А. Квиннел - Во имя отца
Приоткрыв папку и нащупав пальцами рукоятку пистолета, он поднял глаза.
Рот генерала в страхе раскрылся. Он напружинился в кресле. Левой рукой Скибор захлопнул папку. Затем поднял пистолет и нажал на курок.
Раздался резкий хлопок. Голову генерала отбросило назад ударом пули: она вошла ему в рот, пробила мозг и вышла через затылок.
Скибор направил пистолет на застывшего в ужасе Конопку. Раздалось три хлопка. Три пули попали точно в сердце. Полковник упал, увлекая за собой кресло. Он пытался что-то сказать, но с его губ слетало только бульканье. Скибор встал, тщательно прицелился и выстрелил еще раз, метясь чуть повыше левого уха полковника. Ковер был весь в крови.
Скибор обошел стол. Тело генерала запрокинулось назад, голова почти упиралась в стену, забрызганную кровью.
Скибор стоял, оглядываясь и прислушиваясь. Дверь кабинета была достаточно толстой, и можно было не сомневаться, что секретарша ничего не услышала. Несколько раз майор глубоко вздохнул, затем отвинтил глушитель. Он положил кейс обратно на стол. Руки у него немного дрожали, так что пришлось повозиться с замками, прежде чем они открылись. Он бросил глушитель внутрь, потом закрыл кейс. Открыв кобуру на поясе, вынул оттуда утрамбованную внутрь газету, вложил пистолет, застегнул кобуру, взял кейс и направился к двери.
Секретарша была удивлена его быстрым появлением. Обернувшись, он сказал в приоткрытую дверь:
— Спасибо, генерал. Я буду в своем кабинете.
Потом он закрыл дверь и улыбнулся секретарше.
— Генерал и полковник хотят обсудить мой отчет с глазу на глаз. Они сами позвонят мне, когда я им понадоблюсь. И еще, генерал просил некоторое время его не беспокоить... Ни в коем случае.
Она кивнула. Скибор улыбнулся еще раз и вышел из приемной. Она инстинктивно поправила прическу.
Скибор проигнорировал медлительные лифты и сбежал пять пролетов вниз по лестнице. На посту у выхода из здания дежурный офицер отдал ему честь. Майор ответил небрежным взмахом руки.
* * *Двадцать минут спустя у входа в скромный дом Йозефа Ласона на окраине Кракова зазвенел дверной звонок.
Священник удрученно вздохнул. Вот уже два часа он пытался сесть за свою воскресную проповедь. Епископ оказывал ему редкую честь обещанным посещением мессы, и Ласону было прекрасно известно, какое раздражение вызывали у него небрежно подготовленные проповеди. Но в течение этих двух часов телефон звонил без остановки. Большей частью звонки были по мелочам. Отец Йозеф готов уже был вовсе снять трубку, но не решился.
Отец Ласон зашаркал к двери в своих любимых домашних тапочках и открыл ее, изобразив на лице нетерпение. В дверях стоял мужчина с нейлоновой сумкой в руках. Шел мелкий дождь. На незнакомце были синие вельветовые брюки и куртка цвета хаки. Его шею и нижнюю часть лица закрывал черный шарф. Черные волосы влажно блестели. Приглушенным голосом мужчина сказал:
— Доброе утро, отец Ласон. Можно мне войти?
Священник помедлил какое-то время, но, видя, что человек промок до нитки, посторонился, пропуская его внутрь.
В прихожей посетитель размотал шарф и спросил:
— Вы один дома?
— Да, моя экономка ушла в магазин.
Вдруг отец Ласон почувствовал приступ страха — в лице человека он увидел нечто зловещее.
Мужчина произнес:
— Я майор Мирек Скибор из службы безопасности.
При этих словах священник оцепенел. Служба безопасности (а это было известно всем) являлась подразделением Польской секретной полиции, занимающимся католической церковью. Майор Мирек Скибор слыл в качестве одного из самых опасных и деятельных сотрудников этого подразделения.
Ужас явственно проступил на лице священника. Но Скибор сказал успокаивающе:
— Я здесь не для того, чтобы арестовать вас, и не причиню вам никакого вреда.
К отцу Ласону вернулось некоторое самообладание.
— Хорошо, а что вам тогда здесь нужно?
— Я к вам в качестве... ну, скажем, беженца. Я ищу убежища.
Теперь выражение испуга на лице священника сменилось подозрением. Но Скибор заметил перемену. Он сказал:
— Отец Ласон, еще не прошло и получаса с того момента, как я застрелил генерала и полковника службы безопасности. Я думаю, вы услышите об этом в новостях.
Священник посмотрел в глаза Скибора и неожиданно поверил ему. Он перекрестился и пробормотал:
— Да простит вас Господь.
Рот Скибора искривился в сардонической усмешке:
— Ваш Бог должен меня благодарить.
Он сделал ударение на слове «ваш».
Священник скорбно покачал головой и спросил:
— Зачем вы это сделали? И почему вы пришли ко мне?
Скибор как будто не расслышал первого вопроса. Он сказал:
— Я пришел, потому что вы — звено в канале переправки беженцев на Запад. Вы у меня под наблюдением уже четыре месяца. Подозреваю, что диссидент Камен переправлен на Запад именно по этому маршруту. Я должен был арестовать вас, но рассчитывал раскрыть другие звенья.
Отец Ласон несколько мгновений молчал. Потом сказал:
— Пойдемте на кухню.
* * *Они пили кофе, сидя друг против друга за кухонным столом.
Священник опять спросил:
— Зачем вы это сделали?
Скибор отхлебнул из своей кружки. Его взгляд был прикован к столу. Ледяным голосом он сказал:
— Ваша вера учит, что право на месть принадлежит только Богу. Так вот, я одолжил у него немного этого права. Больше я ничего не скажу.
Он поднял глаза и посмотрел на священника, и тот понял, что разговор окончен. Все же отец Ласон произнес:
— Допустим, ваши предположения верны. Но что вы собираетесь делать на Западе?
Скибор пожал плечами:
— Нам еще с вами о многом нужно поговорить. Но когда я окажусь на Западе, я буду говорить с Беконным Священником. Передайте ему... сообщите ему, что я еду.
Глава 1
Довести информацию до папы было поручено генералу карабинеров Марио Росси. Выбор был сделан правильно. Росси не относился к категории людей, которые испытывают страх перед папой римским или вообще перед кем бы то ни было. К тому же это был весьма практичный выбор, поскольку Росси возглавлял комитет, созданный итальянским правительством для обеспечения безопасности папы в Италии. Черная «лянча» генерала свернула во внутренний двор Дамазо. Росси поправил галстук и вышел из автомобиля.
Это был элегантный, аристократического вида человек. Одет он был в тройку из синей шерсти с едва заметной темной полоской. На плечи наброшено светло-серое кашемировое пальто. В городе, где мужчины вообще одевались весьма изысканно, он был гордостью портных. Шелковый кремовый платочек, видневшийся в нагрудном кармане, красиво контрастировал с темным костюмом. Ту же роль играла и маленькая гвоздика в петлице. Другому человеку это придавало бы некоторую женственность, но если кто-то когда-то и обсуждал Марио Росси (а обсуждали его много и часто), то никто не ставил под сомнение чисто мужское начало генерала.
Швейцарские гвардейцы хорошо знали его в лицо и почтительно отдали честь.
В папском дворце Росси встретил Кабрини, дворецкий папы. Почти не разговаривая, они поднялись на лифте до верхнего этажа. Росси чувствовал, что Кабрини буквально изнывает от любопытства. Сугубо частная аудиенция у папы была величайшей редкостью. Особенно если она назначается так быстро: только этим утром министр внутренних дел испросил аудиенцию по вопросу государственной важности. Они подошли к черной массивной двери. Кабрини громко постучал костяшками пальцев, открыл дверь, объявил о Росси гнусавым голосом и впустил его в кабинет.
Папа встал из-за заваленного бумагами стола, который походил скорее на рабочее место какого-нибудь среднего чиновника. Однако сам папа внешним видом вполне соответствовал своему высокому положению. На нем была девственно белая шелковая сутана, маленькая белая шапочка на голове, массивная цепь с крестом старого золота. На лице играла аристократическая, но вполне дружелюбная улыбка. Он подошел к Росси, и тот, почтительно преклонив колено, поцеловал протянутую руку.
Папа, немного наклонившись, мягко взял Росси под руку и помог ему встать.
— Мы очень рады вас видеть, генерал. Вы отлично выглядите.
— Да, Ваше Святейшество. Неделя в Мадонна ди Кампильо сотворила чудо.
Папа поднял брови.
— Как покатались на лыжах?
— Отлично, Ваше Святейшество.
С озорным блеском в глазах папа спросил:
— Ну, а кроме катания на лыжах?
— Тоже очень хорошо, Ваше Святейшество.
Папа слабо улыбнулся.
— О, как мы скучаем по горам.
Он взял Росси под локоть и провел его к низким кожаным креслам, окружавшим стол орехового дерева. Как только они сели, через боковую дверь вошла монахиня с подносом в руках. Она налила собеседникам кофе, а также рюмку «Самбукки» для Росси и маленький бокал какой-то янтарной жидкости из старинной бутылки без этикетки для папы. Когда она вышла, Росси, выпив глоток кофе и пригубив «Самбукку», сказал:
