Чингиз Абдуллаев - Пройти чистилище
Кемаль точно помнил, что выключил свет, уходя утром на работу. Он осмотрелся. И вдруг из комнаты послышился крик:
— Папа!
К нему бежал его, сын смешно растопырив руки.
— Марк, — он бросился навстречу ребенку, — какой ты большой.
Он поднял на руки сына, осыпая его поцелуями. Марку было уже пять лет, он почти все время проводил с матерью в Техасе, на ранчо своего деда. Постоянное пребывание на воздухе сделало из него маленького краснощекого крепыша с черными бусинками глаз.
— Как у тебя дела? — радостно спросил Кемаль.
— Я скучал без тебя, — заявил ребенок.
Из комнаты показалась Марта. Как всегда, со скучающим видом превосходства и показного равнодушия.
— Здравствуй, Кемаль, — сказала она.
Он осторожно отпустил ребенка на пол.
— Здравствуй.
Она несколько похудела и это пошло ей на пользу.
— Ты изменилась, — осторожно сказал он.
Она всегда была красивей женщиной, а сейчас выглядела просто очень хорошо. Строгое черное платье подчеркивало ее фигуру, еще не успевшую потерять формы. Роскошные волосы, которыми он когда-то так любил любоваться, были рассыпаны по плечам.
— Постарела. Мы не виделись три месяца, — напомнила Марта, — иногда мне кажется, что ты забываешь о собственном сыне.
Кемаль промолчал. Он знал, что в подобных случаях лучше не ввязываться в спор.
— Вы надолго приехали? — спросил он. — На неделю. Я хочу показать сыну Нью-Йорк. Надеюсь, ты никуда не улетишь? — ядовито спросила она.
«Сандра, — обожгла его мысль, — нужно будет ее предупредить».
— Никуда, — устало сказал он, — я буду всю неделю в городе. А завтра мы пойдем в Марком в Рокфеллер-центр. Там, говорят, на радио есть очень интересная программа для детей.
— Прекрасно. Мы будем спать в розовой комнате, — показала она на спальную для гостей, — надеюсь, ты не возражаешь?
— Нет, конечно, — пробормотал он, — вы можете спать, где хотите.
На протяжении всего разговора сын держал его за руку.
— Папа, — счастливым голосом сообщил Марк, — идем, я покажу тебе свою новую игрушку. Он говорит настоящим человеческим голосом.
Кемаль улыбнулся и поспешил за сыном. Марта смотрела ему в спину и он чувствовал этот взгляд.
За два часа с Марком он забыл обо всем на свете и лишь когда Марта уложила сына, пожелав ему спокойной ночи, он вспомнил о Сандре.
Пройдя к телефону, быстро набрал домашний телефон Сандры.
— Да, — сразу услышал уверенный голос, — я вас слушаю.
— Это я, — быстро сказал он, — завтра не получится. Я позвоню в отель и перенесу на следующую субботу.
— Что-нибудь случилось? — спросила Сандра.
— Н-нет, ничего, — он не стал ей говорить, что приехала Марта с сыном, — просто у меня дела.
Она поняла, что он не будет ничего ей рассказывать.
— Хорошо, — согласилась она, — тогда в следующую субботу. Надеюсь, ты мне позвонишь?
— Обязательно.
— До свидания, — она положила трубку.
Все-таки обиделась, подумал Кемаль, и, повернувшись, увидел стоявшую в дверях кабинета Марту.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил он.
— Извини, — немного неуверенно сказала она и вдруг улыбнулась, — я очень голодна, а у тебя дома ничего нет. На кухне пустой холодильник. Марку я взяла еду и его покормила, а о себе даже не подумала.
— Я не обедаю дома, — ответил Кемаль, — сейчас закажу ужин в ближайшем ресторане, — он поднял трубку, — что тебе заказать?
— Все равно, — она пожала плечами, — что-нибудь легкое, салат, овощи.
— Сейчас все принесут, — сказал он, набирая номер телефона.
Заказав ужин, он отправился в свою спальную, разделся и прошел в ванную комнату, находившуюся в глубине спальной, чтобы принять душ. И лишь после этого вышел к Марте.
Она сидела на диване в гостиной и смотрела телевизор, часто переключая каналы. В руках у нее был пульт дистанционного управления.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил он.
— Нет, — тихо ответила она, — ничего.
— Как поживает твой отец? — он сел не рядом с ней на диван, а в кресло, стоявшее несколько в стороне.
— Спасибо. Он просил передать тебе привет и сказать, что с этими ребятами из Аризоны нужно быть помягче. Говорит, ты слишком многого требуешь.
Он улыбнулся. Старик по-прежнему в седле. Он в курсе всех дел своего зятя.
— Учту его пожелания. Как твоя мама?
— Она болела, но сейчас ей лучше.
— Слава богу, я не знал, что она болела.
— А что ты знаешь, — как-то особенно горько сказала Марта, — ты ведь ни разу не позвонил за последние три месяца.
— Не нужно, — поморщился он. Только семейных скандалов ему и не хватает.
— А я не жалуюсь, просто говорю, что ты не позвонил, — сказала она и снова начала лихорадочно наживать кнопку переключателя каналов на пульте управления.
— Ты будешь что-нибудь пить? — спросил он, вставая с кресла. — В отличие от холодильника, в баре у меня, кажется, еще не совсем пусто.
— Нет, спасибо. Я уже выпила кофе.
Он прошел на кухню, достал бутылку крепкого французского коньяка, плеснув себе достаточно много в большой пузатый стакан, вернулся в гостиную. Она по-прежнему сидела на диване. В дверь позвонили, и Кемаль, оставив свой стакан, пошел открывать. Принесли заказ из ресторана и молодой парень, передавая ему пакеты и бутылки, весело улыбался. Обычно в такое время ужин на дом заказывали влюбленные парочки, не желающие тратить время на поход в ресторан. Расплатившись с посыльным, Кемаль дал ему на чай больше обычного и, увидев вытаращенные от изумления глаза парня, закрыл дверь. Принес пакеты на кухню, сложил их, снова вернулся в гостиную.
— Ужин на кухне, — сказал он Марте, — ты можешь сама разобраться со всем.
— Ты будешь есть? — спросила она.
— Нет, — он уселся в кресло и подвинул к себе свой стакан, — лучше я послушаю последние новости.
Она, ничего не сказав, вышла из комнаты.
«Кажется, она изменилась, — подумал он, — непонятно, в какую сторону, но изменилась».
Началась программа новостей, и он забыл о существовании Марты. Лишь когда программа закончилась он поднялся, прошел в спальную комнату к сыну, долго стоял у кровати, глядя, как мирно посапывает Марк. Ребенок пошевелился во сне и довольно отчетливо произнес — «папа».
Кемаль наклонился над сыном, поправляя его одеяло. В комнату вошла Марта.
— Он не вспотел? — тревожно спросила она, — ему нельзя простужаться.
— Кажется, нет, — дотронулся до волос ребенка Кемаль, — а почему ты спрашиваешь? Почему ему нельзя простужаться?
— Он немного повредил себе ушко, — уклонилась от ответа Марта.
— В каком смысле, — нахмурился Кемаль, — что значит, повредил?
— Повредил и все, — несколько раздраженно ответила она, — это было давно, еще в августе. Сейчас все в порядке.
— Как повредил? — он подошел к Марте.
— Играл на ранчо, — ответила она, глядя ему в глаза, — сунул себе в ухо какую-то палочку, а потом упал на нее. И повредил себе ушную раковину.
— Так, — мрачно сказал Кемаль, — а почему я ничего не знал?
— А что ты знаешь вообще? — горько спросила она. — Тебя разве интересовала твоя семья?
— Ты считаешь, что в этом виноват только я?
— Я ничего не считаю, Кемаль. Я просто тебе говорю. Он повредил себе ушную раковину и врач предупредил, что он не должен простужаться. Чтобы не было осложнений на ухо.
— Ясно, — он посмотрел на ребенка и вышел из спальной.
— Ты считаешь меня в чем-то виноватой? — спросила вслед ему Марта.
— Во всяком случае, можно было не допустить такого исхода, — горько сказал он. — Нужно будет еще раз показать его врачам в Нью-Йорке.
— Поэтому мы и прилетели, — сказала она.
Он замер:
— Это так серьезно?
— Врачи пока не знают. Они убеждены, что все будет в порядке. Но гарантий никаких не дают.
Он промолчал. Потом вспомнив про свой стакан, поспешил в гостиную. Она прошла следом.
— Я приму душ в нашей ванной, — сказала она, — у тебя есть там шампунь? Кажется, я забыла свой.
— Конечно, нет, — недовольным голосом сообщил Кемаль, — откуда в моей квартире женский шампунь?
— Извини, я не подумала.
В его апартаментах были три ванные комнаты, по числу спальных, к которым они примыкали.
Он не стал больше смотреть телевизор, пройдя в кабинет сел за бумаги. Стакан с коньяком он не забыл взять с собой. Крик Марты раздался неожиданно, когда он просматривал очередную бумагу. Он вскочил и бросился в спальную комнату, испугавшись, что Марк упал с большой и высокой двуспальной кровати. Но мальчик мирно спал. Он бросился в ванную откуда донесся крик.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, открывая дверь.
Она держалась за край ванны. Его всегда восхищало ее тело, уже немного потяжелевшее, но сохранившее прежнюю прелесть. И, самое главное, ее ноги. Невероятно стройные и длинные ноги, словно в Марте было нечто от породистых техасских кобылиц.
