Чингиз Абдуллаев - Закат в Лиссабоне
— Это тоже уважительная причина, — улыбнулся Дронго.
— Если вы вдруг перепутаете номер и случайно окажетесь в соседнем, мне даже не придется стучать в стену, — со скрытом смыслом проговорила Эстелла. — Чтобы позвать подругу, достаточно будет лишь погромче произнести ее имя. У нас в отеле такая хорошая слышимость, что иногда до меня долетают и кое-какие выразительные вздохи за стеной.
Дронго обрадовался, что не краснеет. В минуты опасности он обычно бледнел. Надеюсь, что не перепутаю…» — подумал он. Хотя однажды с ним такое случилось. Когда это было? В августе восемьдесят пятого. Семнадцать лет назад. Он тогда приехал в ныне уже несуществующую ГДР и поселился в лейпцигском «Штадт-отеле», напротив вокзала. Туда же приехала и группа туристов Краснодара. Или из Ставрополя? Как глупо, что он совсем не помнит, откуда точно… Там были две молодые красивые, дородные девушки. Одна из них ему особенно приглянулась. Дронго договорился с этой красавицей, что зайдет к ней вечером. Вторая все время шутила, заявляя, что отобьет молодого человека у своей подруги. Он — тоже в шутку — заверял ее, что зайдет и к ней. А вечером… Перепутав номера, он действительно заявился к этой самой шутнице. Открыв дверь и увидев на пороге Дронго, она очень удивилась, а потом уточнила, куда же именно он хотел попасть — к ней или ее подруге? Пришлось извиняться и переходить в соседний номер. Он часто вспоминал эту историю и эту молодую женщину. Нельзя было путать номера и уж тем более нельзя было так демонстративно уходить от одной женщины к другой. С годами он стал понимать это особенно отчетливо. Но молодость эгоистична. Разве можно думать о таких тонкостях, когда в соседнем номере тебя ждет молодая особа, и она нравится тебе гораздо больше той, к которой ты случайно попал.
— Я еще и поэтому не пью, — пошутил Дронго. — Хорошо, если я попаду к вам. А если я перепутаю этажи и попаду вдруг к Россетти? Или к другому делегату, который окажется любителем однополой любви?
Вы наверняка найдете какой-нибудь выход, — усмехнулась Эстелла. — А что у вас с головой?
— Просто сильно болела.
— Нет, я имела в виду не это. Вы уже несколько раз ощупывали свою голову. А когда повернулись ко мне спиной, я заметила покраснение у вас на макушке. Простите меня за откровенность, но там не так уж много волос… Вы ударились?
— Да. Еще в отеле, — пробормотал Дронго. — Ерунда, ничего страшного. Просто легкий ушиб.
— О чем вы говорите? — вмешалась Зулмира.— Я начинаю ревновать. Столько внимания одной красивой женщине!
— Мы говорим о его голове, — пояснила Этелла. — Мне кажется, что наш друг серьезно пострадал. У него болит голова, а он ничего нам не сказал.
— Дай я посмотрю, — всполошилась Зулмира. Она приподнялась и, взглянув на макушку Дронго, тихо ахнула: — Да у тебя там жуткая рана! Нужно срочно сделать рентген, похоже, тебя ударили?
— Нет, — поспешил опровергнуть он ее предположение, — я ударился в отеле. Когда спускался по лестнице.
— Как это ты умудрился? — удивилась Зулмира. — Странно, что в автобусе я несколько раз проходила мимо тебя и ничего не видела. Нужно позвонить и сделать срочный снимок. У тебя есть страховка?
— Есть, конечно. Я вообще не выезжаю без страхового полиса в страны шенгенской зоны.
— Тогда все в порядке. Поедем в Колареш, там есть больница, — сразу решила Зулмира.
— Правильно, — поддержала ее подруга, — это лучше всего. Не будем откладывать. Вдруг у вас там серьезная проблема. Нужно немедленно ехать…
— Нет, — запротестовал Дронго, — не сейчас. Если мы уедем во время ужина, это будет настоящая демонстрация. И я бы не хотел, чтобы вы меня сопровождали. Поеду сам.
— Ты не найдешь, — занервничала Зулмира, — я поеду с тобой.
— И я, — поддержала ее Эстелла.
— Меня разорвут на куски все остальные мужчины. За то, что я увез двух самых красивых женщин конгресса, — все еще сопротивлялся Дронго.
— Мы быстро вернемся, — успокоила его Эстелла. — Десерт подадут на веранде. Здесь ехать минут десять, не больше. Поедем прямо сейчас.
Дронго посмотрел в сторону «Пьеро», женщины, безусловно, правы, снимок нужно сделать немедленно. А заодно получить такую-нибудь мазь от ушибов. Что-нибудь вроде фастум-геля, если, конечно, его можно втирать в голову. «Такого врача, как я, только на такие медицинские познания и хватает», — усмехнулся он про себя. Но уйти с ужина одному, в сопровождении двух женщин, — значит подставить своего напарника. Если с Дронго, которого тот должен прикрывать, опять что-то случится, «Профессора» не просто уволят — вряд ли он даже сможет вернуться в Москву. В его «конторе» решат, что у профессионала такого ранга не может быть два прокола подряд в течение одного вечера. Либо этот человек не профессионал, — что трудно допустить, либо работает на другую сторону, — что также невозможно представить. Но в обоих случаях будет принято конкретное решение в отношении сеньора Бельграно, который неожиданно, как и Али Сарман, получит сердечный приступ или умрет от инсульта. Конечно, если индонезийского делегата убрала не другая спецслужба.
Однако и позвать с собой «Пьеро», значит, просто напросто выдать его при всех. Тогда завтра утром сеньор Бельграно может брать билет в Москву, уже не стесняясь. Все будут знать, чем именно этот «медик» здесь занимался. Кстати, заодно и сам Дронго тоже может паковать чемоданы. Что делать?
Голова благодаря лекарству уже почти не болела, но напрягать ее не хотелось. А решать нужно было как можно быстрее. Взять с собой «Пьеро» означало бы прямо указать на человека, который был с ним рядом на стадионе, и тем самым поставить под сомнение их совместное алиби. Но можно сделать иначе… Рассудив, что никаких других возможностей у него нет, Дронго принял решение мгновенно. Он демонстративно улыбнулся сидевшему напротив него Чжан Цзиню, показав ему глазами на выход. И как только Дронго и его дамы поднялись из-за стола, китаец поднялся следом. «Пьеро» тоже дернулся было, чтобы встать, но Дронго помахал ему рукой, давая понять, что следовать за ним не обязательно.
Когда они вышли в холл, Эстелла бросилась узнавать, нельзя ли найти свободную машину рядом с отелем. Дронго с Зулмирой остались ждать ее. К ним подошел какой-то худощавый человек, как оказалось, делегат, представлявший одну из арабских стран. Он что-то спросил по-португальски у Зулмиры, она принялась ему объяснять. В этот момент рядом с Дронго возник китаец.
— Что случилось? — тихо спросил он.
Дронго повернулся так, чтобы Зулмире не было видно движения его губ, и, перейдя на русский язык, быстро сказал:
— Здесь неподалеку есть больница. Мы думаем заехать туда. Я не могу взять своего напарника, чтобы не подвергать его риску разоблачения. Иначе все поймут, почему он был со мной на стадионе. И у него могут быть неприятности с португальской полицией. Вы можете поехать вместе с нами?
— Вы боитесь? — удивился Чжан Цзинь. На его лице мелькнуло некое подобие презрения.
— Боюсь, — разозлился Дронго, — боюсь, что «Сервал» улетит из Лиссабона и больше здесь не появится. А потом вы обнаружите его у себя в Пекине или в Шанхае. Вас этот вариант больше устраивает?
— Извините, — ответил Чжан Цзинь, — я все понял. Наша машина поедет за нами. А я поеду вместе с вами.
— Но дамы везут меня к врачу, — возразил Дронго, — как я объясню им, при чем здесь вы ?
Чжан Цзинь усмехнулся. У восточных людей свое понимание жизни. Свое понимание смерти. И свое понимание боли. Китаец вернулся в зал, взял острый нож и, выйдя в холл, просто полоснул ножом по левой руке. Затем, зажимая рану платком, сказал ошеломленному Дронго:
— Мне очень нужно к врачу, я поеду с вами.
— Что случилось? — встревожилась Зулмира, увидев кровоточащую руку китайца.
— Кажется, я не умею обращаться с острыми предметами, — улыбнулся Чжан Цзинь. — Вы не знаете, где можно найти аптеку?
— Поедемте с нами, — предложила Зулмира, — мы как раз собираемся в больницу в Колареш. Там есть аптека.
Дронго почувствовал на плече чью-то руку и повернулся. Это был мистер Кобден.
— Вы хотите нас покинуть? — добродушно спросил тот. — И заодно увезти с собой наших прекрасных дам?
— Ваше лекарство мне очень помогло, спасибо, — ответил Дронго. — Но женщины считают, что нужно сделать снимок. А господин Чжан Цзинь нечаянно порезался ножом.
Миллиардер взглянул на китайца.
— Жаль, — цинично произнес он, — что ножом порезался не я. Иначе уехал бы в такой приятной компании. До свидания, надеюсь, вы еще вернетесь. И напомните дамам, про завтрашний совместный ужин.
— Обязательно, — кивнул Дронго. Он обратил внимание, что к их с Кобденом беседе напряженно прислушивается появившийся в холле и остановившийся рядом Асплунд. «Почему этот тип так не любит Кобдена? Только из-за его денег? Или здесь какой-то иной смысл?» Они вышли на улицу. В этот момент к зданию отеля подъехал белый «Пежо». За рулем сидела сама Эстелла. Увидев еще одного человека, она заметно удивилась. — Что с вами? — спросила она. — Вы порезали руку?
