Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
— Разделились и направляются к крыльям здания. Идите к стене!
— Осторожно, Дру! — сказала де Фрис.
— Мы все будем осторожны, Карин... Вперед.
Подобно дисциплинированным муравьям, взбирающимся на кучу, пятеро мужчин вскарабкались на берег к высокой кирпичной стене и еще более высоким железным воротам у пешеходной тропинки. Лэтем прополз вперед и рассмотрел их: ворота были из толстой тяжелой стали, выше стены и без всяких замочных скважин. Их можно было открыть только изнутри. Дру обернулся к остальным и покачал головой в лунном свете. Каждый кивнул, принимая заранее сделанный вывод, что придется взбираться на стену.
Вдруг они услышали звук шагов по камню, а затем над ними раздались два голоса.
— Zigarette?
— Nein, ist schlecht!
Опять раздался грохот ботинок; французские agents du combat встали, отступили назад и подняли с земли крюки и короткие мотки веревки. Обвязались и стали ждать — тихо, не дыша. И вот по радио Лэтема раздались два коротких приглушенных щелчка. Французы метнули за стену пластиковые крюки, дернули за них, затем натянули веревки, а Дру с капитаном Диецем рванули верх, как приматы, с оружием на плечах, упираясь ладонями и отталкиваясь коленями от кирпича, пока не скрылись на той стороне. В ту же секунду вверх ринулись агенты Сервис этранже, поспешая вслед за американцами; через четыре секунды крюки перелетели обратно, упав в жижу на берегу и едва не задев разъяренного Витковски.
По ту сторону стены Лэтем жестом показал американскому спецназовцу и его французскому коллеге, чтобы они забрались в самую дальнюю открытую кабинку, а сам вместе с другим агентом бросился в первую. Кабинки были простыми деревянными сооружениями вроде тента, покрытые ярким полосатым брезентом, на входе болталась тяжелая ткань, которую можно было откинуть для вентиляции. Сам бассейн скрывался во тьме, только издали раздавался приглушенный звук фильтрующего механизма. В первой кабинке Дру повернулся к Первому и спросил:
— Что делать дальше, знаете?
— Oui, monsieur, знаю, — сказал француз, одновременно с Лэтемом вытаскивая из ножен нож с длинным лезвием, — s'il vous plait, non, — добавил агент, взяв Дру за запястье. — Vousetes caerageux[147], но мы с моим товарищем опытнее в таких делах. Мы с le capitoune[148]это обсудили. Вы слишком важны, чтоб рисковать.
— Я бы вас никогда не просил делать то, чего б не делал сам!
— Вы это уже показали, но вы знаете что искать, а мы нет.
— Вы обсуждали?
— Тс-с! — шепнул агент. — Вот они.
Следующие минуты напоминали кукольное шоу, исполненное с тремя разными скоростями: замедленно, с остановкой и ускоренно. Два агента Сервис этранже медленно выползли из своих кабинок, завернули за них и двинулись, прижимаясь к земле, пока каждый не оказался позади своей цели, подобно двум крадущимся животным. Вдруг северный часовой увидел agent du combat с южной стороны и допустил ошибку. Он удивленно прищурился, чтобы убедиться, не обманывает ли его зрение, рванул с плеча полуавтомат и уже собирался крикнуть, когда на него прыгнул Второй, обхватив левой рукой за горло и хирургически точно воткнул ему нож в спину. Изумленный южный часовой повернулся, и тут Первый метнулся вперед, держа нож на уровне головы, и мгновенно оборвал все звуки, полоснув нациста по горлу.
Все замерли — эти секунды были важны для оценки обстановки. Тишина. Результаты положительные. Затем французы потащили мертвых часовых к стене, готовые их за нее перебросить, когда из первой кабинки выбежал Лэтем.
— Нет! — прошептал он так громко, что это было похоже на рык. — Притащите их обоих обратно!
Трое мужчин обступили Дру, удивленные и немного раздраженные.
— Что вы делаете, К.О., черт возьми? — сказал американский спецназовец Диец. — Хотите, чтоб их тут обнаружили?
— Мне кажется, вы кое-что упустили, капитан. Их размеры.
— Один здоровенный, другой поменьше. И что?
— Да, мсье... Пожалуйста, не надо...
— Для нас с вами, капитан, их наряды полностью не подойдут, но ручаюсь, мы могли бы втиснуться в эту идиотскую форму — поверхнашей одежды. Даже в рубашки — здесь же темно.
— Черт побери, — медленно сказал Диец. — В этом что-то есть. При этом освещении они будут большим камуфляжем, чем то, что на нас.
— Depeche-toi — быстрее! — сказал Первый, и они со своим коллегой, наклонившись, стали стаскивать с трупов заляпанную кровью нацистскую форму.
— Есть одна проблема, — вмешался капитан, и все посмотрели на него. — Я говорю по-немецки, ониговорят, а вы нет, К.О.
— Я не собираюсь ни с кем играть в бридж или выпивать.
— А если нас, скажем, остановят? Эти клоуны здесь не единственные, уж поверьте, и тогда темнота не поможет.
— Одну минуту, — сказал Второй. — Мсье Лэтем, вы можете произнести слово «Halsweh»?
— Конечно, халзфэй.
— Еще раз, К.О., — сказал Диец, одобрительно кивая французу. — Отлично, ребята... Halsweh, повторите.
— Халзвэй, — пробормотал Лэтем.
— Сойдет, — сказал спецназовец, — Если нас остановят, говорить буду я. Если обратятся прямо к вам, закашляйтесь, схватитесь за горло и выдавите из себя слово «Halsweh», понятно?
— Не понятно, что это.
— "Горло болит" по-немецки, мсье. Кругом пыльца. У многих болит горло и глаза слезятся.
— Спасибо, Второй, потребуется врач — вас вызову.
— Да ладно вам. Одевайтесь.
Через четыре минуты Лэтем и Диец достаточно уподобились нацистским часовым, несмотря на неряшливость их одежды и пятна крови. Они бы никого не обманули при ярком свете, но в тени и полутьме их уловка могла сработать. Отбросив немецкие полуавтоматы, они заменили их своим оружием с глушителем, переключив со скорострельности на режим одиночного выстрела на тот случай, если обстановка потребует убрать одного нациста.
— Позовите кто-нибудь Витковски, — приказал Дру. — Прокаркайте разок, как ворона, но берегитесь, а то крюк попадет на шею. Турист из него неважный.
— Я пойду, — сказал Диец, направляясь к выходу из кабинки.
— Нет, не вы, — возразил Лэтем, останавливая спецназовца. — Увидит на вас эту форму и снесет вам голову. Пойдет Первый. Он с ним много говорил во время нашей встречи сегодня, и полковник его узнает.
— Oui, мсье.
Через девяносто шесть секунд в дверях кабинки появилась представительная фигура Стэнли Витковски.
— Смотрю, вы время зря не теряли, — сказал он, взглянув на два раздетых трупа. — Зачем эти дурацкие костюмы?
— Мы отправляемся на охоту, Стош, а ты остаешься здесь с нашими французскими приятелями. Прикройте нас с тыла, наша жизнь будет зависеть от вас троих.
— Что вы собираетесь делать?
— Начать поиски, что ж еще?
— Я подумал, вы можете это прихватить с собой, — сказал Витковски, вытаскивая из карманов пиджака большую сложенную бумагу, и весьма бесцеремонно раскладывая ее на спине одного из трупов. Он включил фонарик — это был уменьшенный план замка «Орлиное гнездо». — Я попросил Клоша сделать это для меня в Париже. По крайней мере, не будете охотиться вслепую.
— Сукин ты сын, Стэнли! — Дру с благодарностью посмотрел на Витковски. — Опять тебе нужно было меня обставить. Все эти разрозненные страницы собраны воедино. Как тебе удалось?
— Ты хорош, хлопчик, но отстаешь от времени. Тебе просто нужно немного помощи от старых мастодонтов, вот и все.
— Спасибо, Стош. С чего начнем, подскажи?
— Оптимально было бы взять заложника и узнать все, что можно. Тут недостаточно плана двухгодичной давности на листе бумаги.
Лэтем засунул руку под черную нацистскую рубашку и вытащил радио.
— Карин? — прошептал он, нажав на передачу.
— Гдевы? — ответила де Фрис.
— Внутри.
— Знаем, -вмешался лейтенант, — мы наблюдали за небольшими учениями, которые устроили наши новобранцы. Вы еще у бассейна?
— Да.
— Что вам нужно? — спросила Карин.
— Хотим взять пленного и допросить его. Не видно каких-нибудь теплых тел?
— Снаружи нет, — ответил Энтони, — на кухне двое или трое; все время маячат мимо окна. — Что-то многовато суеты в такой час.
— Berchtesgaden[149], — низким и глухим голосом произнес Витковски.
— Что? — спросил Диец, и все посмотрели на полковника.
— Повторение гитлеровского Berchtesgaden, где жеребцы оберфюрера возились день и ночь со своими многочисленными любовницами, не зная, что Гитлер их прослушивает, выискивая изменников.
— Откуда ты знаешь? — спросил Дру.
— Из показаний на нюрнбергском процессе. Эта кухня не закроется; парням иногда нужна передышка, и они всегда голодные.
— Конец связи, — сказал Лэтем по радио и убрал его под рубашку. — О'кей, ребята, как нам вытащить кого-нибудь оттуда?
— Придется мне, — ответил Диец, включая фонарик и рассматривая план замка. — Кто бы там внутри ни был, они или немцы, или французы. Вы не говорите по-немецки, по-французски вас трудно понять, а другие одеты не так, как надо... Здесь, сбоку, дверь. Я просуну голову и попрошу чашку кофе, пусть мне кто-нибудь вынесет. По-немецки — оба часовых были немцы.
