Джек Хиггинс - Эпицентр бури
– Все правильно.
– Кажется, они приняли его обратно в тысяча девятьсот восемьдесят первом. У них были неприятности с английскими спецслужбами. Слишком много арестов, что-то в этом роде. Через осведомителя в Ольстере мы узнали, что Диллон действовал какое-то время в Лондоне. На его счету, по крайней мере, три или четыре акции: две машины со взрывчаткой, убийство осведомителя в Ольстере, который вместе с семьей был под охраной властей.
– И мы не смогли даже приблизиться к нему, – добавил Фергюсон.
– И не сумеете, – сказал Броснан. – Я повторю еще раз. Он гениальный актер. Он может преобразиться прямо у вас на глазах без грима, не меняя одежду. Вам надо увидеть это собственными глазами, чтобы поверить. Представьте теперь, что он может сделать, используя грим или покрасив волосы в другой цвет. Помните, я говорил вам, что его рост всего 165 сантиметров. Я был свидетелем того, как он переоделся женщиной и дурачил солдат, патрулировавших Белфаст.
Мэри Таннер наклонилась вперед, внимательно вслушиваясь.
– Продолжайте, – тихо попросила она.
– Хотите знать другую причину, по которой вам никогда не удастся поймать его? Он действует под разными именами. Меняет цвет волос, проделывает трюки с гримом, а потом фотографируется. Эти-то снимки и попадают на его фальшивые паспорта или другие документы, удостоверяющие личность. У него их целая коллекция. Так что, когда ему нужно куда-то попасть, он превращается в человека, который изображен на фотографии.
– Гениально! – воскликнул Арну.
– Вот именно. Так что не ждите толку от телевизионных или газетных объявлений типа: «Вы видели когда-нибудь этого человека?» Где бы он ни был, он легко уходит на дно. Если он действует в Лондоне и ему нужны, например, деньги или оружие, он просто выдает себя за обычного уголовника и пользуется услугами преступного мира.
– Вы считаете, что он не пойдет ни на какой контакт с ИРА? – уточнила Мэри.
– Думаю, нет. Может быть, с кем-то, кто был в глубоком подполье несколько лет, кому он полностью доверяет. А таких людей на земле единицы.
– В этом деле есть еще один аспект, которого никто не затронул, – отметил Арну. – На кого он работает?
– Конечно, не на ИРА, – заявила Мэри. – Мы осуществили компьютерную проверку, поддерживаем связь с полицией Ольстера и разведывательной службой британской армии. Никто даже не слышал о попытке покушения па госпожу Тэтчер.
– Я верю этому, – сказал Броснан. – Хотя никогда нельзя быть уверенным до конца.
– Конечно, есть еще иракцы, – заметил Фергюсон. – Саддам с радостью взорвал бы всех и каждого сейчас.
– Верно. Но не забывайте про «Хезболлах», ООП, «Гнев Аллаха» и некоторые другие организации, более умеренные. Он работал на всех, – напомнил присутствующим Броснан.
– Да, – согласился Фергюсон. – Но проверка через наши источники такого количества организаций заняла бы слишком много времени, а я не думаю, что оно у нас есть.
– Вы думаете, он сделает новую попытку? – спросила Мэри.
– Ничего конкретного, дорогая, но я всю жизнь занимаюсь этими делами. Я всегда руководствовался своим инстинктом, и на этот раз он мне подсказывает, что продолжение будет.
– Я не в состоянии помочь вам. Я сделал все, что мог. – Броснан встал.
– Вы хотели сказать: это все, что вы готовы сделать… – уточнил Фергюсон.
Они вышли в прихожую, и Броснан открыл дверь.
– Я полагаю, вы возвращаетесь в Лондон? – обратился он к Фергюсону.
– Я не знаю. Может быть, мы останемся и вкусим прелестей парижской жизни. Я не останавливался в «Рице» после реконструкции.
– Это здорово ударит по нашим финансам, – сказала Мэри Таннер и протянула руку: – До свидания, профессор Броснан, было очень приятно познакомиться.
– До свидания, полковник. – Он поклонился Арну и закрыл дверь.
Когда Броснан вернулся в гостиную, Анн-Мари вышла из спальни. Ее лицо было усталым и бледным.
– Ты что-нибудь решил? – спросила она.
– Я дал тебе слово. Я помог им всем, чем мог. Теперь они ушли, и поставим на этом точку.
Она выдвинула ящик стола. Там лежали ручки, конверты, писчая бумага и марки. Она заметила мощный 9-миллиметровый браунинг, смертоносное оружие, которое предпочитают британские коммандос.
Она не произнесла ни слова, задвинула ящик и спокойно посмотрела на него.
– Я приготовлю кофе, – сказала она и ушла на кухню.
В автомобиле Арну обратился к Фергюсону:
– Ты его потерял. Он больше ничего не будет делать.
– Я бы не был так категоричен. Мы обсудим все это за обедом в «Рице». Надеюсь, ты присоединишься к нам? В восемь часов. Хорошо?
– С удовольствием, – ответил Арну. – Группа Четыре, должно быть, богаче моего несчастного департамента.
– А это все за счет Мэри, – сказал Фергюсон. – Как-то на днях она бросила в меня вот этот удивительный кусочек пластика, который выдала ей компания «Америкэн экспресс». Платиновая карточка! Видел ты когда-нибудь такое, полковник?
– Проклятие! – бросила Мэри. Арну откинулся назад и расхохотался.
Таня Новикова вышла из ванной комнаты в квартире Гордона Брауна в Камдене, расчесывая волосы. Она набросила на себя халат.
– Ты должна идти? – спросил он.
– Да. Пойдем в гостиную. – Таня надела пальто и повернулась к нему. – Больше не приходи ко мне на Бейсуотер, даже не звони. Ты показал мне свой график. Весь следующий месяц у тебя одни двойные смены. Почему?
– Их никто не любит, особенно те сотрудники, у которых есть семьи. Для меня это не проблема, так что я согласился. Кроме того, за них платят больше.
– Так что ты обычно освобождаешься в час дня и начинаешь снова в шесть вечера?
– Да.
– У тебя есть дома автоответчик?
– Да.
– Хорошо. Мы сможем поддерживать связь таким образом.
Она пошла к двери, но он схватил ее за руку:
– Когда я увижу тебя?
– Сейчас мне это трудно, Гордон. Мы должны быть осторожны. Если у тебя не будет срочной работы, постарайся возвращаться домой между сменами. Я сделаю, что смогу.
Он с жадностью поцеловал ее:
– Дорогая…
Таня оттолкнула его:
– Мне надо идти, Гордон.
Она открыла дверь, спустилась по лестнице и вышла на улицу.
Было по-прежнему очень холодно, и она подняла воротник пальто.
– Господи, что приходится делать во имя России, – проговорила она вслух, завернула за угол и остановила такси.
V
Вечером сильно похолодало: из Сибири на Европу надвигался циклон. Замерзал даже снег. Броснан подложил дров в камин. Было около семи вечера.
Анн-Мари, лежавшая на диване, пошевелилась и села.
– Мы будем есть дома?
– Думаю, да, – сказал он. – Погода отвратительная.
– Ладно. Посмотрю, что можно приготовить. Броснан включил новости. Снова воздушные налеты на Багдад, но пока никаких признаков начала войны на суше.
Он выключил телевизор. Анн-Мари вернулась из кухни и взяла со стула пальто.
– Твой холодильник, как всегда, пуст. Вряд ли тебя устроит кусок засохшего сыра, одно яйцо и полкоробки молока. Я схожу в магазин.
– Я пойду с тобой.
– Брось, – возразила она. – Зачем страдать обоим? Я быстро вернусь.
Она послала ему воздушный поцелуй и ушла. Броснан открыл французское окно и вышел на террасу. Он стоял там, поеживаясь от холода, потом закурил сигарету и стал смотреть вниз. Через минуту она вышла из подъезда и пошла по тротуару.
– До свидания, дорогая, – крикнул он шутовским топом. – Расставание всегда так печально!
– Идиот! – крикнула она в ответ. – Вернись в комнату, а то еще схватишь воспаление легких!
Она пошла дальше, осторожно ступая по скользкому асфальту, и скрылась за углом.
В этот момент зазвонил телефон. Броснан повернулся и быстро вошел в комнату, оставив окно открытым.
Диллон перекусил в маленьком кафе, куда он часто наведывался. Возвращаясь на баржу, он прошел мимо дома Броснана. Он задержался на другой стороне улицы, дрожа от холода, хотя был в плаще и вязаной шапочке, натянутой на уши. Он стоял, размахивая руками, и смотрел на освещенные окна квартиры.
Когда из подъезда вышла Анн-Мари, он тотчас узнал ее и спрятался в тени. На улице было пусто, и, когда Броснан обратился к девушке, Диллон услышал каждое слово, которое тот произнес. И мгновенно решил, что она ушла совсем. Когда Анн-Мари скрылась за углом, Диллон быстро перебежал через улицу, убедился, что вальтер на месте, посмотрел по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости, и начал взбираться по лесам.
Звонила Мэри Таннер:
– Бригадир Фергюсон хотел бы знать, сможет ли он увидеться с вами утром, перед своим возвращением в Лондон?
– Это ничего вам не даст, – сказал ей Броснан.
– Да или нет? – настаивала Мэри.
– Хорошо, – сказал он неохотно. – Если это так необходимо.
– Я понимаю вас, профессор. Кстати, как Анн-Мари?
– Она сильная женщина, война для нее привычнее горячего ужина. Поэтому меня всегда удивляет ее отношение к моим делам.
