Брайан Аберкромби - Хофманн
— Скотти уже устроился на работу?
— Да, слава Богу. Две недели назад он получил место ассистента в Королевском колледже. Хочет стать сельским врачом и обязательно где-нибудь близ Борнмута. Ну, ему видней… Нет, с семьей все превосходно. Мы с Марджи в сентябре собираемся на три недели на юг Франции.
— В тот старый загородный дом, где вы уже однажды были?
— Точно! Но ты, все-таки, прав. И я не назвал бы это неприятностями. Скорее всего, это недоразумение или сомнения.
— Это ты и сомнения?
— Ну да, я никак не могу понять…
— Что именно?
— Ах, да, конечно. Извини. Подвинься ближе.
Винсент наклонился к нему, и Эдвард понизил голос.
— Примерно неделю назад наш сотрудник в Москве сообщил странную вещь. Бридл получил информацию, что из Москвы сюда вылетел гэдээровский агент. А за ним следит агент КГБ.
— Ну и что?
— Вот это-то и смущает: мы никак не можем понять — что бы это могло значить? Когда из Москвы приезжает гэдээровский агент, то КГБ за ним не следит. Мы зарегистрировали прибытие обоих, у нас есть их фотографии, но Хофманн — так зовут этого агента Штази — ведет себя как турист. Осматривает достопримечательности и так далее. А Мартоковский — из КГБ — ходит за ним, как собачонка. Мой нюх мне подсказывает, что здесь что-то не так, но что? Вот это меня и беспокоит.
— Тебя обычно так просто с толку не собьешь. На них разве нет досье? Или чего-нибудь, за что можно зацепиться?
— Есть, есть. Это не проблема. Мы установили за ними наблюдение. Хофманн живет в «Айвенго», а Мартоковский напротив, в «Кенилворте».
— Это возле Британского музея? А разве «Айвенго» не на ремонте?
— Было, но теперь опять открыто. Можно сказать, что мы контролируем ситуацию, если бы я знал, о чем вообще идет речь.
Эдвард выпрямился и отхлебнул глоток джина. И тут ему на плечо опустилась тяжелая рука.
— На этот раз ты не уйдешь, старый кутила!
Эдвард поднялся рывком, сунул руку в карман, состроил шутливо-зверскую физиономию и зашипел сквозь стиснутые зубы:
— У тебя нет шансов, брось!
Оба секунду постояли, глядя набычившись друг на друга, потом расхохотались и крепко обнялись. Винсент с улыбкой наблюдал за этой шутливой, дружеской сценой. Показав на третий свободный стул возле их столика, Эдвард сел:
— Садись, Шин. Ты должен с нами выпить! Сколько времени мы не виделись? Года полтора?
Шин Трейси, владелец «Королевского вяза», принес себе ирландский виски и присел к столу. Винсент с легкой улыбкой наблюдал за ним. Он знал, что Трейси тоже ирландец, служил в ирландской армейской авиации, на год старше Эдварда, но родился с ним в один день, 22 октября. Он даже с удовольствием прочел книги Трейси, которые ему как-то одолжил брат: «Запах разбитого стекла» и «Шэйн Скелли и Мэнни Уогстаф». Сейчас они с Эдвардом принялись горячо обсуждать достоинства и недостатки дома, который Эдвард купил в Ирландии. Мысли Винсента потекли в другую сторону. Слава Богу, что Эдвард не спросил его о Патриции. Хотя он все равно рано или поздно узнает. Боже мой, ведь их мать, истовая католичка, своими постоянными инвективами вдалбливала им, что развод — это грех. Но это не помогло. Им с Патрицией просто уже нечего сказать друг другу. Так, по крайней мере, считает он. Патриция же думает, что он просто спятил и надеется, что Винсент когда-нибудь снова станет, как она выражается, нормальным. Но он тверд. Она его просто не понимает. Пытается выдать все за возрастной кризис и взъерошивает его пышную шевелюру. Надо внести ясность в отношения, подумал он, и решил на следующей неделе разыскать Джеймса, школьного товарища и отличного адвоката. Он взглянул на часы. Мой Бог, он совсем забыл. Сегодня, во второй половине дня, приезжает его друг Пьер, и он обещал встретить его в аэропорту Хитроу. Он поспешно извинился перед Эдвардом, на секунду прервавшим свои яростные дебаты с Трейси, и быстро вышел из ресторана.
* * *Джек Бринэм нервничал. У него был хороший план, но он питал определенное уважение, скорее даже испытывал страх перед своим партнером по переговорам, хотя и не признавался в этом самому себе. Он уже два раза общался с Готтлибом Майером и, хотя сам был профессионалом, все чувствовал себя неуверенно — от этого человека исходил леденящий холод. Он посмотрел на часы — пора. Выйдя из своего номера в гостинице «Айвенго», он прошел по коридору, спустился в лифте в вестибюль и быстро покинул гостиницу. Он не обратил внимания на высокого человека в солнцезащитных очках и с темно-коричневым шнауцером на поводке, следовавшем за ним, соблюдая должную дистанцию. Быстро пройдя по Грейт-Рассел-Стрит, Бринэм по ступенькам сбежал к станции метро «Тоттенхэм-Корт-Роуд». Тугой, дующий порывами поток воздуха, обычный для станций метрополитена, ударил в лицо. Этот ветер нес пыль и мельчайшую копоть, от которой к вечеру любая рубашка принимала такой вид, будто ее носили неделю. Хаотичная суета протискивающихся и толкающихся пассажиров, напоминающая муравьиную хлопотливость, усиливалась грохотом прибывающих и уносящихся в глубь туннелей поездов. Трубы туннелей, выложенные кафелем или просто бетонные, заляпанные плакатами и надписями краской, отражали эхо сотен шагов, умножая его. Бринэм вскочил в готовые закрыться двери вагона поезда, идущего по Северной линии. Он проехал только одну остановку до «Лестер-Сквер», пересел на линию в сторону Пикадилли и вышел на станции «Грин-Парк».
День клонился к вечеру, и косые лучи солнца ослепили его, заставив зажмуриться. Быстрым деловым шагом он пошел по Пикадилли, затем свернул на Уайт-Хорс-Стрит, которая вывела его на Шепардс-Маркет. Здесь он остановился, сделав вид, что хочет перевести дыхание, незаметно огляделся. Ничего подозрительного. И затем быстро вошел в ресторан «Королевский герб». Ресторан только что открылся, и у стойки было всего несколько посетителей. Бринэм заказал лимонад.
Вдруг он почувствовал присутствие Майера, даже не увидев его, даже не услышав, как он подошел. Просто повеяло холодом. Тонкая, точеная рука опустилась на стойку рядом с рукой Бринэма, и тихий спокойный голос с легким немецким акцентом заказал «Джинджер Эйл». Бринэм искоса взглянул на Майера. Высокий рост, льняные волосы, с узким мягким лицом, он не удостоил его взглядом, а внимательно наблюдал, как бармен наливает ему «Джинджер Эйл». Из-за сильных линз очков его глаза казались еще меньше и холоднее. Приняв бокал, он начал маленькими глотками осушать его. Бринэм заглянул в свой опустевший стакан, поставил его, сунул руку в правый нагрудный карман и достал маленький конверт с эмблемой гостиницы «Айвенго». Конверт с эмблемой он положил на стойку рядом со своим стаканом. Изобразив неловкое движение, смахнул его на пол. Не успел он нагнуться, как Майер уже поднял конверт и молча протянул ему. Поблагодарив кивком, Бринэм опять засунул конверт в карман куртки, не без удовлетворения отметив, что это был обыкновенный белый конверт.
Человек, в паспорте которого стояло имя Ханнес Хофманн, погладил свои темно-коричневые усы. Он внимательно разглядывал витрину углового магазина «Тиз энд тэт» — «Всякая всячина». Но не колбасы, красующиеся среди белых горшков с плющом на витрине, интересовали его. В стекле отражался вход в ресторан «Королевский герб». Хофманн не обратил внимания на огромный темно-синий «Ягуар» с номером HJ12HE, бесшумно подъехавший у него за спиной и остановившийся почти рядом, несмотря на двойную желтую полосу, запрещавшую остановку транспорта. Хофманн увидел высокого худого мужчину в очках, вышедшего из ресторана, пересекающего улицу и, как будто, направляющегося к нему. Когда Хофманн обернулся, они оказались лицом к лицу. Жесткий, холодный взгляд заставил Хофманна непроизвольно отступить на шаг. Это длилось всего секунды, затем высокий мужчина резко повернулся и сел на заднее сиденье ожидавшего его «Ягуара», тут же рванувшегося с места. Хофманн, наморщив лоб, задумчиво посмотрел ему вслед. И в этот момент он заметил выходившего из ресторана Бринэма, неспешно направившегося вниз по Шепардс-Маркет по направлению к ресторану «Виноградные грозди». Солнце, голубое небо, теплая погода, туристы — летняя, мирная идиллическая картина. Бринэм, не обращая внимания на отдыхающих на скамьях и фланирующих прохожих, вошел в ресторан с видом и невозмутимостью делового человека, только что завершившего удачную сделку. Прекрасный теплый летний день. Но от одного только воспоминания о холодном взгляде высокого мужчины Хофманн почувствовал холод между лопаток. С трудом пересилив себя, он переключился на мысль — идти ли ему за Бринэмом в ресторан? И решил подождать; достал сигареты, закурил и со скучающим видом стал разглядывать публику.
Когда примерно через полчаса Бринэм вышел из «Виноградных гроздей», Хофманн, так же незаметно, последовал за ним.
