Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
— Какая несправедливость, — пробормотал Диец.
— Кто этот фараон на верхнем этаже? — расспрашивал Лэтем.
— Это не секрет, — ответила Элиз. — Какой-то старик, очень дряхлый, которого все боготворят. С ним никому нельзя разговаривать, кроме его помощников в темных костюмах, но каждое утро его спускают на лифте, на лице у него, кстати, плотная вуаль, и везут на «тропу медитации», как они выражаются, за бассейном. Открывают ворота, и он всех отпускает, приказывает уйти. Потом встает с кресла, держится прямо, несмотря на возраст, и буквально марширует к месту, которое никто из нас не видел. Говорят, он называет его своим «орлиным гнездом», где он может размышлять и принимать мудрые решения за утренним кофе с бренди.
— Монлюк, — сказал Дру. — Боже, он еще жив!
— Кто б он ни был, это сокровище, которому они продлевают жизнь.
— Сокровище ли? — спросил Витковски. — Или на самом деле подставное лицо, которым можно манипулировать в своих целях?
— Я не могу делать предположения, чтоб ответить вам, — заявила образованная дорогая девушка по вызову, — но сомневаюсь, чтоб им кто-то манипулировал. Точно так же, как прислуга боится его помощников, они сами, похоже, в ужасе от его гнева. Он постоянно их ругает, а когда грозится уволить, они буквально ежатся от страха.
— А не могут они просто играть роль? — Лэтем внимательно вгляделся в лицо проститутки в тусклом голубом свете.
— Игру мы бы почувствовали, ведь нам постоянно самим приходится играть. Обманщикам редко удается обмануть других обманщиков.
— А вы обманщицы?
— Гораздо более искусные, чем вы думаете, мсье.
— И все равно, должны быть разговоры. Такое поведение не проходит незамеченным.
— Слухи есть. Самый упорный — что старик управляет огромными средствами, неисчислимыми средствами, которые только он может распределять. Еще говорят, что под одеждой у него электронные устройства, постоянно обследующий его, а сигналы от них поступают на медицинское оборудование на четвертом этаже и оттуда в неизвестные места в Европе.
— В его возрасте это понятно. Ему, наверно, за девяносто.
— Говорят, больше ста.
— И все еще сохранил силы?
— Если он играет в шахматы, мсье, я против него много бы не поставил.
— Реле, хлопчик, — вмешался полковник. — Если они запрограммированы на ретрансляцию, их не уничтожишь и не узнаешь, где эти неизвестные места.
— Они хотя бы приведут нас к денежным источникам, пунктам перевода. Поэтому его и обследуют, куда б он ни пошел. Упадет замертво, и сейфы захлопнутся, пока не поступят новые распоряжения.
— И если мы выясним эти пункты, тогда узнаем, откуда идут эти распоряжения, — добавил Витковски. — Нам обязательно надо добраться до верха!
Дру повернулся к уравновешенной, но все еще перепуганной Элиз:
— Если соврали, то проведете остаток жизни в камере.
— Зачем мне врать в такую минуту, мсье? Вы ясно дали понять что я все равно буду просить о свободе.
— Не знаю. Вы умны и, может быть, рассчитали, что мы погибнем, пытаясь добраться дотуда, а вы вернетесь к положению хорошо оплачиваемых шлюх, которым ни черта неизвестно. Это могло бы сработать.
— Тогда она умрет, mon superieur, — сказал Второй. — Я привяжу ее к воротам в стене с plastique между ногами, который взорвется от моего электронного controle[155].
— Господи, я и не знал, что у вас такое есть!
— Я кое-что добавил, хлопчик.
— Предлагаю вам лучшее решение, — сказала проститутка, протянув руку и взяв за плечо свою юную подругу. — Предлагаю вам нас обеих.
— Et moi? — запищала мини-юбка. — Что ты говоришь, Элиз?
— Успокойся, ma petite[156]. Вы хотите попасть в «Орлиное гнездо», n'est-ce pas? Я полагаю, с нами вам будет легче, чем без нас.
— Как это? — спросил Лэтем.
— Мы знакомы — понимайте как хотите — со многими из обслуги и большинством охранников. Мы можем провести вас через кухню и в le grand foyer[157], где основная лестница. А на черную лестницу, как видно на плане, попасть можно через меньшие залы справа. Мы можем сделать и нечто еще более важное. Вам понадобится один из помощников старика, чтоб попасть на верхний этаж, — если, конечно, вы доберетесь до него. Их пятеро, все вооружены, и их комнаты тоже на четвертом этаже, но один из них всегда дежурит. Он сидит в библиотеке, в передней части замка, где с ним может связаться patron или кто-то из персонала. Я покажу вам дверь.
— А мы как? — спросил Первый. — Как вы объясните нашепоявление?
Я это продумала. Охранных мер здесь много, они самые разные. Постоянно приезжают всякие инженеры, чтоб проверить оборудование. Я скажу, что вы часовые снаружи, которых послали проверить местность за стеной. Ваша одежда поможет обмануть.
— Sehr gut, — сказал Диец.
— Вы говорите по-немецки?
— Einigermassen[158].
— Тогда сами скажете тому, кто спросит, это будет авторитетней.
— Я одет не так, как они.
— Как раз так — в той одежде, что вы сняли с часовых.
— Жан-Пьер Вилльё!.. — воскликнул Дру, как будто его вдруг осенило. — «Одежда — это хамелеон» или что-то в этом роде.
— О чем ты, хлопчик?
— Мы неправильно действуем... Раздевайтесь, капитан, до трусов. Через четыре минуты Лэтем и Диец, уже без камуфляжной формы, надели на себя теперь гораздо лучше сидевшую на них военную форму неонацистских охранников. Черная материя скрадывала пятна крови и единственный разрез на спине спецназовца, а в плетеных ремнях отлично поместились и ножи, и гарроты, и небольшие «беретты».
— Заправьте рубашки, и особенно тщательно сзади, — приказал полковник, — так вид построже.
— Heil Hitler, — сказал Диец, с одобрением оглядывая себя в тусклом свете кабинки.
— Вы хотите сказать Heil Jager, — поправил его Дру, тоже довольный своим внешним видом.
— Все, что вы говорите, это «Halsweh», K.O.
— Помните, французы, я — ваш командир, — сказал Витковски. — Будут задавать вопросы — отвечаю я.
— Tres bien, mon colonel[159], — согласился Второй.
— Готовы, ребята? — спросил Диец, беря два полуавтомата и протягивая один Лэтему.
— Куда уж больше.
Дру повернулся к женщинам, которые поднялись с матерчатых стульев. Юная Адриен дрожала от страха, а старшая, Элиз, была бледна и выглядела безропотной.
— Я не выношу суждений, лишь делаю практические наблюдения, — продолжил Лэтем. — Вы боитесь, и я тоже, ведь то, что делают эти двое молодых ребят, я обычно не делаю — меня вынудили. Поверьте, кому-то надо этим заниматься, вот и все, что я могу вам сказать. Запомните, если мы уцелеем, то выступим на вашей стороне перед властями... Пошли.
Глава 44
Первыми из работавших на кухне увидели входящих Лэтема и Диеца в нацистской форме двое мужчин за разделочным столом. Один из них резал овощи, другой процеживал какую-то жидкость. Они в изумлении переглянулись, потом вновь уставились на Дру и капитана, которые тут же по-военному расступились, пропуская переодетого Витковски, вставшего между ними. С мрачным выражением на лицах они быстро согнули локти в неофициальном нацистском приветствии, будто полковник был очень значительной фигурой, а сам ветеран Г-2 усилил это впечатление, рявкнув:
— Sprechen Sie Deutsch? Falls nicht parlez-vous francais?[160]
— Deutsch, mein Herr[161]! — сказал обомлевший шеф-повар, продолжая и дальше по-немецки: — Это место для пищи, сэр, и только нам доверено... Позвольте, сэр, спросить, кто... кто вы, сэр?
— Это оберст Вахнер «четвёртого рейха»! — объявил Диец, глотая немецкие слова и глядя прямо перед собой. — По приказу из Берлина ему и его коллегам по безопасности поручено осмотреть окрестности без уведомления. Kommen Sie her[162]!
По команде агенты Сервис этранже, схватили за руки двух куртизанок из «Орлиного гнезда» и ввели их на кухню.
— Вы можете опознать этих женщин? — сердито спросил Витковски. — Мы обнаружили их, свободно прогуливающимися вокруг бассейна и теннисного корта. Полная расхлябанность!
— Нам это разрешается, дурак! — закричала Элиз, облаченная в белое платье. — Мне плевать, кто ты, скажи своим гориллам, чтоб убрали свои лапы или пусть платят деньги!
— Ну? -рявкнул «оберст Вахнер», уставившись на работников кухни.
— Да, сэр, — сказал один из них. — Они здесь в качестве гостей.
— В наш контракт не входит обслуживание на стороне, мы только для гостей, которым нас представили должным образом!
Элиз с ненавистью посмотрела на Витковски. Полковник кивнул; agent du combat убрал руку, а Первый отпустил Адриен в мини-юбке.
— Я считаю, вы должны извиниться, — сказала проститутка постарше и поумнее.
— Мадам.
Полковник искусно щелкнул каблуками, немного склонил голову и тут же повернулся к поварам.
— Как вы догадываетесь, наша задача в том, чтобы проверить меры безопасности без вмешательства заинтересованных лиц, способных скрыть недостатки, узнав, что мы здесь. Хотите — позвоните в Берлин, там подтвердят.
— Ach, nein, mein Herr![163]Так случалось и раньше, несколько лет назад, и мы все, конечно, понимаем. Мы всего лишь повара и не подумаем вмешиваться.
