается, они тебя точно выгонят!
– Да сидите, к чему эти церемонии…
Примостившись на краешке стола, Вольф набрал номер. Петрунов завороженно следил за каждым его движением.
– Да-а, – певуче откликнулась Софья.
– Увидимся прямо сейчас? Я по тебе соскучился…
Петрунов в сердцах сплюнул, постучал согнутым пальцем по лбу и вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью.
* * *– У него остался синяк и припухлость вот здесь, – Софья показала на свою скулу. Именно в это место и должен был прийтись удар. – Николай Павлович просто вышел из себя. Он написал рапорт, хотя Костик его отговаривал. Сказал, что ты личный знакомый Грибачева и лучше с тобой не связываться. Но Чучканов закусил удила…
– Какой Костик?
– Ну, Константин Павлович. Раскатов.
– А…Тот, который присылал тебе генеральские букеты в Рохи Сафед? Почему ты его так ласково называешь?
– Ой, ну какая разница! – Софья допила свое шампанское. – Костик или Константин Павлович… За глаза как только людей не зовут!
Они сидели в новом кооперативном кафе «Козерог» – уютном подвальчике недалеко от площади Дзержинского. Волк жадно ел жареное мясо и пил водку. Софья лениво ковырялась во фруктовом салате.
– Ты трахаешься с ним?
– Что за глупости? – возмутилась она. – Я его референт, у нас хорошие отношения, только и всего… Во всяком случае, он дал полезный совет. Для тебя полезный.
– Мне плевать. Кожу они с меня не сдерут, гвоздь в ухо не загонят.
– Что? Какой гвоздь?
– Ерунда. Давай еще выпьем. А где сейчас твой благоверный?
– В командировке. Они с Раскатовым вместе поехали. Дня на четыре.
– Очень хорошо. Тогда ты поедешь ко мне. На все четыре дня.
– Только на четыре? – Софья лукаво улыбалась. – Потом я тебе надоем?
– Нет. Я хочу на тебе жениться.
– Что?
– Же-нить-ся. На те-бе. Хо-чу.
– Ты опьянел!
– Да, немного. Но говорю по-трезвому.
– А Николай Павлович?
– Разведешься. Он старый и толстый, хотя и генерал.
– А я молодая?
– Конечно!
Софья загадочно прикрыла веки, улыбка исчезла.
– Месяц назад мне исполнилось тридцать восемь.
– Сколько?!
– Тридцать восемь. Я старше тебя на тринадцать лет. Вот такие пироги, дружок.
– Ерунда, – растерянно пробормотал Вольф. – Полная ерунда… Какое это имеет значение… Мы поженимся, и все будет хорошо!
– Да. Сейчас я молодая генеральша, а стану лейтенантской старухой. Действительно, очень хорошо. Ты сделал мне очень выгодное предложение.
У Софьи испортилось настроение. У Вольфа – тоже. Он долил себе водки, а ей шампанского.
– Ну, по части выгоды я действительно не очень… И предлагаю тебе не из-за выгоды. От сердца предлагаю. А не согласишься – украду и увезу на край света. Мне без тебя жизни нет… Давай выпьем, чтобы все у нас сладилось!
– Что ж, давай, – Софья смотрела с каким-то новым выражением. – Ты бешеный, ты и вправду можешь украсть… А вообще мне никто не говорил такого…
Грубая татуированная рука стиснула нежную узкую кисть, Софья поморщилась.
– Поедем ко мне.
– Нет. Николай Павлович может звонить. Я должна быть дома.
Лицо Волка окаменело. Софья рассмеялась.
– Но ты можешь быть вместе со мной.
Вольф просиял.
«Ты как мальчик, в натуре», – укоризненно сказал кот.
* * *– Ты… трахаешься… с Раскатовым? Честно…
– Если… честно… да…
Горячее распластанное тело Софьи ритмично билось под ним, из приоткрытого рта с размазанной помадой сильно пахло спиртным. Перед тем как лечь в постель, они еще выпили, и Вольф незаметно влил водки в бокал с шампанским. Алкоголь и секс сыграли роль сыворотки правды.
– Давно?
– Да…
– Как… это… было? В первый раз?
– Ухаживал… цветы… дарил… Потом… взял… в командировку… А вечером… пришел… в номер… Так и по-шло…
– А с Шаровым?
– Нет… Только несколько раз… Давно…
– А с Серегиным?
– Один раз…
– А еще с кем?
Откровенные признания Софьи возбуждали Волка. Он трудился изо всех сил, но до финиша было еще далеко.
– Ты их не знаешь… Ой… Ой… Ой!
Вольф несколько раз почти подлетел к потолку, как на качелях. Потом упругое тело обмякло.
– А муж знает?
Софья лежала неподвижно и обессиленно молчала. Волк будто споткнулся на бегу. Ему нужен был допинг.
– Отвечай, сука! Муж знает?! – Тяжелая ладонь хлопнула по мягкой щеке. Хотя он и сдерживался, голова Софьи мотнулась по подушке. Она открыла глаза, приходя в себя.
– Ой, ну что ты делаешь…
– Отвечай, муж знает?!
– Нет, ты что… Может, догадывается…
– Рассказывай! Рассказывай дальше!
– Ой… Ну про что еще рассказывать. – Под натиском Волка Софья стала оживать, медленно подаваясь ему навстречу. Пока медленно.
– Про необычный секс… Быстро!
– Однажды мы были у Костика на даче… Ну, у Раскатова… Он повел меня показывать дом… Чучканов остался внизу, с его женой, а Костик стал ко мне пристраиваться…
– Как «пристраиваться»?
– Так… Сзади… Поднял юбку и…
– И что дальше? Давай, говори, быстро!
– И все… Сделал, что хотел… Ой, давай быстрее, давай…
Она снова зажмурилась. Приподнявшись на руках, Волк жадно рассматривал бледное мраморное лицо, прекрасное, как у античной статуи. Только губы выделялись кроваво-алым пятном. Он опустил голову и сильно поцеловал, так что их зубы соприкоснулись. Волк ощутил привкус крови.
– А ты не боялась?
– Боялась… От этого было еще острей… Давай, давай, ой, ой, о-о-й!
Острые зубки вцепились Волку в ухо, острые ногти разодрали спину. Но он ничего не чувствовал, все ощущения сосредоточились сейчас в одном месте, где набухал огненный шар ограниченного пока наслаждения.
– Видишь, какая ты сука!
– Да, да, я сука, сука! Давай, делай меня!
Софья обхватила его ногами и сильно сжала, будто хотела раздавить. Сильные движения таза подбрасывали Волка, словно он во весь опор скакал на лошади.
– Скажи, что мне делать!
– …меня…
– Громче!
– …меня!
Ограничения лопнули, и шар прорвался. Волк зарычал. Софья тоже кричала, будто вышедший в первый рейд салага неправильно пырнул ее ножом.
– Тише, тише, – Волк зажал ей рот и тут же был укушен в ребро ладони. – Тише, я сказал! – Он снова хлестнул ее по лицу, коротко стриженная голова вновь мотнулась по подушке, но теперь в другую сторону.
– Ну что ты делаешь! – возмутилась Софья. – Меня еще никто не бил…
– Врешь!
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Ты просто выпрашиваешь трендюлю. И наверняка получала ее.
Софья засмеялась. Глаза у нее порочно блестели.
– И ты мне поверил?
– Что?
– Неужели ты поверил в то, что я болтала? Это все чушь, выдумки. Элемент секса. Острая приправа. Ты хотел получить ее – и ты ее получил! Отпусти, я пойду мыться! А вообще это здорово: ты такой бешеный, весь татуированный, как уголовник, грубый циничный секс… Мне понравилось. И не было больно, как с Шаровым, ты гораздо нежнее… Некоторые пары имитируют изнасилования, связывают друг друга… Раньше я этого не понимала, а теперь думаю, это интересно…