Норман Мейлер - Призрак Проститутки
У Ховарда и прежде не было дня без неурядиц с «фронтовиками», но теперь его жизнь превратилась в сплошную нервотрепку. Самый молодой лидер — Мануэль Артиме — находился в лагере с Бригадой, и остальные не желали с этим мириться. Артиме был истый католик, и, пожалуй, наиболее консервативный из всей пятерки. В «Зените» распространился слух, что управление готовит его в будущие президенты Кубы. В результате остальные четверо стали требовать, чтобы их тоже отправили в ТРАКС. А Тото Барбаро продолжал визжать: «Вы только дайте нам двадцать миллионов, и все! После победы вернем. Мы сами купим катера и двинем на Гавану!»
— А как, — спрашивал Ховард, — вы собираетесь преодолеть на этих катерах кордоны нашей береговой охраны? Наберитесь терпения, — обычно добавлял он, — доверьтесь хватке тех, кто стоит за моей спиной. Бывший посол на Кубе Уильям Поули и другие состоятельные бизнесмены вроде Ховарда Хьюза и X. Дж. Ханта очень близки к будущему президенту США.
— А что, если Никсон не победит? — спрашивал кто-то из лидеров фронта.
— Могу лишь надеяться, что для нас ничего не изменится и при Кеннеди, — отвечал Хант.
За несколько дней до выборов Барбаро пригласил меня выпить.
— Ты должен передать своему отцу, — сказал он, — что все руководство фронта — все мы пятеро — в опасности.
— Со стороны кого?
Барбаро никогда не отвечал на серьезный вопрос торопливо из боязни, что собеседник не оценит важности его ответа.
— Есть веские основания, — произнес он, сделав несколько глотков anejo, — опасаться Марио Гарсию Коли.
— Я слышал о нем.
— Коли — кубинский миллионер крайне правых взглядов. Он даже Артиме считает солдатом Сатаны. Как только фронт окажется на Кубе и провозгласит себя временным правительством, Коли немедленно попытается расправиться с каждым из пяти руководителей. У него есть свободные средства, а в качестве исполнителей он использует людей Роландо Масферрера с атолла Безымянного.
— Чепуха! — воскликнул я. — Вашу безопасность обеспечит Бригада.
— Брига-а-да, — он скорчил гримасу. — Головорезы Гарсии Коли туда давно пролезли. Я тебе еще раз повторяю: мы, лидеры фронта, будем казнены через несколько дней после высадки. Ты просто не представляешь себе эту опасность. Кумир Коли — генерал Франко. Много лет его отец служил кубинским послом в Мадриде. До нас дошли сведения, что Никсон намерен оказать Коли поддержку. — Тото положил руку мне на локоть. — Так ты передашь отцу?
Я кивнул, хотя уже решил, что не буду передавать. Слишком фантастическая история. Процентов двадцать по шкале вероятности. С Хантом на эту тему я, однако, решил поговорить.
Хант пришел в ярость.
— Подобный слух может деморализовать весь фронт. Ты бы лучше поговорил с Берни Баркером. Он знает этого Фаустино Барбаро насквозь. Берни тебе скажет, что если Барбаро боится покушения, так это потому, что его и в самом деле давно пора отправить на тот свет.
— Значит, я могу поговорить с Баркером? — переспросил я. — Хочу добраться в этой истории до донышка.
— Приятнее в нужнике копаться, — поморщился Ховард.
Мы условились — Хант, Баркер и я — вместе понаблюдать за итогами выборов восьмого вечером. У Ховарда была соседка-разведенка на Поинсиана-авеню. Она устраивала вечеринку.
— Найдется кого привести? — спросил Ховард, ткнув меня пальцем в грудь. — Или дефицит?
— Конечно, — ответил я, — у меня есть подружка.
— Ну и слава Богу.
— Эд, — попросил я, — не откажите в любезности. Моя девушка в довольно близких отношениях с семейством Кеннеди. Буду вам весьма признателен, если вы не станете высказывать свое мнение о Джеке слишком уж резко.
— Это что-то новенькое, — сказал Ховард. — Ладно, Роберто, раз такие дела, я обещаю не афишировать мои самые сокровенные чувства.
31
Вообще-то я был рад взять с собой Модену. Настоящих друзей в Майами у нее не было, у меня тоже, и мы часто встречались поздно вечером, когда она возвращалась вечерним самолетом, и, безусловно, занимались любовью. Иногда, накурившись марихуаны, мы утром вставали и смотрели друг на друга с нескрываемой неприязнью любовников, ставших соседями по комнате.
Мы старались ходить на танцы. Страдал от этого опять-таки я. Получив приглашение на танец от незнакомого мужчины, Модена отправлялась с ним танцевать, а мне оставалось только надеяться, что партнер окажется недостаточно опытным. Однажды мы решили провести вечер с другой стюардессой и ее дружком-пилотом, у которого мозги были как тщательно вспаханное поле, и он, естественно, стал интересоваться, чем я занимаюсь.
— Чем зарабатываешь на жизнь, Том?
— Электроникой.
— Отлично.
В моем мозгу прозвенел колокольчик тревоги: а вдруг он заговорит со мной об инструментах на панели самолета.
— Электроника, — сказал я, — она, конечно, штука отличная, но весьма занудная. Вообще-то я больше интересуюсь выборами.
Словом, мы с Моденой больше сидели дома. Вернее, я записывал нас в журнал «Снежинки» чаше, чем следовало, и мы устраивали совещания в двуспальной кровати. Я старался, чтобы ее тело забыло Джона Фицджералда Кеннеди, и теперь, возможно, им был занят ее мозг. Я понял это в ночь выборов: Модена тогда с трудом владела собой.
Что же до меня, то я едва ли знал, хочется ли мне, чтобы Кеннеди победил. В случае его победы я могу стать для Модены его дублером. Если же он проиграет, что ж, придется вспомнить о том, что есть на свете пустынные островки, достаточно большие для двоих. Так или иначе, романтической любви мне эти выборы не принесут.
Тем не менее, если Джек победит, я через тело Модены соприкоснусь с бессмертием. Чувство удовлетворения белым пламенем пылало в моем полном компромиссов мозгу. Итак, поехали на вечеринку!
Нашу хозяйку звали Реджина Нелсон, и она отнюдь не могла служить рекламой для разведенных. Прежняя блондинка стала ярко-рыжей и вся покрылась морщинами от разочарования в супружеской жизни и ежедневного пребывания на солнце.
— В свое время я знала Чарлзов в Южной Каролине, — заметила Реджина. — Это не ваши родственники, Бобби?
— К сожалению, нет. В Южной Каролине у меня нет родни.
— Ваша приятельница называет вас Том. А иногда говорит Гарри.
— Роберт Томас Гарри Чарлз, — представился я.
— Ваша приятельница потрясающая.
— Благодарю, Реджина.
— Если она вдруг покажется вам слишком красивой, позвоните мне.
Мне ужасно не понравился ее дом. Мебель пастельных тонов, кремовые ковры, обои в виде зарослей бамбука, возле которых не поставишь книжный шкаф. Много зеркал в вычурных золоченых рамах, но ни одной картины. По углам стояли, как гвардейцы у Букингемского дворца, высоченные напольные лампы, а бар занимал всю стену комнаты. Темное, с серебристым отливом зеркало служило фоном для бутылок на полках. Место, где стоял дом, называлось Коконат-Гроув, и раньше здесь было болото.
— Эд — ваш босс? — спросила Реджина.
— Да.
— Знаете, когда он только стал моим соседом, я думала, что он гомик.
— Эд вовсе на такого не похож, — сказал я.
— Вы бы удивились, увидев, что вылезает при стирке.
— Он что, ведет себя как извращенец?
— Ну, видите ли, он очень много внимания уделяет своему дому. Он то и дело приходит занять у меня полироль или пятновыводитель — правда, возможно, он хочет лучше со мной познакомиться.
Я понял, что не только хочу сегодня напиться, но и сумею это сделать. За спиной Реджины сквозь арку я видел телевизионную, эдакий кожаный колодец бордового цвета. Модена сидела одна перед телевизором со стаканом бурбона в руке.
А Реджина продолжала говорить:
— К Эду то и дело приходят какие-то кубинцы. Поздно вечером. Я слышала, что кубинцы все бисексуальны.
— Скорее дело в том, что они испытывают сильные чувства друг к другу.
— Бедняжка Эд! Это сразу заметно по его виду. Надо мне позаботиться о бедной погибшей душе.
Отклика с моей стороны это не требовало.
— Я с удовольствием пригласила Эда к себе на вечеринку, — сказала она, — и не возражаю, чтобы он привел с собой таких, как вы и ваша девушка, — пейте на здоровье: все ведь приходят сюда за этим, верно? «Просто трать, Реджи, зелененькие», — говорю я себе, но я и половины моих гостей не знаю. У людей развязываются языки, когда они заглатывают твое спиртное, а ты их даже не знаешь.
— Пойду-ка я налью себе, — сказал я.
Я никого тут не знал. В гостиной было человек пятьдесят — на мой взгляд, агенты по продаже недвижимости, спасатели на воде и девочки с пляжа, а также продавцы страховок и разведенки; глядя на них, я вдруг понял, что не один месяц живу во Флориде, а знаю в этом штате лишь тех, кто связан с ЦРУ. Отошедший от дел бизнесмен, заядлый игрок в гольф, принялся мне рассказывать о своей удачной игре, а я пил и думал о том, что у Хаббарда от Реджининой выпивки язык не развязывается.
