Ладислас Фараго - Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа
В Берлине пристально следили за развитием событий на Севере с самого начала войны. За два дня до нападения на Польшу германский посланник в Осло доктор Зам направил министерству иностранных дел Германии в высшей степени тревожную шифровку. Посланник недвусмысленно предупреждал, что Норвегия и Швеция в любое время могут оказаться между жерновами великих держав, хотя в данный момент и Лулео и Нарвик, через которые идет железная руда, пока находятся вне опасности.
В середине дня 30 августа 1939 года из Норвегии в Берлин пришла еще одна телеграмма, которая была немедленно разослана соответствующим военным штабам. В ней значилось следующее:
«Наше доверенное лицо, близко стоящее к штабу военно–морских сил Норвегии, сообщило, что в случае войны англичане немедленно займут Кристиансанн, с тем чтобы держать подступы к Осло–фиорду в своих руках и оказывать давление на Швецию. Великобритания откажется от планов овладения Нарвиком, если будет заключен договор с русскими.
Норвежское правительство, узнав об этих слухах от капитана английского судна, послало соответствующий запрос в Лондон. Однако британское правительство до сих пор не дало вразумительного ответа. В норвежских кругах считают, что Кристиансанн действительно может быть оккупирован».
Эти слухи вполне могли быть правдоподобными, потому что англичане уже прибегали к подобным мерам в годы первой мировой войны. В Германии об этом хорошо знали, да и сами англичане никогда этого не отрицали. Вероятно, это и послужило поводом для активизации действий абвера в сентябре 1939 года. При этом агентам была поставлена задача подтвердить сообщения, полученные гросс–адмиралом Редером. 10 октября 1939 года, основываясь на дополнительных данных разведки, Редер поставил скандинавский вопрос перед Гитлером. Норвегия стала военной мишенью Германии. Это случилось всего за несколько недель до начала зимней кампании между Финляндией и Советским Союзом. Известно, что эта война явилась для западных держав не только решающим предлогом к вмешательству в дела скандинавских стран, в том числе и в советско–финляндские отношения, но и предоставила Западу желанную возможность запустить свои руки в железорудные районы Швеции. Боязнь того, что Англия и Франция еще больше укрепят свои позиции на севере Европы, заставила Германию изменить свои планы в отношении Скандинавии.
Спустя неделю после начала войны майор Бенеке направил одного молодого человека в Южную и Западную Норвегию. Ему было поручено уточнить имевшиеся у абвера сведения о том, что некоторые норвежские граждане негласно состоят на службе у англичан. Это особенно касалось редактора газеты «Федрелаисвеннен» («Друг отечества») и одного инженера, проживавшего на окраине Ставангера. Этим инженером абвер интересовался больше всего. Агент выполнил поручение. Подозрения абвера подтвердились. Требовались самые энергичные меры, чтобы нейтрализовать английских агентов в наиболее важных портовых городах на юге и западе Норвегии.
Через несколько дней в торговое представительство германской миссии в Осло прибыл новый сотрудник. Разведывательная группа Бенеке получила первоклассного радиста, без которого не может существовать никакая шпионская организация. Звали нового сотрудника Эрих Опитц. Его тайная радиостанция в небольшом чемоданчике была доставлена в германскую миссию вместе с дипломатическим багажом.
В последний свой приезд в Норвегию Бенеке и его секретарь поселились в «Гранд–отеле», заняв ряд комнат на верхнем этаже с окнами на площадь Эйдсволла.
В условленное время Опитц устанавливал на балконе антенну, так, чтобы она не была заметна с улицы или с соседних балконов. И здесь, в самом сердце норвежской столицы, два раза в сутки Опитц связывался по радио с главной квартирой абвера в Берлине. Правда, вначале его попытки не были успешными: связь затрудняли атмосферные помехи, и прежде всего северные сияния. Эти неудачи вконец измотали нервы Опитцу и Бенеке, который вынужден был играть роль пассивного наблюдателя. Поэтому когда однажды Опитц, вбежав в его кабинет, радостно объявил, что связь наконец налажена, у майора словно гора свалилась с плеч. Их напряженный труд был вознагражден. Ежедневное рискованное развешивание антенны почти на виду у всех, да еще в постоянно переполненной гостинице, оказалось не напрасным. Разведчики убедились, что передатчик исправен.
При передаче сведений Опитц пользовался очень своеобразным и в то же время простым кодом. Ключом служили несколько книг из дорожной библиотеки секретаря: веселый роман, сборник рассказов и приключенческая повесть. Зашифровка сообщений производилась следующим образом. В книгах были выбраны определенные словосочетания и фразы. Если Опитц передавал, например, группу цифр: 1–34–13, это означало, что нужно взять «первую» книгу, раскрыть ее на 34–й странице и прочесть подчеркнутое в строчке 13. Разумеется, такой шифр предохранял шпионов от всех неожиданностей, и вместе с тем его не нужно было прятать в подошве или в каблуке.
В октябре стало ясно, что конфликт между материковым исполином и маленькой Финляндией неизбежен. Бенеке, придумав какой–то подходящий предлог, сел на поезд и уехал через Лапландию в Рованиеми, где располагался штаб командующего финской северной группировкой. Несмотря на то что Бенеке предварительно договорился по телефону о встрече, командующего в штабе не оказалось: он выехал в Салла [26]. Это говорило о том, что приближаются серьезные события. Помощник торгового атташе направился вслед за командующим и вскоре разыскал его. Они знали друг друга уже давно, и полковник в тот же вечер пригласил Бенеке в офицерское казино. Настроение было подавленным, разговор — серьезным. Он касался только одной темы — обострений в отношениях с Советским Союзом. Немцы совершенно не представляют себе, насколько сильны русские, утверждали финские офицеры, какими мощными вооруженными силами и снаряжением они располагают. Очень серьезного внимания заслуживают и их военно–воздушные силы. В случае войны Советский Союз способен выставить до 35 тысяч самолетов, заявляли офицеры. Постепенно беседа сделалась более оживленной, и офицеры, не стесняясь Бенеке, открыто заговорили о сугубо специальных вещах.
— Странно, — заметил один из офицеров, — что вы, господин Бенеке, так интересуетесь этими вопросами и так хорошо осведомлены о всех делах.
И он с улыбкой посмотрел на немца, который понял, к чему тот клонит.
— Ничего странного, — невозмутимо сказал Бенеке, — наоборот, все очень просто. Хотя я сейчас и служу помощником германского торгового атташе в Осло, но, как вы, вероятно, знаете, я старый военный, майор запаса. Так что нет ничего удивительного, если меня интересуют военные вопросы.
Финны оценили откровенность Бенеке. Всякие подозрения рассеялись, и разговор принял дружеский характер. Было уже далеко за полночь, когда Бенеке простился с хозяевами. Беседа заставила его глубоко задуматься. Он сидел в автомашине и пытался собраться с мыслями, но не мог: мешали мириады комаров. Было почти безнадежно защищаться от этих безжалостных насекомых. Они действовали вслепую. Едва Бенеке успевал раздавить одного, как в следующее мгновение на его месте оказывались два других.
Бенеке еще раз до мельчайших подробностей восстановил в памяти весь разговор с финнами и стал набрасывать в уме примерную схему подробного доклада в Берлин. Разумеется, центральным пунктом доклада будут 35 тысяч русских самолетов, готовых подняться в воздух в любое время. В конце он отметит, что хотя в его задачу не входит предпринимать поездки в Финляндию, но эта импровизация оказалась весьма полезной, В этом было главное.
Однако позднее выяснилось, что не все придерживаются того же мнения. Бенеке послал в Берлин свой доклад, а ровно через неделю из главной квартиры абвера пришло сообщение о том, что германский военный атташе в Хельсинки направил в Берлин официальную жалобу на помощника торгового атташе. «Во–первых, — говорилось в жалобе, — совершенно недопустимо, когда торговый представитель, не понимая всей сложности международной обстановки, позволяет себе вести разговоры на военные темы, да еще в другой стране. Во–вторых, «доклад», представленный Бенеке абверу, основан, мягко выражаясь, на пустых слухах и изобилует домыслами. Что же касается сведений о русских военно–воздушных силах, то добродушный коммерсант проявил чрезмерный либерализм в отношении нулей…»
В разгар спора, разгоревшегося вокруг последнего поступка Бенеке, в Осло для проведения важной конференции прибыл сам Канарис. Таким образом он мог более подробно ознакомиться с мотивами и результатами поездки своего сотрудника в Финляндию.
Бенеке, со своей стороны, воспользовался случаем, для того чтобы еще раз попросить адмирала прислать ему двух новых сотрудников. Он особенно настаивал на присылке военно–морского офицера, который мог бы взять на себя вопросы, связанные с навигацией. Но у Канариса еще не было подходящей кандидатуры. Затем Канарис, Бенеке и прибывший с адмиралом старший офицер разведки направились в «Мавританский холл» гостиницы «Бристоль». По дороге Бенеке сообщил высоким гостям, что эта гостиница известна как центр британских разведчиков из Интеллидженс Сервиса. Такое сообщение не могло не вызвать у адмирала страстного желания провести там приятный вечер.
