Роберт Ладлэм - Тайна личности Борна
— Это Черняк, — сказал Джиллет, глядя в отчет. — По крайней мере, я полагаю, что это Черняк. Мне это имя знакомо и ассоциируется с одним из досье на Каина.
— И не случайно, — ответил Маннинг, — впервые оно появилось в докладе Джи-два восемнадцать месяцев тому назад и вновь всплыло год спустя.
— Иначе говоря, шесть месяцев тому назад, — мягко вставил Эббот.
— Да, сэр, — продолжал полковник, — если кого и можно назвать настоящим отребьем, так это Черняка. Во время войны он был завербован в Чехословакии, работал в Дахау как специалист по допросам со знанием трех языков и проявил там крайнюю жестокость. Он посылал поляков, словаков и евреев на расстрел, вырвав у них путем пыток и подлогов признания во всевозможных преступлениях, как требовало командование лагеря. Он шел на все, чтобы снискать расположение своих хозяев, и самым страшным садистам не снились его подвиги. Но о чем они не догадывались, так это о том, что он собирал и систематизировал сведения об их подвигах. После войны он бежал, лишился обеих ног, подорвавшись на мине, после чего весьма благополучно существовал за счет вымогательств у коллег по Дахау. Каин нашел его и использовал как посредника для получения платы за убийства.
— Позвольте! — энергично возразил Ноултон. — Мы раньше занимались делом этого Черняка. Если помните, первым его раскрыло наше Управление. Мы бы давно это сделали, если бы не вмешался государственный департамент, действуя в интересах некоторых влиятельных антисоветски настроенных лиц в Бонне. Вы полагаете, что Каин использовал Черняка, но вы в этом не можете быть уверены, так же как и мы.
— Мы знаем это наверняка, — отрезал Маннинг. — Семь с половиной месяцев назад поступило сообщение о человеке, который держит ресторан под названием «Три альпийские хижины». Стало известно, что он служит связным между Каином и Черняком. Несколько недель мы держали его под наблюдением, но ничего не нашли. Мелкая пешка в уголовном мире Цюриха — и все. Мы не долго с ним возились. — Полковник сделал паузу, довольный тем, что все глаза были обращены на него. — Узнав про убийство Черняка, мы предприняли рискованный ход. Пять дней тому назад двое наших людей спрятались в «Трех хижинах», когда ресторан закрылся. Они прижали владельца и обвинили его в сделках с Черняком и работе на Каина. Они разыграли целое представление. И представьте себе, как они поразились, когда тот раскололся, буквально рухнул перед ними на колени и стал просить защиты. Он признал, что Каин был в Цюрихе в ту ночь, когда убили Черняка, что, собственно, он в ту ночь видел Каина и речь шла о Черняке. В крайне негативном смысле.
Военный вновь сделал паузу, тишину нарушил лишь Дэвид Эббот, который присвистнул, не выпуская изо рта свою трубку.
— А вот это действительно сильно сказано, — заметил Монах.
— Почему Управление не получило сведений о донесении, полученном вами семь месяцев назад? — жестко спросил Ноултон из ЦРУ.
— Они не подтвердились.
— В ваших руках. В наших могло быть иначе.
— Возможно. Я признал, что мы недостаточно долго им занимались. Не хватает персонала. Кто из нас может себе позволить бесконечно вести непродуктивную слежку?
— Мы бы разделили с вами эту заботу, если бы знали.
— А мы бы избавили вас от хлопот о брюссельском досье, если бы нам про него сказали.
— Откуда была наводка? — нетерпеливо спросил Маннинга Джиллет.
— Она поступила анонимно.
— И вы этим удовлетворились? — Птичье выражение лица Джиллета передавало его удивление.
— Это одна из причин, почему первоначальное наблюдение было ограниченным.
— Да, разумеется, но вы хотите сказать, что потом к этому не возвращались?
— Естественно, мы это сделали, — раздраженно ответил полковник.
— Как видно, без особого рвения, — сердито продолжал Джиллет. — Вам не пришло в голову, что кто-нибудь в Лэнгли[67] или в СНБ мог бы помочь? Мог бы заполнить тот или иной пробел? Я согласен с Питером. Нас следовало информировать.
— Есть причина, по которой это не было сделано. — Маннинг перевел дух. В окружении менее военизированном это могло бы быть истолковано как вздох.
— Информатор дал нам понять, что, если в дело вмешаются другие ведомства, он больше не выйдет на контакт. Мы решили, что это условие придется выполнить. Так мы делали и прежде.
— Что вы говорите? — Ноултон отложил листок с отчетом и уставился на пентагоновского офицера.
— Тут нет ничего нового, Питер. У каждого из нас свои источники, и мы их бережем.
— Это мне известно. Именно потому вам не было сказано про Брюссель.
Установившееся на некоторое время молчание было прервано жестким голосом Альфреда Джиллета из Совета безопасности:
— Как часто «мы делали это прежде», полковник?
— Что? — Маннинг посмотрел на Джиллета, зная, что Дэвид Эббот следит за ними обоими.
— Я хотел бы знать, сколько раз вас просили держать ваши секреты при себе. Я имею в виду то, что относится к Каину, разумеется.
— Полагаю, немало.
— Вы полагаете?
— По большей части.
— А вы, Питер? Как насчет ЦРУ?
— Мы жестко ограничены условиями глубинного рассеивания.
— Ради Бога, что это значит? — Вопрос последовал от того из участников совещания, от которого его меньше всего ожидали: его задал конгрессмен из Надзора. — Поймите меня правильно, я еще не вступил в обсуждение. Просто я хочу понять, о чем идет речь. — Он обратился к человеку из ЦРУ: — Что это такое вы только что сказали? Глубинное что?
— Рассеивание, конгрессмен Уолтерс. По досье Каина. Мы бы рисковали потерей информаторов, если бы привлекли к ним внимание других разведывательных органов. Уверяю вас, это обычная практика.
— Звучит так, словно речь идет об искусственном осеменении телки.
— И результаты примерно те же. Гарантия от перекрестного оплодотворения, которое способно испортить породу. И соответственно — отсутствие перекрестной проверки для выявления неточности в данных.
— Красиво сказано, — заметил Эббот, одобрительно сморщив свое шишковатое лицо, — но я не уверен, что понял вас.
— Я бы сказал, что все яснее ясного, — ответил человек из СНБ, глядя на полковника Маннинга и Питера Ноултона. — Два наиболее активных разведывательных органа страны получали информацию о Каине последние три года и не взаимодействовали на предмет выявления ложных данных. Мы просто принимали всю информацию за достоверные сведения, накапливали ее и хранили.
— Мы тут уже долго ходим вокруг да около — я бы сказал, слишком долго, — но ничего нового для себя я здесь не услышал, — сказал Монах. — Доносчики народ хитрый и осторожный, они ревниво оберегают свои контакты. Из благородных побуждений этим делом никто не занимается, только ради выгоды.
— Боюсь, вы не придали значения тому, что я имел в виду. — Джиллет снял очки. — Я уже сказал, что меня встревожило то обстоятельство, что так много убийств приписываются Каину — приписываются ему здесь, — тогда как мне представляется, что самый изощренный убийца нашего времени, а может быть и вообще в истории, отходит на задний план. Я думаю, это неправильно. Я думаю, что именно Карлос — тот человек, на котором нам следует сосредоточиться. Что произошло с Карлосом?
— Я не согласен с вашим мнением, Альфред, — сказал Монах. — Время Карлоса прошло, наступило время Каина. Старые порядки меняются, приходят новые, и я подозреваю, в море плавают куда более кровожадные акулы.
— Не могу с вами согласиться. — Представитель Совета национальной безопасности сверлил своим совиным взглядом пожилого деятеля разведывательной службы. — Простите меня, Дэвид, но мне вдруг пришло в голову, что сам Карлос манипулирует этим Комитетом. Уводит от себя внимание, заставляя нас сосредоточиться на предмете гораздо меньшей важности. Мы тратим всю нашу энергию, гоняясь за беззубой песочной акулой, в то время как молот-рыба разгуливает на свободе.
— Никто не забывает про Карлоса, — возразил Маннинг, — просто он теперь не так активен, как Каин.
— Возможно, — холодно сказал Джиллет, — именно в это Карлос и хочет заставить нас поверить. И, видит Бог, мы в это поверили.
— А вы сомневаетесь? — спросил Эббот. — Список Каиновых деяний просто ошеломляет.
— Сомневаюсь ли я? — переспросил Джиллет. — Вот в чем вопрос, не так ли? Но кто из нас может знать наверняка? Это тоже уместный вопрос. Сейчас мы установили, что Пентагон и Центральное разведывательное управление действовали в буквальном смысле независимо друг от друга, даже не совещаясь относительно достоверности своих источников.
— Традиция, редко нарушаемая в этом городе, — усмехнулся Эббот.
Вновь вмешался конгрессмен из Надзора:
— К чему вы клоните, мистер Джиллет?
