Чингиз Абдуллаев - Стиль подлеца
Пленка кончилась. Генерал тяжело вздохнул и матерно выругался. Почти так же, как Леонид во время записи разговора.
— Это не доказательство, — задумчиво сказал Дронго. — Судя по кассете, я думал, что здесь будет доказательство невиновности Александра Михайловича, а эта кассета скорее доказательство причастности Леонида к этой грязной истории и его непричастности к убийству. Из нее следователи могут сделать вывод, что Александр Михайлович действительно убил девушку, которая оставалась с ним в номере отеля, и сбежал, испугавшись ответственности.
— Ничего конкретного, — согласился мрачный Федосеев. — Я бы эту гниду своими руками…
— Уже поздно, — возразил Дронго, — его уже кто-то убрал другими руками. Теперь у нас более конкретная задача. Выяснить, кто такой этот Арсен? Судя по разговору, он либо сводник, либо сутенер. Полагаю, вы обратили внимание на его слова, как он готовит и поставляет девушек. Значит, круг подозреваемых строго очерчен. Пусть ваши люди поищут среди сутенеров и сводников. Он должен быть достаточно известен, если к нему обращались за девочками для друзей Александра Михайловича. Как я понимаю, там речь шла о действительно «отборных экземплярах».
— Поищем, — согласился Савва Афанасьевич, — у меня уже людей не хватает на этих подлецов. А осталось всего несколько дней, — с тревогой в голосе напомнил генерал, — думаете, успеем что-то сделать?
— Должны, — ответил Дронго. — Жаль, что Леонида упустили. Его бы еще вчера допросить. Он бы нам здорово помог. Судя по записи, он, правда, не знает убийцу девушки. Отсюда следует вот что. Либо убийца, который изображал Александра Михайловича со своим голым плечом и шрамом, был сам Арсен, либо кто-то из его знакомых. В любом случае Арсен являлся на квартиру водителя сегодня утром.
— Почему вы так решили?
— Леонид не стал бы открывать дверь кому попало. Он открыл дверь и впустил знакомого или знакомых. И когда понял, что в него будут стрелять, инстинктивно бросился к окну, где была спрятана эта кассета. Арсен наверняка был в доме. Может, несчастный парень думал, что он его сумеет защитить. Поэтому нам обязательно нужно найти этого Арсена.
— Над нами вся Москва смеяться будет, — неодобрительно сказал генерал, — мои ребята теперь должны еще и сутенеров искать.
— Другого выхода у нас нет, — отрезал Дронго, — иначе мы действительно все потеряем. Осталось несколько дней, генерал, и от оперативности ваших людей многое зависит. Сейчас восьмой час. Скоро Лысаков поедет домой. Мне нужно торопиться.
— У вас есть оружие?
— Пистолет есть, но патроны, как вам известно, у меня отобрали.
— Я распоряжусь, чтобы вам выдали патроны. Что-нибудь еще нужно? Хотите, я дам вам своих сотрудников, — в порыве великодушия предложил Федосеев.
— Нет, — улыбнулся Дронго, — не хочу. Если случится худшее во время нашего разговора с Лысаковым и там будут ваши люди, то разразится скандал не меньший, чем в номере отеля, который снимал Александр Михайлович. Представляете, с каким удовольствием враждебные вам газеты и журналы напишут о том, что в убийстве майором милиции старшего инспектора уголовного розыска оказались замешаны ваши люди. После такого скандала любой аукцион можно считать проваленным.
— Да, — согласился генерал, — наверное, вы правы.
— И приготовьте для меня маленький карманный магнитофон с кассетой. Лучше с двумя. На одной должна быть копия этого разговора.
— Я перепишу его прямо сейчас, — предложил генерал.
— Очень хорошо, — Дронго снова посмотрел на часы. — У нас действительно очень мало времени. Не забудьте добавить к пистолету глушитель, если вы, конечно, сможете его быстро найти.
День четвертый
Он ждал у дома уже третий час. Было достаточно прохладно, и Дронго в который раз пожалел, что не взял с собой куртки. Но возвращаться домой не имело смысла. После бессонной ночи страшно болела голова. Он не мог даже встать со скамейки, на которой сидел, чтобы пройтись по аллее. Скамейка находилась как раз напротив въезда во двор, и он мог увидеть машину Лысакова, как только тот начнет въезжать во двор. К этому времени он уже знал, что у майора есть темная «девятка», на которой он обычно ездит на работу.
Несмотря на весну, по ночам было еще довольно холодно, и он с досадой потер лоб. Начавшая лысеть голова, лишившись защитного покрова, болела, как только в холодную погоду он появлялся без головного убора на улице. А если учесть, что ни кепок, ни беретов, ни шляп он не любил, то голова болела довольно часто, и единственным средством спасения была сванская войлочная шапочка, подаренная ему знакомым грузинским дипломатом.
Шапочку он, естественно, на операцию не прихватил, а на улице становилось все прохладнее, и Дронго снова потер виски. Он с досадой думал, что ненормированный рабочий день в уголовном розыске мог длиться с рассвета до рассвета. Времени для размышления у него было предостаточно, и он стал думать о работе муровцев. Да, в нынешних условиях это была работа на выживание — плохо оплачиваемая и малопрестижная. У старших инспекторов имелись два варианта удержаться на работе. Либо, сцепив зубы, плюнуть на все бытовые и моральные изъяны и продолжать самоотверженно трудиться. Либо, наплевав на свою совесть, получать от работы не только моральное, но и материальное удовлетворение, намного превосходящее размеры обычной заработной платы инспекторов уголовного розыска. Часть инспекторов принадлежали к первой категории, многие — ко второй. Были и такие, кого можно было отнести к обеим категориям — люди действительно рисковали собственной жизнью и надрывались на работе, но при этом не упускали случая нажиться и погреть руки на любом мало-мальски денежном деле. Очевидно, к таким людям принадлежал и майор Лысаков.
В половине двенадцатого Дронго увидел наконец, как во двор въезжает темная «девятка» майора. За рулем сидел сам Лысаков. В салоне машины, кроме него, никого не было. Лысаков въехал во двор, вышел из автомобиля, открыл дверь гаража. Сел за руль, осторожно въехал в гараж. Включил свет. Закрыл одну створку ворот. Подошел к машине, чтобы вытащить ключ и захлопнуть дверцу, поставив ее на сигнализацию, и тут услышал, как за его спиной захлопнулась вторая створка ворот. Лысаков обернулся. У дверей стоял Дронго с пистолетом в руках.
— Добрый вечер, — поздоровался он, — вы поздно возвращаетесь домой.
Лысаков не был трусливым человеком. И он не растерялся. Зло сверкнув глазами, он сделал жест, намереваясь дотянуться до кнопки включения сигнализации. Если он успеет быстро наклониться, то сирена оповестит всех соседей о нападении на его машину. Но его может опередить и этот тип, который так обидно ушел от него вчера, — он успеет выстрелить. Это Лысаков понимал четко.
— Сделайте шаг назад, — приказал Дронго, взмахнув пистолетом.
Майор с тоской посмотрел на кнопку сигнализации и, выпрямившись, отошел назад.
— Теперь очень осторожно двумя пальцами правой руки достаньте свой пистолет и бросьте его на землю, — продолжил Дронго, — предупреждаю вас, что при малейшем неточном движении я буду стрелять без предупреждения. Кстати, если вы обратили внимание, у меня пистолет с глушителем. Никто даже не услышит моих выстрелов.
Лысаков потянулся за пистолетом, висевшим у него в кобуре под левым плечом.
— Спокойнее, — напомнил Дронго, — очень медленно и осторожно.
Майор все-таки захотел рискнуть. Он поднял средний палец, пытаясь перехватить пистолет, и услышал над головой выстрел. Дронго выстрелил, не раздумывая. Раздался глухой хлопок. Лысаков убрал палец и бросил пистолет на землю.
— Совсем чокнутый, — пробормотал он, глядя на стоявшего перед ним человека.
— Вы даже не представляете, какой, — кивнул Дронго. — Вчера вы стояли с пистолетом в руках, пытаясь порвать мой паспорт и посадить меня в ваш карцер. Если я ничего не путаю, мне кажется, что меня даже били в вашем кабинете. Впрочем, я не злопамятный. У меня есть к вам всего три вопроса. Гарантия — ваша жизнь. Либо вы мне отвечаете на вопросы, либо утром вас находят в этом гараже.
— Все поймут, что это сделал ты, — прошептал с ненавистью майор.
— Не уверен. Во-первых, у меня есть алиби, я о нем заранее позаботился. Во-вторых, у меня дипломатический паспорт, а значит, меня, если даже арестуют, то в худшем случае выдворят из России. И в-третьих, я надеюсь, что завтра утром о майоре Лысакове будут знать ненамного больше, чем сегодня.
— Пугаешь? — усмехнулся майор.
— Нет. Просто информирую. У меня есть интересная запись. Это пленка, где записан разговор водителя того самого бизнесмена, в номере которого нашли убитую женщину, и человека, который привел ее туда. Хочешь послушать?
— Какая запись? — не понял Лысаков. Вместо ответа Дронго достал из левого кармана небольшой магнитофон и включил его, положив прямо на капот машины. Раздались голоса Леонида и Арсена. Майор слушал разговор внимательно, чуть наклонив голову, словно пытаясь сообразить, как именно эта пленка могла попасть в руки этого опасного человека. А Дронго, в свою очередь, внимательно следил за своим пленником, отмечая малейшие изменения его лица во время разговора. Первая запись кончилась, и Дронго выключил магнитофон.
