Ганс Эттинген - Крысы появляются ночью
— Потому-то такие успехи у вас в Си-Ай-Ди, — парировал майор и встал со стула. — Если вы вздумаете перейти в Си-Ай-Си, имейте в виду: у нас совсем другой стиль работы.
Мюллер вытянулся, увидев шефа, входящего в небольшую гостиную.
— Вам может здорово влететь, если вы пришли сюда с какой-нибудь чепухой, — недовольно проворчал майор.
— Нет, это действительно важно, сэр! — поспешно заверил Мюллер. — В соответствии с приказом я наблюдал за домом Эвелин с семи часов. В это время никто к ней не входил. Но приблизительно в половине восьмого, перед самым приходом Паули, из бунгало выскользнул человек. Я его узнал. Это был Адамс.
— Адамс из Ведомства по охране конституции? — переспросил Батлер, сразу заинтересовавшись сообщением. — Вы не ошиблись, Мюллер?
— Это исключено. Я хорошо знаю Адамса.
Батлер быстро зашагал по комнате.
— Подонок! Пожирает наши деньги и еще вдобавок пытается присосаться к нашим делам! Мне бы не хотелось верить, что Эвелин так неблагонадежна.
— Возможно, личное знакомство, — осторожно заметил Мюллер.
Батлер остановился перед ним.
— Вы точно узнали Адамса?
— Конечно, не мог же я выдумать его. Потому-то я сразу и бросился искать вас, сэр!
Майор уставился на него испытующим взглядом. Затем приказал:
— Распорядитесь, чтобы присматривали за мисс Эвелин, и сообщите обо всем лейтенанту Перси.
— Есть, сэр!
Мюллер схватил шляпу и выбежал из гостиной.
В этот вечер Дорис было особенно неспокойно. Она вязала и прислушивалась к радиопередаче. Но мысли ее блуждали далеко.
Она чувствовала, что Сид что-то скрывает. В чем дело? Что бы это могло быть? Женщина? Нет. В этом она была абсолютно уверена. Они прожили вместе пять лет, и она знала, что Сид ее любит и на измену ей не способен. Легкий флирт где-нибудь на стороне? Как-то однажды она заметила следы губной помады на воротничке его рубашки. Но ей не хотелось из этой мухи делать слона. Скорее всего, это какой-то незначительный, случайный эпизод.
Женщина исключается. Тем более теперь, когда они ждут ребенка. Но в чем же все-таки дело? Чем занимается он по вечерам? Что это за постоянные вечерние посещения редакций? Неужели он и правда играет — в надежде, что таким путем они разбогатеют? Но ведь Сид меньше всего похож на игрока. Она вспомнила, как однажды — это было в Баден-Бадене — они зашли в казино. В течение часа он смотрел на вращающийся белый круг, так и не присев к столу. А она загорелась и не успокоилась, пока он не купил ей целую горсть разноцветных игральных жетонов. Он насмешливо улыбался, глядя, как она проигрывала жетоны один за другим.
Нет, игрой он увлечься не мог.
На глаза ей попался листок, лежащий на краю письменного стола. Она не хотела поддаваться искушению позвонить Сиду по оставленному им номеру. Вдруг он подумает, что она следит за ним?
Неожиданно зазвонил телефон. Дорис вздрогнула. Это мог быть только Сид. Он, наверное, беспокоится за нее. Она сняла трубку и узнала голос Винкельмана.
— Слушайте, фрау Паули, я сейчас звоню из пресс-клуба. Я нашел место для Сида и для себя. Один главный редактор, которого я хорошо знаю уже год, хочет заключить с нами контракт. Это нужно сделать завтра утром. Сегодня вечером Сид должен окончательно решить это. Вы можете его найти?
— Да, — радостно ответила Дорис, — я сейчас же позвоню ему. Спасибо, большое спасибо, господин Винкельман. Вы настоящий друг.
Она быстро набрала указанный Сидом номер телефона. Никто не подходил. Дорис позвонила еще раз. Стала Ждать. Наконец она услышала сонный голос:
— У телефона Гайнеман, булочная Гайнемана. Что там случилось?
— Ах, простите, пожалуйста, — обескураженно пробормотала Дорис, — нас неправильно соединили.
Она положила трубку и тут же набрала прежний номер.
Снова раздался тот же заспанный голос, но уже более недовольный.
— Вам не мешает быть повнимательнее! — кричал он в телефон.
— Я набрала номер восемьдесят восемь — сорок семь — двадцать два, — ответила Дорис.
— Но это же мой номер! — Невидимый ночной собеседник повторил те же цифры. — Так что же вы хотите?..
Дорис молча положила трубку.
«Сид дал мне неправильный номер, — подумала она. — Ошибся ли он или сделал это нарочно? Скорее всего, ошибся. Как же мне теперь найти его и сообщить о звонке Винкельмана?»
IX
Сид не сводил- глаз с мерцающих огоньков в камине. Только что пробили часы, их серебряный звон двенадцать раз нарушил уютную тишину.
Эвелин, поджав ноги, сидела на устилающем пол ворсистом ковре и слушала пластинку с французскими песенками, тихонько подпевая. Сид сидел рядом в кресле.
— У вас отличные пластинки, — восхищенно произнес он.
Она улыбнулась.
— Я бы хотела жить во Франции. Вы бывали в этой стране?
— Да, — ответил Сид.
— Ее называют страной любви. Это так?
— А что такое любовь?.. Кто-то сказал, что женщин надо или обожать или оставлять. Ничего другого… Вы согласны с этим?
— … Возможно, — ответила она, подумав. — Но расставаться всегда так тяжело…
— Легче просто уйти.
— Пожалуй, — согласилась Эвелин. — Но бывает момент, когда человек смиряется со всем…
— Это плохо. Где начинается терпимость, там рушится очарование и начинается мелочная жизнь…
— Не знаю… — неопределенно произнесла она.
— …Ну, мне пора идти, — решительно сказал Сид, гася сигарету.
Эвелин подняла голову.
— Почему так рано? Такой прекрасный вечер. Прошу вас, посидите еще. Давайте выпьем чего-нибудь.
И, не ожидая его согласия, она поднялась и вышла на кухню. Достала из холодильника бутылку шампанского, ловко открыла ее и до краев наполнила два высоких хрустальных бокала. Из маленькой коробочки отсыпала в бокал Сида немного белого порошка. Порошок мгновенно растворился. Осторожно неся бокалы, вошла в гостиную.
— У меня есть серия пластинок из Вест-Индии, — сообщила она. — Я проиграю вам их. Оригинальные записи.
В маленькой гостиной раздались звуки тамтамов, гортанные голоса негров что-то запели в быстром ритме.
Сид выпил холодное искрящееся шампанское. Ему стало легко и свободно.
Эвелин приблизилась к нему. Глаза ее влажно мерцали из-под густых ресниц. Рокотали тамтамы, рассыпаясь лихорадочной дробью. Она дала ему себя поцеловать и тут же выскользнула в другую комнату.
— Одну минутку!
Привычным движением Эвелин включила магнитофон и осмотрела кинокамеру, совершенно скрытую от постороннего взора. После этого она освободила стопор.
Сид налил еще один бокал шампанского, залпом опрокинул его. И снова потянулся за бутылкой.
Потом он услышал тихий голос Эвелин.
— Иди сюда!
Уже близился рассвет, когда Сид вывел свою маленькую машину на улицу.
Вести машину было тяжело, он чувствовал себя разбитым. Голова трещала. Его начало тошнить. Он остановил машину и вышел. Его долго рвало.
Головная боль стала нестерпимой. Судорожно сжав руль, он едва довел машину до дому. Тяжело поднялся по лестнице, открыл входную дверь, в темноте ощупью пробрался в комнату и нашарил выключатель.
Вспыхнул свет. Сид вздрогнул. В одном из кресел он увидел свернувшуюся калачиком Дорис. Она не спала.
— Ты не спишь? — изумился Сид.
Она медленно поднялась и подошла к нему.
— Сид!.. Как ты выглядишь?
— А как я должен выглядеть?
— Одет неряшливо, рубашка застегнута неправильно, галстук завязан плохо. Ты что, ввязался в драку? Где ты был?
— Хватит вопросов! Я очень устал!
Он бросил свой плащ на кушетку.
— Я пыталась дозвониться до тебя. Но номер телефона, который ты мне оставил, оказался неверным.
— Ерунда! Ты просто перепутала, когда набирала номер, — он почти свалился в кресло.
Дорис подошла к столу и взяла записку.
— Как это я перепутала? — возмутилась она. — Тогда сам набери этот номер!
Он схватил бумажку с номером, скомкал и бросил в угол.
— А знаешь, почему я хотела позвонить тебе? — продолжала она. — Винкельман нашел тебе место. Редактора. Я сразу же хотела сообщить тебе об этом.
Сид не мог поверить своим ушам.
Она подошла к нему вплотную.
. — Скажи мне правду, Сид, где ты был? — Ее глаза вдруг округлились. — Откуда у тебя эти духи? Это же запах «Мицоуко».
— Перестань! Какая ерунда!
— Прошу тебя, — умоляла Дорис, — скажи мне всю правду. Ты пришел от той женщины, которую мы видели в баре? Сид, не лги мне! — Она готова была заплакать.
Он сильно тряхнул ее за плечо.
— Не реви!
Дорис побелела как полотно и вышла из комнаты.
Сид беспомощно опустил руки.
«Самое главное, — выспаться, — подумал он. — Пройдет эта адская боль в голове, тогда мы поговорим».
