Норман Мейлер - Призрак Проститутки
Этот ее «шишка» выглядел много мельче обещанных Проституткой гигантов.
— Ты любишь его?
— Я бы так не сказала. Но он хороший человек и абсолютно надежный. Я верю, что он хочет, чтобы я была счастлива.
— Ты ничуть не похожа на девушек, с которыми мне до сих пор приходилось иметь дело.
— Что ж, приятно думать, что ты хоть в чем-то уникальна.
— Это именно так. Да, это так.
Она постучала длиннющим ногтем по крышке бара.
— Однако здесь, в Майами-Бич, моя любимая пристань.
— У тебя невероятно длинные ногти, — заметил я. — Как это они не ломаются при твоей работе?
— Постоянная бдительность и уход, — ответила она. — И все равно бывали случаи, когда какой-нибудь ломался. Это болезненно и накладно. Иногда половина жалованья уходит на ремонт.
— Похоже, и отель этот дорогой.
— Да нет. Тут у них скидки. Летом.
— А не далековато до аэропорта?
— Я не жажду тусоваться с экипажем. Лучше потрачу время на дорогу в гостиничном автобусе.
— Говоришь, тебе неохота проводить время с командой?
— А к чему? — удивилась она. — Если, конечно, не стремишься выскочить замуж за пилота, а они все жадюги немыслимые. Когда три стюардессы плюс командир, да плюс еще второй пилот набиваются в такси за доллар восемьдесят и чаевые, можешь не сомневаться: командир потребует с каждой по тридцать шесть центов.
— Да, — сказал я понимающе. — Радости мало.
— Кстати, я еще не сказала, о чем собираюсь тебя попросить.
— Так о чем же?
— Тебе нравится Фрэнк Синатра?
— Никогда с ним не встречался.
— Да не то. Нравится тебе, как он поет?
— Перехвален.
— Ты, видно, просто ничего в этом не понимаешь.
— Стоит ли задавать вопрос, если не можешь с уважением выслушать ответ?
Она кивнула, показывая тем самым, что уже сталкивалась с таким ответом.
— Я знаю Фрэнка, — добавила она.
— В самом деле?
— Мы встречались какое-то время.
— Как же вы могли пересечься?
— В рейсе.
— И он взял твой телефон?
— Мы обменялись телефонами. Я никогда не открою такую интимную подробность, как номер своего телефона, прежде чем знаменитость не выложит свой.
— А если он вдруг назовет липовый?
— Тут и конец истории.
— Мне сдается, что у вас с Синатрой далеко зашло.
— Не думаю, чтобы это как-то тебя касалось. Но, может статься, когда-нибудь и расскажу.
В наших возлияниях мы пошли уже по третьему кругу. До половины седьмого было рукой подать. Я внимательно изучал пастельные ушки-завитушки на стенах бара «Май-Тай», выполненные словно по лекалу французского рисовальщика. Сквозь застекленную стену был виден циклопических размеров бассейн, по форме напоминавший амебу. По одну сторону этой рукотворной лагуны темнела рукотворная пещера, а рядом был еще один бар, где обслуживали страждущих в купальных костюмах. Ближе к нам, через пешеходную дорожку, раскинулся просторный пляж с упругим, тщательно, словно теннисный корт, вылизанным и утрамбованным песком, который мерно ласкали теплые морские волны.
Я ломал голову, как бы развить тему Фрэнка Синатры. Был ли он одним из тех двоих, которые не сочетаются вместе?
— А что именно ты бы хотела выяснить насчет Синатры? — спросил я наконец.
— Это не тема нашего разговора, — отрезала она. — Фрэнк меня на данном этапе не интересует.
— Хотя в свое время он был твоей излюбленной гаванью.
— А ты и вредина тоже, — сказала Модена. — Впрочем, это не имеет значения, поскольку тебе, возможно, предстоит обнаружить, если мы вдруг снова увидимся, что и я в этом смысле не подарок.
— Верхом вредности с твоей стороны было бы отказать мне в новой встрече. Так что прими мои извинения.
— Хочу внести ясность. У меня действительно есть в Майами, как ты выразился, излюбленная гавань. Но он бывает наездами и останавливается в Палм-Бич. И я люблю его. — Она произнесла это таким торжественным тоном, будто призывала в свидетели собственное сердце, и добавила: — Да, я люблю его, когда мы бываем вместе.
— Прекрасно, — сказал я.
— Бываем, но не часто. Он чрезвычайно занятой человек. Сейчас он как раз особенно занят.
— И все же, что я могу сделать для тебя?
— Да ничего. Более того, ты никогда не узнаешь, кто он.
Я допил то, что оставалось в стакане. На часах было 18.28, и я твердо, как и подобает тому, кто прошел школу Сент-Мэттьюз, решил: ровно в 18.30 встаю и ухожу.
— То есть, если я правильно понял, никакого дела у тебя ко мне нет, — сказал я.
— Подожди минутку, — попросила Модена.
— Не уверен, что могу.
— Можешь. — До меня вдруг дошло, что она чем-то поразительно напоминает мою мать. Властные, привыкшие повелевать женщины, должно быть, делятся опытом, используя для своего телеграфа шелковые нити ночных сорочек. — Словом, я вижу его теперь настолько редко, что подумываю о замене. Есть другой человек, и он достаточно неравнодушен ко мне.
Я дернул чеку.
— Он не приятель Синатры?
— Да. — Она взглянула на меня. — А ты в своем деле спец, верно?
Я уже начал подумывать, не стал ли я действительно таковым.
— Ага, — подтвердил я, — только я палец о палец не ударю, если ты не назовешь мне его имя.
— Хорошо, я тебе назову его, только имя будет ненастоящее. По крайней мере я в этом уверена.
— Для начала сойдет.
— Я знаю, это ненастоящее его имя. Сэм Флад. Он так себя называет, но я ни разу не видела в газетах такого имени, а ведь к нему относятся с уважением, так что он должен быть известен.
— А почему ты уверена, что он в самом деле такая величина, как ты думаешь?
— Потому что Синатра не уважает тех, кто вертится вокруг него, а Сэма Флада он уважает.
— Увидимся завтра вечером, — сказал я, — здесь, в это же время. К тому моменту я уже буду знать, кто такой Сэм Флад.
— Я не смогу. У меня завтра рейс в шесть вечера.
— Так почему бы тебе не попросить твоего человека в Вашингтоне еще об одном свободном вечере? Я так понял, что ты контролируешь подобные детали.
Она сняла с меня новую мерку.
— Хорошо. Если завтра до двух ты оставишь мне сообщение, что подлинное имя Сэма Флада у тебя в руках, я позабочусь о том, чтобы изменить свое расписание.
Мы обменялись рукопожатиями. Я хотел было поцеловать ее, но в зеленых глазах вспыхнул предупредительный огонек: не надо.
8
Поскольку я задолжал вашингтонскому Эпицентру шифровку с отчетом об обеде Ханта с «фронтовиками», пришлось вернуться в «Зенит». А там достаточно было сделать несколько шагов по коридору, чтобы приступить к вычислению мистера Флада.
Ведь в Вашингтоне, в Аллее Тараканов, находился мощный компьютер НАСТАВНИК, а в его памяти, по слухам, пятьдесят миллионов имен. Поэтому я не удивился, когда на запрос о Сэме Фладе выполз список в шестнадцать человек. Пятнадцать отпали сразу: майор ВВС, командированный в Японию; сантехник из Ланкашира, естественно, Англия; офицер Королевской конной полиции из Эдмонтона; спекулянт из Бейрута, также известный под именем Акмаль Акбаль… Стоит ли продолжать? Интересной оказалась лишь одна строчка: «Флад, Сэм, проживает в Чикаго и Майами — смотри ВЕЯЛКУ».
Так назывался еще более мощный, чем НАСТАВНИК, компьютер, для входа в который был нужен специальный пароль. Эта информация хранилась в сейфе у Ханта. Не желая терпеть до утра, я решил позвонить Розену. Я слышал, что он отягощен знанием сорока или пятидесяти кодовых входов, которые по штату ему не полагалось знать.
К моему радостному изумлению, Розен не только оказался на месте, но и был не один. Поэтому на расспросы типа «зачем» у него не было времени — надо было возвращаться к гостям.
— Теперь не могу выдавать код, не зная, зачем это нужно, — все же повыкобенивался он.
— Ханту нужна объективка на кубинца, у которого, как нам кажется, криминальное прошлое.
— А, понятно, — сказал Розен. — Молодец, что позвонил, не ошибся. ВЕЯЛКА отошлет тебя в базу ЗЛОДЕИ. Так что тебе скорее всего понадобятся оба кода. Готов? Лови. Первый дырокод — Экс-Си-Джи-15, а второй — Экс-Си-Джи-17А. А — с большой.
— Спасибо, Арни.
— Поговорим, когда я не буду так занят обносом друзей и прочих любителей спиртного, — попрощался Розен.
Розен точно учуял, где могут храниться тела. ВЕЯЛКА действительно отфутболила меня к ЗЛОДЕЯМ, а там обнаружился и мой мистер Флад. Из печатающего устройства выползло вот что:
СЭМ ФЛАД (один из многочисленных псевдонимов) — подлинное имя МОМО САЛЬВАТОРЕ ДЖАНГОНО, родился в Чикаго 24 мая 1908 г. Более известен как СЭМ ДЖАНКАНА. Свыше 70 арестов за преступления начиная с 1925 г. Задерживался как подозреваемый в оскорблении действием, угрозе убийства, подготовке взрыва, краже со взломом, азартной игре, краже, убийстве. Штат Дж. в Чикаго состоит ныне из 1000 единиц «пехоты». Дж. является также главным авторитетом для полуассоциированной мелкой рыбешки, как то: воров, попрошаек, а также жулья в полицейской форме, вымогателей, продажных судей, таких же политиков, профбоссов и предпринимателей, азартных игроков, угонщиков машин, исполнителей (наемных убийц), ростовщиков, уличных продавцов наркотиков, мошенников и т. п., число которых предположительно составляет 50 тысяч.
