Олег Маркеев - Неучтённый фактор
Когда в кабинет ворвался конвой, он уже бился на полу, обдавая все вокруг себя ярко-красной кровью ...
* * *
Дмитрий плеснул в стаканы водку.
— Давай, по-быстрому.
— Ага! Спасибо, брат! Ты представляешь... Нет, ты представляешь!
— Пей, не дома.
Зубы Тихомирова пробили морзянку по краю стакана.
— Эх, пошла. — Он вытер влажные губы рукавом. — Нет, ну кто-же знал, что эта сука...
— Хватит скулить! — Дмитрий, сжав зубы, следил, как медленно проясняются бесцветные, в мелкой красной сетке по белкам, как у кролика, глаза Тихомирова.
«Сейчас из него можно веревки вить. Сейчас он мой. А завтра? Нажмут, сдаст с ботвой. Ох, рискую больше меры, а делать нефиг. Ладно, если дело только в Тихом, то, пока держу его за яйца, сдать меня он не посмеет. Главное, самому выкрутиться».
— Скажи спасибо, что он тебе твой же "Паркер" в горло не пристроил. Сейчас думать надо, а не скулить, — надавил голосом Дмитрий.
— Ага, думать! Ты бы видел, все в кровище... Бьется в судорогах, блядь такая, а рук не разжимает. А от этого дырища еще шире ... У, жуть!
На Тихомирова действительно было жутко смотреть: белое, потное, дрожащее лицо и собачьи глаза, жадно смотрящие на бутылку, куда только подевался весь лоск и гонор лучшего офицера Следственного управления.
«Если дать ему волю, нажрется до чертиков прямо у меня в кабинете! Дерьмо дерьмом, а нужен. А, хрен с ним, рискую!» — Дмитрий отодвинул бутылку и сказал:
— Расслабься, Тихий. Ты сказал, два трупа?
Тихомиров вздрогнул и тупо уставился на Дмитрия, а Рожухин ждал, когда помутневшие от страха и водки глаза прояснятся, и молчал.
— А! Так, он сам ... И Вася. — Тихомиров снова завелся. — Бля, я в шоке! Прикинь, такого жлоба ткнул — и писец. Нет, ты, прикинь ...
Дмитрий не дал ему пойти вразнос:
— Значит, было вас там трое?
— Ну.
— Что "ну"? Тебе, что, так мешалкой по промежности врезали, что мозги отшибло? Протокол допроса есть?
— Так ведь ... — Тихомиров нервно сглотнул.
— Понял, некогда было. Начальство от тебя еще ничего не требовало, смекаешь?
— Некогда было. Когда дерут, разве думают. — Тихомиров начал немного соображать.
— Вот-вот. А скоро очухаются и потянут по второму кругу. Была бы хоть какая бумажка. Положить им на стол, чтобы утерлись. Мол, сознался клиент, а уж потом себя кончил. Ловишь мысль?
Дмитрий шедро плеснул в стакан водки. “Кремлевская особая”, чистая как слеза, выдавалась только старшему офицерскому составу. У Дмитрия, не по чину, она водилась всегда и в избытке.
— Ты “сверху” сразу ко мне? — Он не спешил придвигат стакан к Тихомирову.
— А к кому еще? Ты же мне как брат! — Тихомиров предано, как побитая собака, посмотрел на него слезящимися от водки глазами. — Сколько дел вместе провернули. Я бы без тебя давно спекся.
— Правильно. Пей!
С брезгливостью посмотрел, как тот жахнул водку.
«Тамбовский волк тебе брат. Куда же тебе, пьяни подзаборной бежать, как не ко мне. Не зря с рук прикормил, приучил пить в моем кабинете. Вот и бежишь, если приспичит. Заодно и информашку таскаешь».
— С бумажкой могу тебе помочь.
— Это как?
— Очень просто. — Дмитрий выложил на стол два машинописных листа. — Прочти и перепиши своим почерком в протокол допроса.
— Ты что, Димка, это же подлог! — ужаснулся Тихомиров.
— Какой, нафиг, подлог! Дубье! — Дмитрий для пользы дела бухнул кулаком по столу. — У тебя же ни хрена нет. Только труп. Воскреси, как Лазаря, и допрашивай сколько влезет. И Васю заодно, чтобы помог. Сейчас твои дубы с лампасами очнутся, тогда посмотришь. Пыхтеть будут с месяц, пока до смерти не затрахают! Все батареи в Управлении носом пересчитаешь, пока на улицу не вышвырнут. А за что? Подумай, за что? Таких сам бог велел стрелять, как собак. Сдох — и хрен с ним!
— Дай-ка, почитаю. — Тихомиров придвинул к себе листки. Профессионально быстро пробежал взглядом.
Именно на такую реакцию Дмитрий и рассчитывал — Тихомиров даже рот открыл, словно обухом по затылку получил.
— Ты, Дима, часом не того, крыша на месте? — протянул он.
— На месте, не бойся.
— А на кой хрен ему “центральный террор”* вешаешь?!
--------------------------------
* — профессиональный жаргон спецслужб; террористический акт, направленный против высших представителей власти.
— Как сказал один обкуренный еврей: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов», — Дмитрий подмигнул Тихомирову.
— Не понял?
Димтрий долго выдохнул.
— Новости слышал? Сегодня ночью, в своей квартире был убит Карнаухов.
— Да иди ты! Тот самый?
— Работал профессионал. На, прочти шифрограмму. Но ты ее никогда не видел, уговор?
— Договорились.
Тихомиров быстро прочитал текст, Дмитрий тут же сунул листок обратно в папку.
* * *
Оперативная обстановка
Вне очереди
Особой важности
Председателям территориальных
Управлений ГСБ России
Шифрограмма № 000-1297 УТ
Информируем, что сегодня, ориентировочно в 02 часа 30 мин., в своей квартире был убит г-н Карнаухов А.С. — член Совета по национальному развитию при Президенте России, заместитель председателя Президиума движения “Родина”. Предварительные данные осмотра места происшествия позволяют предположить “заказной” характер преступления, выполненны профессионалом высокого уровня. Проводятся необходимые следственные и оперативно-розыскные мероприятия.
По получении настоящей шифрограммы, приказываю усилить охрану лиц категории “А”, провести в районах ответственности территориальных подразделений оперативные мероприятия по профилактике актов “центрального террора”.
Председатель ГСБ РФ
генерал армии Ларин
* * *
Дмитрий с высокомерной ухмылочкой произнес:
— Как видишь, новости я узнаю раньше всех.
— Тебе сам Бог велел...
Тихомиров заметно сник. Дмитрий, хоть и моложе, в служебной иерархии был на голову выше его. Ну кто такой старший следователь Следственного отделения Московского управления рядом с молодым и перспективным начальником отдела, структурно входящего в Центр особого назначначения при Антитеррористическом управлении ГСБ? Никто. Так, чернорабочий, разбирающий мусор после оперативных игрищ ЦОНа. Ни славы, ни звезд, ни кайфа от работы. Одна рутина да нервотрепка.
— Телись быстрее, Тихий! — подхлестнул Дмитрий. — Все клеится один к одному. Место задержания, время. Надо уточнить, но, скорее всего, твоего клиента зовут Юрий Николаевич Садовский, кличка — “Соловей”. Боевик экстра-класса. Входит в элиту “исполнителей приговора”.
— Это еще что за хрень?
Дмитрий сыграл удивление:
— Ты оперативки-то читаешь? Ладно, по глазам вижу, что некогда. Поясняю для особо занятых: в группировке “Меч” есть такая заморочка — собирают сходняк, у них именуемый “Трибунал”, заслушивают компру и выносят приговор. Установочные данные на приговоренного передаются в “группу исполнения приговора”. Прямого выхода не нее ни один член “Трибунала” не имеет. А киллеры не имеют права мочить кого-либо без приговора. Иначе их самих мокнут. Но в заседании “Трибунала” не участвуют. Они даже не знают, где, когда и в каком составе он собирается. Классно, да?
Дмитрий присел на угол стола.
— А дальше, Тихий, вообще — классика жанра! Старший, получив приговор, готовит тринадцать конвертов, в один кладет приговор, в другие — чистые листы или отвлекающие задания. Перемешивает и вручает курьерам. По каналам связи задания приходят киллерам. Друг друга они не знают и никогда не пересекаются. Каждый имеет свою группу обеспечения и с момента получения задания начинает автономные действия. И кто выйдет на реальный выстрел, а кто отработает “отвлекающий маневр” не вычислишь, хоть тресни.
— А если знать жертву?
— А хрена толку, если не знаешь, кто и как его завалит? Тем более, что конкретных сроков не устанавливают.
Тихомиров, подумав, согласно кивнул.
— То-то, брат! Поэтому, если они кого-то приговаривают, можно смело заказывать полированный ящик и полковой оркестр.
