Эндрю Йорк - Ликвидатор
Сталиц открыл рот, словно собирался заговорить, и умер, не сказав ни слова. Он лежал на полу у камина, позади него потрескивали и шипели дрова. Уайлд подобрал кресло и швырнул его в окно эркера. Стекло раскололось, и в теплоту комнаты ворвался ночной воздух.
На лестнице снова послышался топот ног. Уайлд перешагнул через Сталица и добрался до окна. Он сел на подоконник, перекинул наружу Ноги, в пять прыжков пересек террасу, перескочил через низкую стену и спрыгнул на подъездную аллею. Унылый сад находился справа от него; перед ним расстилался лес. Позади коротко залаяла собака.
Ветер утих. Дождь бесшумно падал, окропляя волосы и плечи Уайлда. Правая сторона горела, но он не предполагал ничего особенно серьезного, ведь он отлично слышал, что пуля ударила в стену. К сожалению, рана кровила. Собака легко почует кровь.
Он побежал, внимательно глядя на землю перед собой, сосредоточившись на том, куда ставить ноги, чтобы не споткнуться об упавшую ветку или не зацепиться за траву. Мокрые колючие кусты хлестали его без всякой жалости. Раскачивающиеся ветви деревьев отливали водой. Позади снова залаяла овчарка, теперь уже снаружи. Они спустили ее с цепи, рассчитывая, что собака сможет догнать и схватить его.
Уайлд не покрыл и половины мили. Овчарка нагонит его прежде, чем он сможет добежать до машины. А вскоре подоспеют и люди. Уайлд на несколько секунд остановился, глубоко вдыхая воздух носом и выдыхая через рот, подняв лицо навстречу дождю. Пот струился по шее, облепленной и без того уже мокрым воротником. Он ослабил узел галстука. Верхняя пуговица рубашки оторвалась. Его дыхание возвратилось к норме. Было двенадцать минут двенадцатого.
Он снял пиджак, обернул им левую руку, затем шагнул за большое дерево и стал ждать. Время внезапно остановилось, хотя ждать оставалось лишь несколько секунд. Сторожевые собаки, идущие по следу, — пример целеустремленности, чего нельзя сказать о людях, даже таких, которые охраняли Сталица. Кровь капала, стекая по ноге. Это создаст дополнительные сложности, когда придется подниматься на борт почтового парохода. Но сначала следовало разобраться с собакой.
Гигантские лапы мяли кустарники. Уайлд вышел из-за дерева и пробежал несколько шагов. Немецкая овчарка издала короткий лай, выражавший триумф. Уайлд остановился и повернулся, подняв вверх левую руку. Собака кинулась на него, как на мешок, опрокинула, впилась клыками в толстый материал, пронзая подкладку, стремясь ухватить тело под ней. Уайлд перекатился на спину и замахнулся правой рукой. Собака вцепилась в его плоть. Уайлд замахнулся еще и еще раз. Он почувствовал, как под его ударами, похожими на удары топора, тело животного поддалось. Собака издала визгливый стон, но все еще продолжала сжимать челюсти. Это был великолепный экземпляр, прекрасно обученный. Уайлд ударил в четвертый раз, и челюсти разжались.
Стряхнув с руки изорванный пиджак, он вскочил и снова побежал. Позади слышались крики запыхавшихся растерянных людей, но он не обращал на них никакого внимания. Вытянув вперед правую руку со светящимся в темноте компасом, он бежал и бежал вперед, пока наконец, прорвавшись сквозь последние деревья, не увидел влажно поблескивавшую машину.
Он сделал прыжок, одновременно вынимая из кармана ключ зажигания, и почувствовал, как в нем поднимается возбуждение, заглушающее даже боль от раны. Он открыл дверцу машины, проскользнул за руль, включил зажигание, и двигатель вернулся к жизни. Но тут услышал приглушенный звук и полуобернулся. Тысячи огней взорвались у него в голове. И в этот момент он понял, что недооценил своих противников.
Часть вторая
МСТИТЕЛЬ
Глава 7
Не было ничего, кроме боли. В голове Уайлда стучало, правая сторона горела, словно в огне. Он открыл глаза и поспешно закрыл их снова; лампочка без абажура мощностью двести пятьдесят ватт висела прямо над ним. Теперь, когда он знал, что она там, ему казалось, что свет проникает даже сквозь закрытые веки; ее жар обволакивал.
Тело затекло. Он слишком долго пролежал на спине на тонком, бугристом матрасе. Уайлд попытался повернуться и понял, что лежит в наручниках, которые прикованы к железным столбикам кровати. Он пошевелился, и это вызвало острую боль.
Кровать тряхнуло. Крепкие пальцы ухватили Уайлда за подбородок и повернули голову, потом потянули вверх правое веко, после чего их хватка ослабла и они превратились в руку, которая хлестнула его по щеке. Уайлд открыл глаза.
— Я решил, что тебе пора просыпаться.
Владелец руки был маленьким человеком с усталыми глазами и злым морщинистым лицом. Его губы кривились, когда он разглядывал Уайлда. Тот понял, что попал в исключительно неприятную ситуацию. Он лежал совершенно голый. С него сняли даже наручные часы. Правда, на правом боку, там, где пуля обожгла ребра, была приклеена полоска пластыря, а на левом предплечье следы собачьих зубов покрывала мазь. Интересно, сделали ли они заодно прививку от бешенства?
Он повернул голову, чтобы посмотреть в окно. Оттуда падал дневной свет, почти серый. Должно быть, шел дождь. Он прикинул, что с рассвета прошло немало времени, значит, наступило утро вторника и почтовый пароход прошел между пирсами Сент-Питер-Порта два часа назад. В это время он должен был бы завтракать с Питером Рэйвенспуром и Маритой.
— Рад видеть, что ты так хорошо себя чувствуешь, — сказал маленький.
— Давай выключим лампочку, дружище, — сказал Уайлд.
Маленький улыбнулся:
— Привыкай к ней. Там, куда ты попадешь, сынок, будет очень много света. И жара.
Уайлд вздохнул:
— Приведи сюда старшего, будь любезен.
Пальцы маленького свернулись в кулак, он стал медленно вытягивать правую руку, пока кулак не достиг подбородка Уайлда.
— Что касается тебя, то сейчас ты смотришь на старшего. — Мужчина невесело хмыкнул. — Я так думаю, нам с тобой стоило бы немного поболтать.
— Отвали, малыш.
Маленький ударил его — дважды в лицо и один раз в живот. От ударов в лицо в голове закружились облака боли. От удара в живот, казалось, в ребра вонзились тысячи кинжалов. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы не поджать колени.
— Давай не умничать, — сказал маленький. — Это ты получил за Бегли и Шульце. И за меня. Благодаря тебе все мы выглядели довольно жалко.
— Я не стал бы об этом беспокоиться, — сказал Уайлд. — Вырубили-то вы меня отлично.
Маленький кивнул:
— Это старик Кул собственной персоной. И знаешь что, сынок. Я работал с ним впервые и могу сказать, идея эта мне не сильно нравилась. Может, у него и есть репутация, но когда человека зовут Кулидж Люсинда… к тому же я был в этом бизнесе, когда он пацаном в школу ходил. Но должен отдать ему должное. Думаю, у него от природы злобный ум. Знаешь, когда я приехал сюда вчера утром первым и осмотрел место, то мог бы поклясться, что здесь все чисто, чище не бывает. Но не Кул. Днем он настоял, чтобы снова все обойти и проверить, и когда увидел ту машину, то как будто стал нюхать воздух, как боевой пес.
«Что это, черт побери?» — сказал он. «Она была здесь весь день, — ответил я. — И она не на территории поместья Керли. Это Соединенное Королевство, — сказал я ему. — Наши дела сюда не распространяются. Я считаю, пока дом у нас прикрыт как надо, с работой мы справляемся». И знаешь ли ты, что он сказал, сынок? Он сказал: «Мы прикрываем дом, Сэм. Но если завтра вечером эта телега все еще будет здесь, мне захочется немного поболтать с ее хозяином». Как я тебе говорил, надо отдать ему должное.
— Значит, тебя зовут Беннет? — спросил Уайлд.
— Верно, сынок. Получается, ты уже был здесь, когда я приехал. Неглупо. Расскажи мне об этом. — Он улыбнулся. — Может, я должен тебе сказать, что воевал в особых частях во время войны с фрицами? — Его глаза скользили по телу Уайлда вверх и вниз.
— Она кончилась, — напомнил ему Уайлд.
— Не думаю, что здесь есть какая-то, к черту, разница. Красные для меня по-прежнему такого же цвета, и для Кула тоже. И ты достал Сталица. Это пятно на его стопроцентной репутации. Я прикидываю, что только одна вещь на свете сможет заставить Кула улыбнуться снова. — Его кулак вонзился в ребра Уайлда. Тот сделал резкий вдох и почувствовал, как по боку потекла кровь. — Ты заговоришь как фонограф. И для тебя же лучше, если это будет хорошая история.
— О, я заговорю. Попробуй потом меня остановить. Приведи сюда Люсинду, и твои проблемы закончатся.
— Люсинда в госпитале, навещает Бегли. Ты должен постараться сначала рассказать все мне, сынок.
— Я буду говорить с большим человеком или не буду говорить вовсе.
Сжатый кулак ударил в подбородок. Голова Уайлда дернулась, боль каскадом хлынула из разбитой головы, как двойное шотландское виски, разведенное бренди и подогретое на медленном огне. Он закрыл глаза, судорожно пытаясь вдохнуть, потом очень осторожно расслабился, и боль начала утихать.
