Иван Цацулин - Опасные тропы
Вышагивал по полянке. Время шло. Солнце заметно сдвинулось к горизонту.
Снова вспомнил то, что неоднократно говорил ему Крысюк об Ане.
— Чую, погубит тебя эта девчонка.
Крысюк любит каркать, и хотя пан Юлиан делал вид, что не обращает внимания на мрачные прогнозы напарника, они, по правде сказать, здорово действовали ему на нервы.
Когда Аня вышла на полянку, он лежал на траве с карандашом в руке, углубившись в какие-то вычисления.
— Как здесь прекрасно! — восторженно произнесла девушка. — Чья это хижина?
— Это изба лесника Васюкевича, он в ней жил.
— Жил?
— Ну да, недавно уехал на родину. Кстати, Иван Иванович тоже уехал? В Москву?
— Да, сегодня утром… — девушка присела рядом. — Виталий, нам надо поговорить.
— Догадываюсь, — нарочито невесело отозвался он. — А может, мы сначала погуляем так, без серьезных разговоров?
— Не возражаю.
— Тогда пошли.
Углубились в будто настоянный солнечным светом белоствольный лес. Собирали поздние цветы, скромные, с легким запахом поля, чуть-чуть приторно-горьковатые, неяркие. Молчали. Так же молча возвратились на прежнее место, у домика лесника.
— Свежо становится. — Ельшин набросил на плечи Ане свой пиджак.
Он страшно нервничал, ему казалось, что именно в эти минуты, именно в этом месте должно решиться что-то чрезвычайно важное и он должен сделать нечто страшное и необходимое. Действительно ли обстановка вынуждает его к опасной активности или можно спокойно переждать те несколько часов, которые еще остались до ночи, до сегодняшней ночи, в которую он навсегда покинет и завод «Красный Октябрь», и людей, среди которых жил, как притаившийся волк. Не зная, на что решиться, он нервничал.
Если бы он смог заглянуть в ее душу! Аня изо всех сил старалась не выдать отвращения, гнева и ужаса, душивших ее. Кто он, этот человек, едва не ставший ее мужем? И он, этот негодяй и преступник, сумел сыграть на ее самых благородных чувствах, на священной памяти погибших отца и брата. Вот когда поняла она, как бывает трудно сдержаться.
Сели на прежнее место.
— Ну что ж, начнем объясняться? — криво усмехнулся он. — Или отложим?
— Погоди, вот причешусь немного, — сказала Аня, — у тебя нет расчески?
— В кармане, — отвернулся с обиженном видом: он играл, пытаясь выгадать время, чтобы решить, как следует поступить дальше.
Аня пошарила по карманам пиджака, расческу не нашла, вынула бумажник, открыла — на руку ей упал перстень. Он не заметил, как внимательно она рассматривала неожиданную находку, как повернула камень, увидела шприц, как темнело, наливалось кровью и злобой ее красивое, чистое лицо. Внезапно она подняла голову — он смотрел на нее чужими и страшными глазами.
— Виталий, откуда у тебя этот перстень?
Все вышло как-то не так, как следовало, но думать об этом было поздно, все равно он заметил ее волнение.
— Перстень? Что? Ах, это… Нашел недавно, — ответил он с деланым спокойствием.
— Где нашел?
— Кажется, у заводских ворот.
— «Кажется»… Можно подумать, что ты каждый день находишь такие вещи… — нет, нет, она никак не могла взять себя в руки, да и поздно, его не проведешь.
— В чем дело? — он передернул плечами. — Нравится — возьми.
«Боже мой, — с отчаянием думала она, — ведь я почти любила этого человека! А может, все это какое-то страшное недоразумение?»
Ельшин встал, потянулся.
— Объясни, наконец, в чем дело?
Аня сказала медленно:
— Этим перстнем был убит техник Глухов… Как же он мог попасть к тебе?
Приближаясь к Ане, Ельшин с напускным удивлением произнес:
— Что за вздор!..
— Не подходи! — крикнула она. — Не подходи! Чей это перстень и как он попал к тебе? Отвечай!
— Анечка, милая, неужели ты можешь в чем-то подозревать меня?
— Если ты ни в чем не виноват, иди со мной к прокурору, дай показания. — Где-то в глубине души она отдавала себе отчет в том, что ведет себя не так, глупо, но к стыду и ужасу своему, остановиться уже не могла.
Он грубо крикнул:
— Дура, отдай! Или я… — неожиданно прыгнул вперед и схватил ее за руки. Однако ей удалось вырваться и отшвырнуть перстень в сторону.
— Чекисты найдут его и спросят с тебя! — крикнула она.
Умелым движением он заломил ей руки за спину и стянул поясом.
— Неужели ты враг? — произнесла она ошеломленно. И опять подумала, как все глупо, ведь она же знала, просто ей сейчас было обидно за свою поруганную доверчивость и стыдно за прежнюю дружбу с этим подонком.
— Сама виновата, что так получилось, — он как-то странно захихикал, вытирая пот с искаженной страхом физиономии, и надвинулся на нее.
— Не подходи, подлец! — она отскочила от него, напрягаясь, чтобы освободить связанные руки.
А он все надвигался не спеша и страшно, злобный и торжествующий.
— Негодяй!.. — не спуская с него широко раскрытых глаз, она отступила, приближаясь к зарослям кустарника, росшего по краям поляны. Он по-кошачьи тихо подвигался вслед за ней, почти нагнал ее, потом настороженно посмотрел в заросли прямо перед собой и медленно отступил назад. Сказал растерянно:
— Вы, оказывается, не уехали?
В двух шагах от него, с поднятым пистолетом в руке, стоял полковник Соколов.
— Без вас я уехать никак не мог, пан Юлиан, — сухо сказал он. — Стойте спокойно, поднимите руки вверх. Живо! Учтите, мне ваша жизнь не очень дорога, при малейшем сопротивлении — пристрелю.
Шпион отшатнулся и повел глазами по сторонам — там были вооруженные люди. Он поднял руки.
— Обыскать его! — приказал полковник.
Он быстро развязал Ане руки. Враг стоял перед ним бледный, но, должно быть, на что-то еще надеялся.
— Я ничего не понимаю. Очевидно, вы перестарались, — заговорил он, обращаясь к Соколову. — В наши с Аней дела вы не вмешивайтесь, они вас не касаются. Я требую…
— Чтобы я предъявил вам пароль? Пожалуйста.
— Золотая стрела на синем фоне… — наглое выражение будто стерли с физиономии врага.
— Да, нашли в вашем тайнике. И справка была там. — Соколов с интересом рассматривал изъятые у Ельшина документы. — Ого, вы уже не инженер завода «Красный Октябрь», а корреспондент столичной газеты… Бежать собрались?
Аня тем временем разыскала перстень и вручила полковнику.
Вот теперь, кажется, пан Юлиан отчетливо понял, что проиграл. Эта девчонка ловко его отдала прямо работникам КГБ. А он-то воображал, что играет ею как хочет, воображал, что прогулкой с ней удачно прикроет последнюю встречу со связным от Смита.
Глава восемнадцатая
Обстановка, в которой был произведен арест агента иностранной разведки, способствовала тому, что об этом никто на заводе ничего не узнал. Чтобы как-то объяснить людям неожиданное исчезновение инженера Ельшина, был издан соответствующий приказ по заводу об откомандировании его в столицу. Во всяком случае, Василий Фомич Брянцев сумел создать у окружающих впечатление, что все в порядке. Но только — на заводе, а в доме положение оказалось сложнее. Слишком долго лже-Ельшин считался женихом Ани, почти членом семьи, и вдруг — он враг! И Василий Фомич, и Аня, знавшие правду об этом человеке, были страшно подавлены. В доме Брянцева воцарилась тягостная обстановка невысказанного и невыплаканного горя. Зинаида Савельевна попыталась хоть кое-что выяснить у мужа, но тот каким-то абсолютно новым для нее тоном потребовал распросы о Ельшине прекратить и даже имени его больше не произносить. Ничего не понимая, Зинаида Савельевна в недоумении разводила руками и жаловалась Степаниде. Степанида, по обыкновению, ворчливо занималась делами по дому. Бессмысленно поводя пустыми, безжизненными глазами, за ней, как автомат, двигался Пашка-инвалид, ее сын и всегдашний помощник, — один он, кажется, не способен был понять, что в доме стряслось нечто важное.
Полковник Соколов хорошо понимал, какое большое значение имеет арест пана Юлиана, ведь операция разведки против инженера Шаврова преследовала цель завладеть его изобретением по получению металла фантастической прочности и, судя по всему, была звеном в «космической» операции, которую проводил Смит. Разрубить это звено — значило нанести сильнейший удар по всей затее иностранной разведки. Однако ни полковник Соколов, ни его руководитель генерал Тарханов не били в литавры, они по опыту знали, что обольщаться успехами опасно, возможны всякие неожиданности. К тому же срыв планов разведки в отношении завода «Красный Октябрь», весьма важный сам по себе, не предопределял провала всей шпионской атаки Смита. На искренние поздравления майора Русакова, капитана Пчелина и других своих ближайших помощников Соколов осторожно отвечал: «Не спешите, всякое еще может случиться».
Надлежало не мешкая вести следствие по делу «пана Юлиана», однако нельзя было забывать о судьбе инженера Шаврова. О нем следовало побеспокоиться в первую очередь: насколько после ареста пана Юлиана на «Красном Октябре» стало безопасно, пока судить было трудно. Могло быть и так, что кое-кто из вражеской агентуры там еще остался с заданием заниматься Шавровым, в таком случае дело могло кончиться плохо. Шаврова следовало немедленно перебросить в надежное место. К тому же «Красный Октябрь» явно не соответствовал тому размаху, с которым должны были вестись опытные работы по получению сверхпрочных металлов. Известный строитель космических кораблей инженер Ландышев, которого начальник управления познакомил с работами Шаврова еще до ареста пана Юлиана, был о них самого высокого мнения.
