М. Георгиева - Огненные стрелы
— Да, рано. Верно, что налицо явные улики. — Огнянов стал подсчитывать, загибая пальцы: — Во-первых, четыре радиопередачи; во-вторых, убитый курьер-парашютист; в-третьих, прибывший из-за границы агент.
— Неужели всего этого недостаточно?
— Более чем достаточно, если говорить о самом Раденкове. Но не забывайте еще двоих, о которых мы знаем очень мало! Один — тот, что делал снимки на заводах, а другой человек, проводивший радиопередачу в Софии в 21.51 ч.
— К тому же, — продолжал подполковник, — мы еще не напали на след человека, который вместе с Раденковым четыре раза работал на радиопередатчике. Пока что мы только добрались до сопровождавшего его человека — до хромого продавца газет. Но где тот, кто работал телеграфным ключом?
— Правда, — прибавил он, немного помолчав, — одно ничтожное на первый взгляд обстоятельство может помочь нам и его обнаружить. Капитан Лечев только что доложил мне, что сегодня, во второй половине дня, следил за хромым. Он в 6 часов вышел из будки, пообедал в соседнем ресторане, потом зашел в гастрономический магазин, купил там консервов и коньяку. Лечев заметил, что еды и выпивки было больше, чем на одного, к тому же уже закусившего человека.
Капитан Везнев вскочил:
— Погодите, я могу вам сообщить еще один как будто и незначительный факт… Сегодня заходил ко мне Младенов, мой добрый знакомый, инкассатор по электричеству. Он рассказал, что делал проверку в нашем районе и наткнулся на такую странность: в квартире Раденкова счетчик работал, когда никого дома не было и в штепсельных розетках ничего не было включено. Это его озадачило. Он подумал, что тут что-то неладно. К тому же соседка Раденкова кое-что рассказала ему об этом человеке.
Огнянов задумчиво постучал карандашом по столу.
— Он, вы говорите, проверил штепсельные контакты?
— Да, в комнате и кухне.
— А в подвале, на чердаке?
— Нет, там не мог проверить. Было заперто.
— Может, и лучше, что там не проверял.
— Да, но движение счетчика в отсутствие хозяев и покупка продуктов в большем, чем нужно, количестве наводят на размышления. Можно предположить, что в доме находился человек и что продукты были куплены для него.
— Правильное предположение, — заметил Огнянов. — Может, оно подтвердится. С нынешнего вечера установите за домом наблюдение. Но действуйте очень осторожно! Эта люди, по-видимому, крайне осмотрительны. К их аресту надо прибегнуть лишь в крайнем случае!
— А как с радиопередачами из 17-го корпуса? — поинтересовался Везнев.
— Об этом доме у меня есть кое-какие предварительные сведения. Завтра я отправлюсь туда. Петруша вас знает? — вдруг, без всякой видимой связи, спросил он лейтенанта Косева.
— Нет, не знает. Мы с ним не встречались.
— Ничего. Даже если он вас и не знает, нечего от него прятаться. Пойдем с вами в 17-ый корпус.
Огнянов поднялся, а за ним и его помощники.
МОРЗИСТ ИЗ 17-ГО КОРПУСА
— Итак, сегодня начинаем разведку в 17-ом жилищном корпусе, — объявил Огнянов. — Сейчас я хочу вам сообщить некоторые имеющиеся у меня данные.
Косев подошел к столу подполковника. Там лежала маленькая схема, начертанная карандашом.
— Это разрез фасада 17-го корпуса, — указал на нее Огнянов. — Здание трехэтажное, с двумя входами: А и Б; в каждом входе шесть квартир, по две на этаже. Пока что мы ограничим разведку тремя квартирами в левой части того крыла, куда ведет вход Б.
Лейтенант с некоторым удивлением посмотрел на начальника, но ничего не сказал.
— Во входе Б, по левую руку, живут три семьи: на первом этаже семья Матильды Карагезовой, на втором — Ивана Трифонова, на третьем — Христо Абаджиева.
Подполковник вынул из папки лист с заметками, наскоро просмотрел его и продолжал:
— В семье Карагезовой три человека: мать и двое сыновей. Отец умер в 1945 году, он держал винный погреб. Сразу же после его смерти вдова ликвидировала предприятие. Старший сын, Симеон, двадцати семи лет, окончил техническое училище, работает радиотехником, чинит радиоприемники. Младшему сыну, Борису, около 25 лет, он окончил консерваторию, работает в театральном оркестре. По собранным сведениям семья тихая, трудолюбивая, ничем особенным не привлекает внимания.
— Но один из братьев радиотехник! — заметил Косев.
Подполковник пропустил это замечание мимо ушей. Он опять взглянул на схему и стал говорить дальше:
— В семье Трифоновых два человека: муж и жена. Вторую комнату в своей квартире они сдают студентке Виолетте Илиевой и двум ее братьям Петруше и Зарко. О них и говорить нечего. В тот вечер, когда Петруша слышал стук телеграфного ключа, Трифоновых не было дома.
— А третья квартира?
— На третьем этаже живет семья Абаджиевых: отец, мать и сын. Отец бывший купец, работал в Тырнове и Габрове, имел довольно значительное состояние, сейчас ничем не занимается. Жена его — домохозяйка. Сын Генчо, лет сорока, по профессии инженер-электрик, в прошлом член фашистской организации, но ничем конкретно себя там не проявил, в настоящее время работает в промартели «Победа». Он содержит всю семью.
— И тут человек, связанный… с электричеством! — не выдержал Косев.
Огнянов и на этот раз не обратил внимания на его реплику.
— Прежде всего пойдем к Петруше! — объявил он и сделал карандашом пометку в схеме.
Лейтенант Косев сидел, опустив голову, и напряженно размышлял. Немного спустя он сказал:
— Товарищ подполковник, я не понимаю в данном случае вашего метода работы. Мне кажется, надо было сразу охватить весь жилищный комплекс, или, по меньшей мере, весь 17-ый корпус, отделить все то, что не вызывает сомнений, и тогда останутся три-четыре подозрительных квартиры. А вы начинаете всего с двух, квартир. Мне непонятно…
— У меня есть на то основания, Косев.
— Разрешите вас спросить: какие?
— Конечно… Наблюдения Петруши чрезвычайно ценны. Он ясно слышал стук телеграфного ключа. Это было возможно только потому, что ключ работал в 17-ом корпусе. Поэтому я исключаю все остальные корпуса.
— Но в 17-ом корпусе кроме трех квартир, о которых вы говорили, есть еще девять квартир.
— Да, но во время передачи Петруша приложил ухо к трубе парового отопления и тогда услышал стук еще явственнее. Я проверил схему отопления этого дома в техническом отделе райсовета…
— И что же? — нетерпеливо спросил Косев.
— Оказалось, что в этом корпусе паровое отопление проведено пока только в крыле Б, в шесть квартир. Из подвала, от парового котла, идут две трубы — одна для квартир по правую сторону лестницы, другая — для тех, что на левой стороне. Кроме того, я произвел проверку на месте.
— Проверку?
— Да, ведь у меня близкий приятель в этом здании. С ним я прошел в подвал.
— Теперь мне ясно, — сказал лейтенант. — Звуки из верхней или нижней квартиры передаются яснее, чем из соседней квартиры на том же этаже.
— Почему? — рассмеялся Огнянов.
— Потому что в первом случае звуковая волна идет прямо по трубе, вверх или вниз, а из соседней квартиры волна должна спуститься вниз, в подвал, пройти через котел и затем подняться по другой трубе.
— Что ж, теперь вы не возражаете против того, что мы ограничим круг нашего расследования?
— Конечно, нет! — поторопился согласиться Косев, краснея от смущения.
Через десять минут Огнянов и Косев были перед 17-ым корпусом, у входа Б.
На звонок им открыла дверь девушка в черном рабочем переднике. По большим серым глазам, густым бровям и выпуклому лбу Огнянов догадался, что это сестра Петруши.
— Товарищ Виолетта Илиева, не правда ли?
Девушка сдержанно подтвердила.
Подполковник протянул руку и назвал свою фамилию.
— А, товарищ Огнянов! — тотчас оживилось лицо Виолетты. — Входите, пожалуйста.
— Петруша здесь?
— Здесь, дядя Огнянов, — послышался звонкий детский голос. — Он во дворе. Сейчас я его позову.
И пока Огнянов обернулся, Зарко, младший брат Петруши, уже выскочил на лестницу.
— Войдите в «мастерскую» вашего приятели, — засмеялась Виолетта и прошла вперед энергичной, почти мужской походкой.
Они вошли в большую комнату. Несмотря на две кровати и платяной шкаф, в ней было просторно. Перед окном стоял большой стол, на нем — чертежная доска. На столе лежали грудой инструменты, детали радиоприемников, громкоговоритель, провода и разные технические материалы.
— Простите! — обратился Огнянов к девушке. — Позвольте вам представить лейтенанта Косева, из госбезопасности.
Виолетта протянула Косеву руку, но улыбка сошла у нее с лица. Лейтенант, хотя и заметил ее смущение, ничего не указал.
— Вы, наверное, по поводу стука, который был слышен в трубе в воскресенье? — нерешительно спросила девушка. — Я боюсь, что Петруша напрасно вас побеспокоил.
