Ладислас Фараго - Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа
Осенью 1939 года Розенберг нашел наконец клиента. Им оказался начальник штаба военно–морских сил адмирал Шниевинд. Командование гитлеровского флота давно лелеяло мечту получить выход в Северное море и считало Норвегию идеальной базой. Еще 10 октября 1939 года Редер во время доклада фюреру пытался уговорить его вторгнуться в Западную Скандинавию, но Гитлер в то время был занят другими планами. Тогда Редер решил предпринять кое–что без согласия Гитлера, а поэтому обрадовался, когда узнал от Шниевинда о Квислинге. Розенберг подогрел интерес Редера, обратившись к нему со специальным меморандумом, в котором дал Квислингу блестящую характеристику и изложил широкую программу действий норвежца в интересах немецкого флота.
«Согласно его плану, — писал Розенберг, — несколько специально отобранных норвежцев должны пройти в Германии подготовку, чтобы иметь возможность выполнять возлагаемые на них задачи. Эти люди получат точные указания, и им будет оказана помощь со стороны опытных членов нацистской партии. Затем они вернутся в Норвегию, где будет разработан окончательный план действий. Намечается быстро захватить в свои руки контроль над некоторыми районами Осло, в то время как немецкий флот появится у норвежской столицы по просьбе норвежского правительства (то есть правительства Квислинга)».
Далее Розенберг отметил, что «Квислинг не сомневается в успехе и рассчитывает на полную поддержку руководства норвежской армии, с которым у него уже налажен контакт».
Редер попросил Розенберга пригласить Квислинга в Берлин. 11 декабря Квислинг и Хагелин прибыли в немецкую столицу. Квислинг потребовал от своих немецких партнеров решительных действий, чтобы их не сумели опередить англичане.
Редер решил представить Квислинга Гитлеру. Но эта встреча не удовлетворила Квислинга. Гитлер так и не дал ему прямого ответа. Выяснилось, что фюрер намерен пока соблюдать условия советско–германского договора и не желает вести каких–либо разговоров о войне против СССР.
Недоверие, с которым Гитлер отнесся к Квислингу, объяснимо. Фюрер мало знал его и к тому же никогда раньше серьезно не задумывался о вторжении в Скандинавию. Кроме того, Гитлер не хотел открывать своих карт иностранцу, о котором мог судить только со слов Редера и Розенберга. Он даже подозревал, что Квислинг, возможно, ведет двойную игру, является агентом союзников и стремится из первых рук получить информацию о планах Германии.
Однако во время второй аудиенции, состоявшейся два дня спустя, Гитлер стал гораздо сговорчивее. Он согласился создать при штабе Редера специальную группу для изучения предложений и планов Квислинга. Политическими вопросами, должен был заняться Розенберг. Военные мероприятия поручалось разработать военно–морскому атташе капитану 2 ранга Шрейберу совместно с Квислингом. С точки зрения Квислинга, самым важным было обещание Гитлера предоставить ему 200 тысяч марок из фондов министерства иностранных дел. Однако министерство иностранных дел отказалось субсидировать Квислинга, считая его банкротом, который готов продать свою страну, но не в силах распоряжаться ею. Несмотря на отчаянные усилия, Розенбергу так и не удалось получить этих денег для Квислинга.
На этом дело с Квислингом кончилось. Квислинг вошел в историю как человек, предавший свою родину немецким фашистам, но в действительности он не сыграл никакой роли в установлении немецкого контроля в Норвегии. Это произошло вовсе не потому, что Квислинг не хотел помочь нацистам. Дело в том, что немцы просто не нуждались в его услугах.
До января 1940 года Канарис ничего не знал о переговорах, которые Квислинг вел с Розенбергом и Редером. Абвер вступил в игру только тогда, когда было получено донесение от одного из агентов в Метце. 4 января этот агент узнал, что французская горнострелковая дивизия снята с позиций на линии Мажино и переброшена в Англию для возможного использования в Финляндии против русских или в Норвегию для захвата Нарвика.
Это донесение попало сначала к начальнику передовой базы ВМС в Гамбурге, а тот немедленно переслал его Канарису. Канарис, в свою очередь, счел необходимым информировать об этом Гитлера. Сведения о предполагаемой высадке союзных войск в Норвегии, по–видимому, заставили фюрера изменить свое отношение к планам действий в Скандинавии. Гитлер не интере–совалвя Норвегией, но в то же время был полон решимости не допустить захвата ее союзниками.
С этого момента Норвегия постоянно находилась в центре внимания абвера. Когда началось планирование операции «Везер» [1]и была сформирована специальная группа офицеров вермахта для выполнения этой задачи, Канарису удалось добиться назначения своего ставленника, капитана 3 ранга Лидига, на пост начальника разведки в этой операции. Лидиг руководил деятельностью обширной шпионской сети в Норвегии. Его агенты вели наблюдение за всем, что происходило в Осло, Бергене, Нарвике и других важнейших портах страны. Им была поставлена задача собирать информацию о движении судов, и прежде всего конвоев, отправлявшихся в Англию. С этой задачей агентам Лидига справиться было нелегко. Капитаны судов получали данные о маршруте следования и пунктах назначения всего за несколько часов до отплытия. И все же агенты Лидига действовали успешно. По утверждению абвера, полученные от Лидига сведения позволили самолетам Люфтваффе и немецким подводным лодкам за несколько месяцев 1939–1940 годов потопить суда союзников общим водоизмещением 150 тысяч тонн.
Получив специальные указания от руководства операцией «Везер», Лидиг выехал в Норвегию, чтобы лично руководить расширением шпионской сети. Вскоре агенты абвера вели сбор информации по всей территории Норвегии.
По мере развертывания подготовки к операции «Везер» интерес немцев к Квислингу таял буквально на глазах удивленного норвежца. Даже Розенберг вынужден был признать, что Квислинг мало чем мог помочь немцам. Гитлер, по–видимому, и не вспомнил о Квислинге, когда 1 марта 1940 года приказал верховному командованию быть в готовности оккупировать Норвегию и Данию. Фюрер не возлагал никаких надежд на Квислинга и тогда, когда отдавал распоряжение начать вторжение в Скандинавию в 5 часов утра 9 апреля 1940 года. Один небольшой эпизод, происшедший в Осло незадолго до вторжения немцев в Норвегию, вероятно, заставил Гитлера вспомнить о его первоначальных сомнениях в отношении Квислинга.
26 марта немецкий военно–морской атташе Шрейбер сообщил из Осло, что норвежские войска противовоздушной и береговой обороны неожиданно получили разрешение открывать огонь без согласования с высшим командованием. По мнению Шрейбера, это было вызвано тем, что норвежцы каким–то образом узнали о планах немцев. Военно–морской атташе считал, что проболтался кто–то из квислинговцев.
С этого момента Квислинг уже больше не получал информации от немцев. 4 апреля он выехал в Данию для консультации с одним немецким генералом. Во время беседы немец вынудил Квислинга признаться, что грандиозный план захвата власти в стране провалился. Квислинг буквально умолял гитлеровского чиновника как можно быстрее начать вторжение в Норвегию. Генерал и раньше считал Квислинга болтуном, теперь же он отвернулся от него — такого бесстыдного предательства не мог видеть даже убежденный нацист.
Таким образом, Квислинг потерял всякую возможность влиять на ход операции. Розенберг был отстранен от участия в планировании, а руководителем операции вместо Редера назначили генерала фон Фалькенхорста, который не пожелал иметь дело с болтуном. По указанию министерства иностранных дел, немецкий посланник в Осло Брэйер попытался тайно привлечь к пронемецкой деятельности короля Хаакона VII и министра иностранных дел Коота, давно симпатизировавшего нацистам и способного, по их мнению, возглавить коалиционное правительство страны после вторжения немцев.
В 4 часа утра Шрейбер облачился в парадную форму и отправился в порт, чтобы встретить приближавшиеся к берегам Норвегии немецкие военные корабли. По пути в порт автомашина Шрейбера проехала мимо английского посольства, и он обратил внимание на дымок, тонкой струйкой поднимавшийся над двором посольства. «Жгут документы», — подумал Шрейбер, ухмыльнувшись. Но атташе в то утро напрасно ждал свои корабли. В Осло–фиорде норвежские батареи, выполняя приказ, открыли огонь по появившимся вблизи берега кораблям немецкого флота. Корабли, которых ждал Шрейбер, были либо потоплены, либо получили тяжелые повреждения и с трудом удерживались на плаву.
В 9 часов 30 минут Шрейбер покинул порт. Вернувшись в посольство, он попытался связаться с Берлином по радио, но это ему не удалось. Тогда атташе отдал приказ начать уничтожение документов, ибо с минуты на минуту ждал появления полиции, сознавая, что Квислинг не добился успеха в своей попытке совершить переворот в стране.
