Олег Маркеев - Неучтённый фактор
— А хрена толку, если не знаешь, кто и как его завалит? Тем более, что конкретных сроков не устанавливают.
Тихомиров, подумав, согласно кивнул.
— То-то, брат! Поэтому, если они кого-то приговаривают, можно смело заказывать полированный ящик и полковой оркестр.
Тихомиров стал еще мрачнее. А Димтрий, напротив, сиял, словно сам все разработал.
— Странно, что тебя такого умного они еще не приговорили, — пробормотал Тихомиров.
Дмитрий хохотнул.
— Может, и приговорили, только я об этом не знаю. А что касается их системы, то и доподлинно я сам ничего не знаю. Только предполагаю. С известной долей вероятности, могу утверждать, что они именно так все и организовали. Идейку эту я еще пацаном подцепил в одной книжке. “Бойцовский клуб”*. Не читал?
------------------------------
* — роман лидера контр-культуры 90-х Найджела Пенника. В основу сюжета романа положена идея развертывания террористической организации на базе любительских клубов боев без правил.
— Нет.
— Само собой... Отрадно, что начальство тоже книжек не читает. Поэтому мне и поверило.
— Ну ты даешь! — выдохнул Тихомиров. — Так все нае...
— Стоп! — оборвал его Дмитрий. — Никакого должностного подлога я не совершал. Потому что уверен, в отличие от тебя и наших дубов в лампасах, мои клиенты такие книжки штудируют, как раввин Тору. И мне не нужно искать доказательств, если я и без них уверен, что все устроенно так, или приблизительно таким образом.
Он придвинул листы к Тихомирову.
— Как в данном случае, я имею все основания предполагать, что Соловей имел или мог иметь отношение к убийству Карнаухова.
— Та-а-ак. — Тихомиров что-то прикинул в уме. — А тебе на кой хрен это нужно?
— Хочу это дело получить в разработку.
— Ну ты и патриот, Диман! — Тихомиров покачал головой. — Не знал, что ты такой любитель искать приключения на свою задницу. Дело же сразу на контроль поставят, сам знаешь.
— Ну и пусть.
— Тогда на клумбу, где железный Феликс торчал, надо тебе памятник забабахать, в полный рост. Из стекла и бетона, бля. Как передовику чекистского труда. В назидание потомкам, ха-ха-ха! — Страх у Тихомирова неожиданно смененился истерическим весельем.
Дмитрий брезгливо поморщился, из рта Тихомирова пахнуло свежим водочными перегаром.
— Тебе-то что? Да, я — карьерист. О себе думай, идиот! Тиснешь мне справку, я тебя официально высвистаю, сделаем вид, что плодотворно поработали, доложу шефу, он крякнет, но резолюцию шлепнет, и все — ты чист. Дрыхни дальше в своем пыточном подвале. А твое начальство тебя еще в зад расцелует, когда ты ваш навоз мне сбагришь. — Он схватил Тихомирова за лацкан, притянул ближе, прошептал, не тая раздражения:
—Карьеру делают на «громких делах». Это мой шанс, понял?
Тихомиров отстранился.
— Кто будет знать?
— Только ты и я.
Тихомиров сделал вид, что взешивает все “за” и “против”.
— А счет когда предъявишь? — с глупой улыбочкой спросил он.
— Да иди ты на хер, мудак! — Дмитрий сплюнул и потянул листки к себе.
Тихомиров дрогнул всем телом и накрыл их потной ладонью.
— Извини, Дим, слышь, извини! Риск-то какой, ты прикинь! Головы всем порубают. — Глаза опять стали собачьими. — Больше всех рискую я.
— Не хочешь, не пиши. — Дмитрий крепко прижал свой угол листка и чуть поятнул к себе.
— А твой патрон там, “наверху”, прикроет, если Васькин папаша на нас наезжать начнет? — Он отвел руку Дмитрия от листка.
— У меня нет патрона, это раз. — Дмитрий убрал руку, пальцы сохранили влажное прикосновение потной ладони Тихомирова, и он медленно вытер их о рукав. — Два, у тебя устаревшие сведения. Васькин папа больше не входит в правление “Госметалла”. Его год назад “задвинули на повышение” в Западноевропейский отдел. В настоящее время наводит загар на правую ягодицу где-то в Испании. В Россию по такому поводу не ломанет, потому что прилюдно называл сынка мудаком и дегенератом, и уже давно махнул на него рукой. Может быть, он тебе еще благодарен будет, ты только подсуетись, чтобы начальство шлепнуло телеграммку, мол, погиб ваш сынок на боевом посту, это три.
— И когда ты все узнать успеваешь?!
— В сутках двадцать четыре часа. Мне хватает. Наконец, четыре. Подбери сопли, Тихон, смотреть тошно. Будешь писать?
— Да. — Тихомиров машинально вытер влажные дрожащие губы.
Дмитрий успел выкурить сигарету, пока Тихомиров старательно переделывал текст оперсводки в черновик протокола.
Рожухин разглядывал фотографии в рамках на стене над своим рабочим местом, временно занятым Тихомировым. Злословы из отдела прозвали фотографии “Наш боевой листок”.
На всех снимках был изображен он, Дмитрий. С планшеткой в руках, с “Винторезом” на изготовку, с автоматом на плече. На броне БРДМа, БТРа, БМП и Т-80. В стальном нутре КШМки, в десантном отсеке вертолета, у раскрытого люка десантного отсека ИЛа. В горах, в болотах, на пустошах, на невзраных улочках неизвестных городков. Всегда в камуфляже, всегда улыбаюшийся. В окружении таких же крепких и хватких парней в камуфляже и с оружием в руках. Только их лица на снимках были для конспирации густо замазаны черным маркером.
Отдельной колонкой висели парадные фото с награждений и тожественных мероприятий. На них, напротив, лица тех, кому пожимал руку Дмитрий или кому он внимал с видом школьного отличника, остались доступными для узнавания.
Всякому, кто входил в кабинет, с первого взгляда на фотоэскпозицию становилось ясно: у начальства Дмитрий на особом счету, и имеет таких друганов, что лучше не связываться.
— Кончил? — спросил Дмитрий, бросив взгляд на настенные часы.
— Ага. — Тихомиров положил ручку. — Даже какие-то каракули изобразил, мол, думал, пока уличал злодея. И ошибок наделал грамматических.
— Молодца! — Дмитрий быстро подхватил листы, пробежал глазами. — Почерк у тебя, Тихий, как у пьяного дворника. Ладно, сойдет. Та-ак... Коммуникативная активность примерно равная, допрашиваемый логику повествования не утрачивает, спонтанность высказываний налицо. Вывод — комплексная психолого-лингвистическая экспертиза* “липу” не вычислит. Вывод второй — Тихий, тебе нафиг не нужны подследственные. Гляди, как ты за них все складно расписывать научился!
-----------------
* — исследования с применением методов психологического и лингвистического анализа, позволяют по особенностям почерка, стиля и контекста установить психологическое состояние автора текста, особенности черт личности; в частности анализ протокола допроса позволяет установить получены ли показания во время допроса, либо предварительно подготовленны и заучены подследственным.
Тихомиров вспыхнул.
— Да пошел ты нафиг, Димон! Сам же предложил фуфло сляпать, а теперь издеваешься.
— Тихон, это не фуфло, а шедевр. Хоть сейчас в рамку. — Он хлопнул Тихомирова по плечу. — Да не ссы ты, прорвемся! У тебя пять минут на дорогу к себе. Короче, даю полчаса-час на охмуреж шефа. К одиннадцати я жду звонка. Пусть шеф дергает меня к себе. Здесь тебе больше ошиваться нечего. Там я сделаю круглые глаза и опознаю в вашем трупе своего клиента. Дальше — дело техники. Кстати, почему ты сразу ко мне рванул? — Дмитрий задал вопрос неожиданно прокурорским тоном.
— Так... Ну это... — Тихомиров стрельнул взглядом в стакан. — А...
— На! — зло ощерился Дмитрий. — Ты прибежал ко мне, потому что подследственный назвал себя боевиком по кличке “Соловей”. И кинул заяву на “центральный террор”. — Он потряс листами перед лицом Тихомирова. — Вот ты и полетел ко мне для консультации, кто такой этот “Соловей” и с чем его едят. Ну, все понял?
Тихомиров слабо улыбнулся.
— Порядок, Димон. Я это от волнения... Так оно и было. У кого мне еще консультироваться, как не у аса антитеррора!
— Умница. Все, разбегаемся! Минутку! — Дмитрий подцепил у вставшего из-за стола Тихомирова торчащий из кармана платок. На нем еще не засохли пятна крови. — Очень кстати.
Дмитрий несколько раз промокнул его о листы протокола.
— Это для достоверности.
Тихомиров, глянув на кровавые отпечатки, едва сдержал приступ рвоты.
* * *
Оперативная обстановка
Совершенно секретно
экз. единств.
Начальнику Следственного отделения УГСБ по Москве и Московской обл.
полковнику Баринову Н.В.
