Микки Спиллейн - Короткое замыкание
— Тебе не удалось подсунуть ему «Безекс»?
— Огорчен, старик. На этот раз твой трюк ни к чему не привел.
Я повесил трубку и вернулся к столу, возле которого Мейсон разглядывал карту.
— Что-нибудь нашел?
— Ничего, кроме полей. Ближайший аэродром на расстоянии шестнадцати километров, и на нем нет бетонной дорожки. С такой погодой это — трясина. Нечего думать там сесть.
Я оттолкнул карты:
— Мы сделаем это!
— Ты сошел с ума, Тайгер?!
— Мне такое уже говорили, но выбора нет. Тот «команч», что недавно взлетел, сядет.
— Он достаточно легкий, ему это удастся, а нам — нет.
— Ты когда-нибудь садился на брюхо?
— Только тогда, когда ничего другого не оставалось, дружочек. Если ты думаешь, что я думаю, что ты думаешь...
— Не утруждайся!
— Послушай, Тайгер... — вновь начал он.
Я оборвал его:
— Мой дорогой, если мы этого не сделаем, то ни ты, ни кто другой не полетит уже никогда...
Пауза. Мейсон пристально посмотрел на меня:
— Хорошо. Чего же мы тогда ждем?
Я пошел отдать ключ от машины Камилле, которая терпеливо сидела в ней и кашляла в платок.
— Оставайся здесь еще час, дорогая, потом поезжай, сними комнату в отеле и отдохни. Завтра утром, без сомнения, запрет с полетов будет снят и ты сможешь улететь в Нью-Йорк. Я увижусь с тобой там.
Она подняла на меня великолепные глубокие глаза, в которых я увидел грусть и усталость.
— Правда?
— Может быть...
У нее была улыбка маленькой девочки. Она отрицательно покачала головой:
— Нет, все кончено... Моя паутина оказалась недостаточно крепкой, хотя я пыталась, знаешь?
— Да, я знаю.
— Это стоило того.
Мои губы коснулись ее век и стерли с них слезы. Под моими руками Камилла снова начала дрожать. Ее веки затрепетали, она проглотила рыдания, которые я задушил поцелуями. Я почувствовал огонь, который снова стал ее пожирать.
Я оттолкнул Камиллу, хотя мне так не хотелось этого делать!
— Будь внимательным, Тайгер, — прошептала она.
Я кивнул:
— Ты меня увидишь, возможно.
— Возможно?.. Нужно по крайней мере один раз. — Она улыбнулась: — Чтобы я могла начать плести новую паутину... Будь осторожен, дорогой.
Сзади меня раздался голос Мейсона Армстронга:
— Готов, старик?
— Иду!
Мейсон в это утро, как и ежедневно, проделал все операции, необходимые для немедленного вылета. Это каждодневная рутина.
Я забрался в самолет. Мейсон, после того как убрали клинья, тоже устроился в кресле, надел шлем, проверил радиосвязь и приборы. Окна были закрыты, пелена дождя скрывала наши приготовления к полету.
Мейсон включил мотор. Четыре огромные лопасти закрутились. Гул наполнил аэродром.
Проснувшееся радио испуганным голосом обратилось к нам.
Мейсон рулил, торопясь взлететь. Он доехал до конца полосы, поставил самолет против ветра и пустил «мустанг» на всю мощность. Аппарат рванул, и мы промчались в двадцати метрах от здания аэропорта.
Мейсон ворчал, как обычно ворчат все пилоты в такую погоду.
На высоте в тысячу метров мы неожиданно оказались в чистом голубом небе под сверкающим солнцем. Черные угрожающие тучи, хорошо видимые сверху, покрывали склоны гор со снежными вершинами. Тень от самолета бежала по этому морю облаков.
Мейсон рассчитал, что наш полет продлится один час сорок минут, прежде чем мы сможем сломать себе головы при посадке. Проблема посадки!.. Но всему свое время. Где-то впереди нас другой самолет с двумя другими парнями находился в такой же ситуации.
Мейсон, кажется, догадался о моих мыслях. По его мнению, «пипер-команч» взлетел весьма удачно. Но все равно такого местечка, как Лесвилл, можно достигнуть только при феноменальном везении.
Время, опять время! Я закрыл глаза. Пусть пока волнуется Мейсон, это его заботы. Мои беспокойства начнутся на земле.
Я стал думать о Рондине.
Что там такое она обнаружила, чего не может доверить никому, кроме меня? Это так важно? Ее миссия не представляла особых трудностей, и она могла мне сообщить лишь интересные новости, если неожиданно не наткнулась на важный след. Для нее удача тоже могла сыграть большую роль. Ведь наши враги работают не в одиночку. Позади каждого агента стоит организация с информаторами, техниками, телохранителями, готовыми вмешаться, если ситуация того потребует. Не спугнула ли Рондина одного из них?
Мейсон дважды, пользуясь приборами, спускался в тучи. Во второй раз он указал пальцем на землю. Я увидел огромное пространство размытых дождем полей.
— Ветер сильно отклонил нас к западу, — сообщил Мейсон. — Я беру курс на восток.
Он взмыл ввысь. Таким образом мы потеряли пятьдесят минут, прежде чем заметили купальный курорт, прилепившийся среди дюн. На бреющем полете, чуть не задевая верхушки деревьев и вершины холмов, Мейсон промчался на юго-запад, пролетел над большой дорогой, потом над другой, национальной, и кончил тем, что сделал широкий вираж.
Внизу я увидел пункт приземления «пипер-команч». Три параллельные борозды были проложены в грязи и обрывались на светлом кресте — увязшем в ней самолете. Совсем близко, сбоку, лежало на животе тело человека.
— Они нас побили, Тайгер, — констатировал Мейсон. — Этот пилот отлично знал местность.
— Ты сможешь сесть?
— Никакой надежды. Лучше попытаемся на асфальтовую дорогу.
— А здесь есть такая?
— Судя по карте, нет. Ничего, кроме земляных дорог между этим местом и Лесвиллом.
— Тогда нам надо максимально приблизиться. До него шестнадцать километров. Если этот человек имел возможность подцепить транспорт, то мы не должны терять ни минуты в поисках дороги.
— Ты уже когда-нибудь пробовал такое? — сухо поинтересовался Мейсон.
— Нет... Но ведь для всего существует начало.
— Иногда это также и конец. Тебе везет, что я тебе не противоречу.
Лесвилл — это пересечение дорог со станцией техобслуживания, несколькими лавками и домиками. Мы низко пролетели над ними в поисках площадки, на которую можно было бы приземлиться. Но при существующей видимости это было похоже на плохую шутку.
Внезапно Мейсон наклонил голову и резко сказал:
— Привяжись!
Я застегнул ремни и прочно утвердился в кресле. Он замедлил полет, но, тем не менее, все происходило очень быстро.
С задранным к югу носом мы приблизились к лугу, который больше походил на озеро.
Мейсон проделал хорошую работу. Сначала по траве волочился хвост, потом осел фюзеляж, потащился, заскользил со странным шумом, в то время как мотор стал затихать из-за того, что винт, сгибаясь, взрыхлил грязь. Когда мотор замолчал, стал слышен шум воды и грязи, отлетающей от нас вместе с кусками металла.
Скольжение, которое происходило, казалось, целую вечность, наконец прекратилось.
В одну секунду мы спрыгнули на землю и помчались галопом, ожидая неминуемого взрыва самолета.
В пятидесяти метрах от него остановились, и Мейсон с горечью проговорил:
— Какая мерзость! Сделать этакое с такой машиной!
— Грейди купит тебе другую.
Мейсон пожал плечами и ткнул пальцем в сторону Лесвилла, домишки которого стояли в пятидесяти метрах от нас.
— Туда, — сказал он.
* * *Старый человек, в синих штанах и фланелевой рубашке, который держал станцию техобслуживания, взял предложенную ему мною крупную купюру и внимательно осмотрел ее, прежде чем сунул в свой карман. У него оказался тягучий голос. Торопить его было бесполезно, я знаю таких людей. Можно подумать, что мы болтаемся в их потерянном краю под дождем только ради того, чтобы послушать его болтовню.
Я упростил формальности, сообщив ему, что мы просто завязли в грязи. Он принял это несуразное объяснение, может быть, только потому, что еще не пришел в себя от удивления, увидев, как мы появились ниоткуда.
Мне понадобились полчаса и хорошая пачка банкнотов, чтобы узнать, во-первых, что проехала машина (значит, Нигер Хоппес уже здесь), во-вторых, что Агрунски живет в окрестностях, в-третьих, адрес Вакса-рыбака, и, наконец, чтобы нанять машину старика.
«Рыбная торговля Вакса». О вывеске, засыпанной песком, который нанес ветер, можно было только догадаться. Покосившаяся лавка из некрашеных досок пряталась под соснами. Если бы не рыбный запах, ее нам не найти.
Старые ставни были закрыты, а к запертой двери прислонена доска.
Хижина находилась позади лавки и была похожа на нее. Струйка дыма, выходящая из кирпичной трубы, и слабый свет электрической лампочки в одном из окон свидетельствовали о жизни внутри домика.
Я постучал и подождал. Потом снова постучал и толкнул дверь.
Распластавшись на походной кровати и отравляя воздух запахом алкоголя, в другом конце комнаты возвышалась гора мяса, закутанная в грязную фланель. На его огромном животе лежала газета, а на газете сидел кот. Рядом с мужчиной, на полу стояли две бутылки из-под виски и валялся недоеденный сандвич, над которым трудился другой кот.
