Эндрю Йорк - Ликвидатор
96
Рода никак не могла вставить ключ в замочную скважину, наконец ей удалось его повернуть. Уайлд выбрался из-под платьев.
— Что нам теперь делать? — Она смотрела ему в лицо, прижавшись спиной к стене.
— Мне не нравится голос этой собаки. И ее хозяина тоже. Похоже, что мне лучше остаться у тебя, пока перспектива не прояснится.
— Ты не можешь этого сделать.
— Тогда позови обратно мистера Парсонса.
— О господи… Он… Я не знаю, что он сделает. Для начала даст хорошего пинка.
— А на меня спустит этого проклятого пса.
— Но ты слышал, что он сказал. На пару дней. Ох, боже всемогущий. Надо же было случиться именно такому.
Уайлд обнял Роду за плечи.
— Послушай. Спать-то они так и так лягут, правильно? Я уйду, как пришел, пусть только к ночи все успокоится.
— Ты собираешься просидеть здесь целый день?
— Можешь принести мне книжку.
— А еда?
— Принеси хлеба и сыра. Когда удастся улучить момент.
— А в туалет и…
— У тебя есть ночной горшок. — Уайлд погладил себя по подбородку. — Сегодня к вечеру я стану похож на дикаря с острова Борнео, но тут уж ничего не поделаешь.
Руки у Роды тряслись, губная помада размазалась.
— Мне не надо было разрешать тебе подниматься наверх. Когда мы ждали всех этих важных людей и всякое такое. — Она встала у двери. — Предположим, кто-нибудь войдет?
— А что, кто-то может?
— Ты крутой, — задумчиво проговорила она. — Думаю, тебе действительно нечего терять, кроме разве что брюк. — Она закрыла за собой дверь.
Уайлд простоял у окна полчаса, сожалея, что ему так плохо видна аллея. Один раз мимо прошла собака, которую инструктор вел на коротком поводке. О том, чтобы пробежать две мили по лесу, когда тебя преследует по пятам подобная зверюга, не стоило и думать. Он вздохнул. Это был очень красивый пес.
Уайлд лег, подложив руки под голову. Он задремал, мысленно расслабившись, но тело оставалось настороженным. Услышав звук шагов по коридору, он немедленно укрылся в гардеробе. Это была Рода с бумажным пакетом. Она заперла за собой дверь и с отвращением прошептала:
— Вот уж влипла так влипла. Придется подавать им треклятый ленч. Как будто я чертова официантка. «Для меня их слишком много, — говорит Парсонс, — а Берт будет занят на кухне». Только богу известно, когда я снова смогу подняться сюда. — Она выгрузила половину буханки хлеба, большой кусок чеддера, бутылку имбирного эля и иллюстрированное сокращенное издание «Ароматного сада». — Я нашла это на книжной полке ихнего сиятельства. Подумала, что если ты добавишь немного этого твоего бренди в эль, то сможешь устроить себе тихую оргию.
— Масла нет?
— Тебе повезло, что хоть это есть. Как подумаю, на что приходится идти ради тебя…
Он обхватил ее за талию.
— А ты даже не помнишь, стоит ли оно того.
— Ох, Гарри, перестань, пожалуйста. — И она снова ушла.
Уайлд поел хлеба с сыром и запил скромную трапезу имбирным элем. Во рту было гадко, но о том, чтобы почистить зубы, и мечтать не приходилось. Тогда он позволил себе помечтать о бутылке «Шато Марго», а потом лег и вскоре заснул.
Рода поднялась наверх через час после ленча. Она принесла четыре куска хлеба с маслом, немного холодного окорока и бутылку теплого «Лагера». Вздохнув, села на кровать, свесила руки между коленями.
— Не знаю, что со мной такое, — пожаловалась она. — Разбила тарелку, только что. Стояла, держала ее в руках, и на тебе, бамс. Просто выскользнула на пол. Парсонс был в бешенстве.
Уайлд сел рядом с ней и поцеловал в ухо. Он обхватил ее плечи рукой и потянул на постель.
Она оттолкнула его:
— Не могу, Гарри. Не сейчас. Я так чертовски расстроена. Он вычтет у меня из зарплаты, знаешь. Он уже так делал. К тому же ты колешься.
Уайлд подумал, что все идет очень хорошо. Когда она спустилась вниз, чтобы приготовить чай, он снова заснул. Очень скоро ему понадобится каждая унция имеющейся у него энергии.
Машина приехала в пять. К этому времени снова набежали дождевые тучи, свет быстро меркнул. Уайлд стоял у окна и наблюдал, как по ступенькам поднимались четыре человека. В середине Сталиц. Во плоти он не так походил на Кэннинга. Был гораздо ниже, и в усах виднелась седина. В каждом его движении чувствовалась напряженность. Он выглядел старым, усталым и подавленным. Сталиц здесь, Сталиц мертв. Уайлда больше не интересовал громадный человек, шедший рядом с ним. Крупный нос и подбородок, выдвинутый вперед, словно скала. Бескомпромиссно тонкий рот. Руки Люсинды были глубоко засунуты в карманы дождевика, шляпа сдвинута на затылок, узел галстука ослаблен. Он имел тот самый обманчиво расслабленный вид, который бывает у американских солдат и полицейских в штатском — когда они в действии. Впервые в своей жизни Уайлд почувствовал себя одиноким.
Он снова лег. Теперь каждая мышца его тела взывала к действию, взрываясь от подавленной мощи, которая, если понадобится, понесет его сквозь ночь, как волна прилива. Он рассчитал — и правильно, — что это будет необходимо. Он прислушался, но до его комнаты не доносилось ни звука. Тем временем стемнело, по подоконнику застучали капли дождя.
Снова появилась Рода, на ходу стягивавшая платье.
— Мне придется им и треклятый ужин подавать. Слышал, как другие типы приехали?
— Видел.
Она сменила платье, пробежала расческой по волосам и стала краситься.
— Один — настоящий иностранец. Говорит мало, но так смотрит. Уф. Русский или что-то в этом роде.
— Значит, у них парадный ужин? — спросил Уайлд.
Она подмигнула:
— Чертовски парадный. Садятся в восемь. Суп, рыба, орехи, всякое такое. И вдогонку «Шато д’Икем». Парсонс говорит, сэр Реджинальд велел ему подать все самое лучшее. Этим треклятым янки.
99
— Сэр Реджинальд уже здесь?
— Он приедет только завтра, с коротким визитом.
— А где этот иностранный тип спит?
Рода остановилась, склонив голову набок и держа губную помаду, которая в ее руках выглядела как фаллический символ.
— Тебе-то зачем знать?
— Если я хочу выбраться отсюда, мне надо будет схорониться от сторожевых псов и их хозяев, которые облепят его комнату как мухи.
— Об этом я не подумала. Его поместили у сэра Реджинальда. Ихнее сиятельство редко когда там спит. Приедет утром, уедет вечером, это у него так. Спит в этом своем «роллсе».
— Значит, в передней спальне?
— Точно. — Рода остановилась у двери. — Это все самые высшие сферы, Гарри. Под большим секретом, всякое такое, понимаешь? Ты ни словечка никому не должен рассказывать, ладно?
— Поверь мне, детка, как только я отсюда выберусь, немедленно обо всем забуду. Кроме тебя, конечно.
Ее лицо расслабилось.
— Знаешь что? Я рада, что ты здесь немного побудешь. Это было здорово. В некотором роде. Видеть тебя.
Уайлд сел на постель. Они едят в восемь. Следовательно, вряд ли отправятся спать до одиннадцати. Он прикинул, что, если сумеет пробраться к машине раньше одиннадцати сорока пяти, все будет в порядке. Почтовый пароход уходит из Веймута задолго до двух.
На улице дождь стал сильнее, и ветер возобновился.
Рода вернулась в половине одиннадцатого. Заперла дверь, выключила свет и растянулась на животе поперек кровати, свесив руки и ноги. Она напоминала выброшенного на песок кита.
— Если у меня будет еще один такой денек, как этот… и голова целый день кружилась.
— Как прошел ужин?
— Ты бы решил, что они целый год не ели. И эта треклятая овчарка тоже ничем не лучше.
— А что они сейчас делают?
— Курят сигары, пьют кофе. И портвейн. — Она перекатилась на спину. — Не думаю, что после такого кто-нибудь из них рано проснется.
Уайлд перешел к окну и посмотрел в ночь.
— Ну? — требовательно спросила она. — Какие планы?
— Собираюсь прогуляться под дождем вместе с чертовым псом, совсем скоро. Такие вот планы.
— Боишься, да? Так расслабься. Он сидит на цепи в переднем холле. Что тебе без надобности дергаться?
— Тогда будем надеяться, что дождь не кончится. А что с сигнализацией?
— Парсонс включает ее, как только становится темно.
Уайлд сел около Роды.
— Это было самое настоящее приключение, правда? — Он обнял ее за талию.
— Даже чересчур.
— Но ты захочешь со мной встретиться, когда я снова окажусь на юге?
— Хочешь сказать, что собираешься вернуться? Черт. Наглости у тебя хватает. Даже не думай, что снова сюда попадешь. Ни за какие коврижки.
— Судя по всему, ты права. Но если даже я все-таки соберусь это сделать, для начала мне хорошо бы выбраться на волю. Ты должна мне помочь.
— Что еще? — подозрительно поинтересовалась Рода.
— Две вещи. Ты спустишься вниз и отключишь сигнализацию. А потом, просто на всякий случай, если кто-то заметит, как я крадусь, или этот чертов пес залает, минут через пять после того, как я покину комнату, выйди на лестницу и изо всех сил завизжи.
