Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе
– Треклятый боров! – с ненавистью прошептал сын Пастушонка. Худшие подозрения подтвердились, и его охватила безудержная ярость.
– Прошу прощения?
– Не обращай внимания… Итак, вернемся к тому заданию, которое поручил тебе Амстердам – до того, как с ним «было все кончено», – а именно, к устранению того американца, Брэндона Скофилда. Есть у тебя какие-нибудь успехи?
– Скудные, – ответил Леонард Фредерикс. – Я никак не могу на него выйти. По слухам, он со своей женой находится в одной из лучших гостиниц, из тех, которые сотрудничают с МИ-5, где их круглосуточно охраняют.
– Ты никак не можешь на него выйти? – ледяным тоном повторил Гуидероне. – Кретин, да ты целый час разговаривал с ним лицом к лицу! Кем, по-твоему, был на самом деле этот Эндрю Джордан?
– Мистер Гуидероне, но это же невозможно! Этому человеку известно о пожарах, о пожарах на Средиземном море!
– Он это знал или же это ты обо всем ему рассказал?
– Ну, насколько я понял…
– Леонард, садись ко мне в машину. Нам нужно обсудить еще кое-что.
– Мистер Гуидероне, право, я не могу. К нам должны прийти гости. Марсия приготовила ужин…
– Ужин подождет. А наше дело ждать не может.
Леонард Фредерикс так и не вернулся домой к ужину. Убедившись, что ждать больше не имеет смысла, Марсия пригласила гостей к столу и подала им чудесный ростбиф. Но еще больше ее обрадовал телефонный звонок. Выйдя с аппаратом в коридор, она услышала следующие слова:
– Боюсь, дорогая, неотложные дела задержали твоего супруга на неопределенный срок. Поскольку полученное им задание, судя по всему, носит конфиденциальный характер, определить, куда он направился и как долго пробудет там, не представляется возможным. Ну а пока ты получаешь доступ ко всем счетам Фредерикса. Инструкции прибудут в самое ближайшее время… Ты свободна, Марсия.
– Я никогда тебя не забуду!
– А вот это напрасно, дорогая. Ты должна меня забыть. Начисто стереть из памяти.
От резкого звонка телефона Камерон Прайс соскочил с кровати. Протянув руку, он сорвал трубку со стоящего на ночном столике аппарата. Разбуженная Лесли Монтроз уселась в кровати.
– Времени два часа ночи, – зевая, пробормотала она. – Если нас разбудили по пустякам…
– Сейчас узнаю… Алло?
– Камерон, сожалею, что вынужден вас беспокоить, но я хочу, чтобы вы были в курсе, – сказал Джеффри Уэйтерс.
– Валяйте, что там у вас стряслось? – встревоженно спросил Прайс.
– Как вам известно, мы взяли под наблюдение этого типа Фредерикса…
– Леонарда Фредерикса, – прервал его Камерон, – связного Матарезе.
– Совершенно верно. Наши ребята проследили за ним в Париже, где он предавался занятиям, место которым в «Камасутре».
– И вы звоните среди ночи, для того чтобы сообщить мне это?
– Не совсем. Вчера вечером из Парижа позвонили и сказали, что Фредерикс вылетел рейсом в «Хитроу». Наш парень встретил его в аэропорту, проводил до машины, после чего потерял в сумасшедшем транспортном потоке. Покрутив по площади и проверив все выезды, парень наконец поехал к дому Фредерикса. Машина его уже была там, но самого Фредерикса дома не оказалось.
– Ваш человек в этом убедился?
– А то как же. Начнем с того, что миссис Фредерикс искренне удивилась при виде машины мужа. Она пригласила нашего человека в дом. Там тот застал коллегу Фредерикса из Министерства иностранных дел с женой, и те подтвердили, что Фредерикс дома не появлялся. О том же свидетельствовал четвертый комплект посуды на столе, которым никто не пользовался.
– А что, если этот коллега из МИДа не тот, за кого себя выдает, и все это было подстроено, чтобы направить нас по ложному следу?
– Маловероятно. Мы его проверили. Молодой и честолюбивый парень, такой не станет впутываться в сомнительные игры, особенно с нашим участием. Как нам удалось установить, жена у него не прочь погулять на стороне, но в наши дни это уже не считается преступлением.
– Никогда не считалось… Что ж, Джеффри, можете поставить на связном крест. Еще один Джеральд Хеншоу. У Фредерикса были слишком опасные увлечения, а Матарезе привыкли действовать жестко.
– Я сам пришел приблизительно к такому же заключению. Я уже отдал распоряжение опечатать кабинет Фредерикса; мы перевернем в нем все вверх дном.
– Желаю вам удачи. Держите меня в курсе.
– Как поживает Лесли?
– Ну что я могу про нее сказать? Она настоящее животное.
– О, заткнись, – пробормотала Лесли, падая назад на подушку.
В двадцать минут девятого вечера Джулиан Гуидероне свернул со Стрэнда на Савой-корт. Широкая улица была запружена машинами и пешеходами; сама площадь была заставлена такси и лимузинами, среди которых красовались несколько «Ягуаров» и два «Роллс-Ройса». В театре «Савой» была премьера; судя по немногим опоздавшим, спешившим ко входу, занавес должен был вот-вот подняться. Заядлые театралы выбивали трубки о каблуки, гасили сигареты и входили в массивные двери с бронзовыми ручками. Это был обычный вечер в центре Лондона.
Джулиан успел пообщаться со своими помощниками, в основном своими прежними знакомыми, пожилыми людьми, которые теперь кое-как сводили концы с концами и были рады за небольшую плату оказать любую услугу. Сын Пастушонка называл их своей «маленькой армией личных наблюдателей»; никто из них понятия не имел, чем именно занимается, но все с готовностью ухватились за возможность выполнить очередное странное задание. Гуидероне славился своими щедрыми подачками, и, самое главное, он нередко раздавал старикам новую одежду взамен истрепанной. Для этих людей внешний вид играл очень большую роль, напоминая о минувших временах, когда у них была хорошая работа и связанное с ней чувство собственного достоинства.
Сын Пастушонка внимательно изучил список всех высококлассных гостиниц, которые сотрудничали с британскими властями; исключать нельзя было ни одну из них. Поэтому он направил свою маленькую армию наблюдать за ними, обращая особое внимание на тех, кто приходит и уходит в определенное время, но при этом не относится к постояльцам или обслуживающему персоналу. Стремясь порадовать своего таинственного благодетеля, наблюдатели доложили о многих подобных странностях, из которых одна привлекла особое внимание Гуидероне.
Одна женщина в годах, которую видели в «Савое» одетой в форму горничной, каждый вечер покидала гостиницу между без четверти семь и восемью часами, что едва ли можно было назвать строгим рабочим графиком. Кроме того, из гостиницы она выходила в хорошей, дорогой одежде и садилась на Стрэнде не в автобус и не в дешевую машину заехавшего за ней супруга, а в такси. Совсем не в духе низкоквалифицированной работницы, но зато очень похоже на внедренного агента МИ-5.
Джулиану предстояла нудная и кропотливая работа; однако это не имело значения, поскольку он охотился на борова, своего главного врага. Он обходил гостиницу этаж за этажом, высматривая все необычное. То, что он искал, должно было как-то себя проявить. Обязательно.
Заветную аномалию он нашел в крыле, выходящем на Темзу, на третьем этаже. В то время как одни стюарды сновали по коридорам, доставляя в номера подносы и раздаточные столики, другие просто прохаживались перед дверью одного конкретного номера, полностью сосредоточив на ней все свое внимание. Гуидероне все понял.
Возбуждение заметно усилило его хромоту. Сын Пастушонка быстро собрался с мыслями, вырабатывая стратегию действий. Ему необходимо получить беспрепятственный доступ к этой двери и изолировать тех, кто находится внутри. В прошлом ему не раз приходилось останавливаться в «Савое», и он помнил распорядок работы прислуги. Все этажи были связаны служебными лифтами с большой общей кухней внизу, но помимо этого на каждом имелся свой небольшой буфет, где можно было быстро приготовить кофе, чай и простые закуски. Изображая праздно прогуливающегося постояльца, Джулиан Гуидероне, взбешенный своей теперь уже отчетливой хромотой, проследовал за стюардом, возвращавшимся с пустым подносом, и установил местонахождение буфета на третьем этаже крыла, выходящего на Темзу. Затем, делая вид, что заблудился, он прошел по широкому коридору, застеленному коврами, считая настоящих и ненастоящих стюардов.
Их оказалось поровну: трое и трое, трое тех, кто разносил ужин в номера, и трое тех, кто просто прогуливался – точнее, патрулировал. У Гуидероне оформился четкий план, первый шаг которого должен был быть сделан в буфете. Вернувшись к небольшому подсобному помещению, он дождался, когда оттуда выйдет стюард с подносом, и проскользнул внутрь. Буфет третьего этажа был пуст, однако долго так не продлится. Гуидероне проверил двери, ведущие в кладовки со свежими и консервированными продуктами, и остановил свой выбор на маленькой уборной. Запершись внутри, он включил свет и достал из нагрудного кармана пиджака пистолет 32-го калибра, а из брюк – глушитель. Навернув длинный металлический цилиндр на дуло, сын Пастушонка дождался, когда открылась и закрылась входная дверь. После этого он вышел из туалета. Стюард от неожиданности уронил серебряный поднос на стол. Гуидероне беззвучно выстрелил, сразив его наповал одной пулей. Затем быстро оттащил труп в туалет и плотно закрыл дверь.
