Анджей Выджинский - Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
— Ничего не понимаю.
— Вы знаете больше.
— О чем же, скажите, ради бога?
— Кто вам сказал, как называется аэродром?
— Один тип из полиции. Он был приятелем де ла Маса. Не удивляйтесь, что у меня есть такие знакомые. Если бы не они, я вообще не смогла бы для вас работать. Иной раз даже приходится для вида сообщать полиции какие-нибудь факты, не имеющие большого значения.
— Тогда, пожалуйста, сообщите им, что я сегодня Же уезжаю из Трухильо в, Сант-Яго-де-лос-Кабальерос, вернусь оттуда через несколько дней и сразу же улечу в Штаты.
— Это правда? Или я должна только сбить их с толку?
— Правда. Впрочем… не стоит им этого говорить.
— Кто же займется делом Мерфи?
— Сегодня прилетает специальный агент разведки. Крупная птица из центра.
— Я никак не могу прийти в себя после того, что вы сказали… А вы хотели со мной встретиться в связи с приездом этого агента?
— Да. Именно. Из-за этого агента. Он захочет с вами связаться. У него есть кое-какие данные, с помощью которых он собирается выяснить дело до конца. Уж он-то сумеет добраться до всех могил. Прекращение дела Галиндеса — Мерфи облегчит ему задачу.
— А как я его узнаю? Он назовет какую-нибудь фамилию?
— Сегодня в двадцать один час самолетом «Пан-Ам» прилетит профессор Олджернон де Кастельфранко — это и будет он.
— То есть подставное лицо с бумагами профессора?
— Шишки из разведки обычно предпочитают пользоваться подлинными документами. Оставьте мне свой адрес.
— Зачем, вы же сегодня уезжаете. А Кастельфранко — так его зовут? — наверно узнал в центре, где меня можно найти.
— Да, это верно. Вы рассказали мне все, что вам известно?
— Пожалуй, да. У меня было три дела: сказать, чтобы вы не приходили в «Гавану», передать название аэродрома и предостеречь вас в связи с тем, что полиция интересуется тождественностью Гордона с мистером Кастаньо. Так что мне сказать в управлении полиции?
— Как зовут офицера, который вас сюда прислал?
— Мигель Анхело Паулино. Майор.
— Скажите ему, что, меня все же зовут Андреа Кастаньо и что по поручению археологического института я руководил подготовкой к археологической экспедиции и все свои дела благополучно закончил. Скажите, что я случайно познакомился с мистером Гордоном, — он является секретарем комиссии, о существовании которой я узнал из печати и деятельность которой меня совершенно не интересует.
— И сказать, что вы сегодня уезжаете из Сьюдад-Трухильо?
— Да, сказать, что я сегодня уезжаю в Сант-Яго-де-лос-Кабальерос, чтобы встретиться там с одним историком искусства, знатоком так называемых культур Залива, в частности культуры тотомаков, которая возникла в период между седьмым и двенадцатым веками нашей эры. Вот уж не знаю, как это получается по календарю эры Трухильо. Номер в гостинице я пока оставляю за собой, потому что послезавтра вернусь и полечу в Штаты отсюда.
Возле нашего столика появился метрдотель.
— Простите, — сказал он, — пришел представитель дорожной полиции, он хотел бы с вами поговорить по поводу «форда»…
— Но ведь машина нашлась.
— Он должен составить протокол…
— Пусть оставит адрес комиссариата и свою фамилию. Я буду у него завтра в десять утра.
Метрдотель отошел.
— Но вы же сегодня уезжаете, — сказала Моника.
— Именно поэтому я условился на завтра. Пусть не морочат голову дурацкими формальностями.
— Мне бы хотелось все-таки сказать в управлении полиции, когда вы уезжаете и куда… Какие-то достоверные сведения ведь я должна им представлять.
— Если это облегчит вам жизнь, пожалуйста…
— Вы первый мужчина, приезжающий с Севера, который не стремится со мной переспать.
— Вы знаете моего боя Эскудеро?
— Он как-то приносил мне цветы от Мерфи.
— Домой? Так я и думал. Тем не менее, когда я просил у Эскудеро ваш адрес, он предложил мне даже двух красивых женщин взамен и уверял, что они доставят мне массу удовольствия.
— И вы не воспользовались такой возможностью? В Сьюдад-Трухильо много красивых женщин. Но вы очень осторожны, как я успела заметить.
— Я даже более осторожен, чем вы успели заметить.
Я попрощался с Моникой Гонсалес.
Зайдя в гараж, я выбрал «мерседес» модели трехлетней давности. У портье я заплатил по счету, забронировал комнату на следующие три дня и сказал, что уезжаю в Сант-Яго-де-лос-Кабальерос. Сеньор Альварадо напомнил мне, что утром я должен явиться в комиссариат дорожной полиции.
— Хорошо, — сказал я, — в таком случае я уеду после составления протокола. Небольшое опоздание не будет иметь значения.
— Вы собираетесь еще выходить в город?
— Почему вы этим интересуетесь?
— Просто так, из вежливости, мистер Кастаньо, — ответил Альварадо.
— Излишняя вежливость вредна, — сказал я.
Поднявшись наверх, я заперся у себя в комнате.
Постучал Эскудеро и спросил, не приготовить ли мне ванну. Я велел ему прийти в девять вечера.
— Вам надо вечер красивая женщина?
— Нет, Эскудеро, отправляйся-ка сам к этой женщине, — через закрытые двери сказал я.
36Аббес просто посерел от страха. Его огромные руки тряслись, и он не в силах был унять дрожь. Полковника душила апоплексическая ярость, весь организм, казалось, парализовало от ужаса. Он сделал все, что требовалось, все, что только можно было сделать — никому не удастся обвинить его в каком-нибудь упущении или небрежности. Разве он виноват в том, что Трухильо понадобилась Мони Санчес?
Недоверие генералиссимуса к генералу Диасу не имело никаких реальных оснований. Но теперь, ради спасения собственной шкуры, Аббесу надлежало указать виновного. И он указал генерала Диаса. Арест, допрос, следствие, процесс были бы слишком рискованны, такой номер кровавой лотереи Аббеса мог не выиграть. Диас должен умереть.
А накануне дело происходило так: бирюзовый «шевроле» не доехал до ранчо Сан-Кристобаль. Поразительное совпадение: в деревне Сан-Кристобаль, в этом Вифлееме современной истории, родился величайший человек нашей эпохи. И именно по пути в Сан-Кристобаль…
Бирюзовый «шевроле» ехал по направлению к ранчо, где Трухильо ждала очаровательная Мони Санчес.
Диктатор был в превосходном настроении и вполголоса напевал какую-то фривольную песенку. В этот раз на нем был один из самых скромных мундиров — без тяжелой позолоты, без грузов орденов.
Возле капитана Захариаса де ла Крус лежал автоматический пистолет, второй лежал рядом с генералиссимусом. В этом не было ничего необычайного — так полагалось по уставу охраны.
Но внезапно случилось нечто, не предусмотренное уставом, нечто поразительное, напоминающее дела знаменитого «la carro de la muerte» и сотни других, организованных самим Трухильо, «операций».
С боковой дороги на асфальтированную автостраду выскочил черный «паккард» и помчался вслед за бирюзовым автомобилем генералиссимуса. Он был уже близко, когда Трухильо обернулся и увидел через заднее стекло черный кузов преследующей его машины.
— В чем дело? — спросил он. — Что это может означать?
— За нами кто-нибудь едет?
— Черный «паккард». В чем дело? Погляди!
Крепче сжав руль, капитан выглянул из машины.
— Что прикажете делать?
— Гони быстрей.
И тогда в заднее стекло, на фоне которого четко вырисовывался силуэт Трухильо, ударила очередь из автоматического пистолета.
Стекло разлетелось вдребезги.
Трухильо вскрикнул.
Первая пуля ранила его в шею, другая — в спину. Из затылка ручьем хлынула кровь.
Бог взвыл, выругался, как пьяный пеон, и, скорчившись на подушках, медленно сполз вниз и присел на корточки.
— Убей их! — крикнул он водителю. — Убей их!
Нащупав на сиденье пистолет, он сам взвел курок и с ужасом отодвинул оружие.
Капитан де ла Крус до отказа нажал на педаль газа.
Вокруг свистели беспрерывно ударяющиеся о кузов, отскакивающие от покрышек пули. Казалось, машину обстреливает целый батальон автоматчиков.
Черный «паккард», не переставая поливать огнем из автоматов, внезапно обогнал бирюзовый автомобиль и затормозил, загородив ему дорогу.
Капитан де ла Крус свернул с автострады, остановился на полоске травы и схватил автоматический пистолет. Раздался визг съежившегося на полу машины Трухильо.
— Убей их!.. О, господи! Убей их…
Нападающие открыли огонь по капитану.
Он выскочил из машины, бросил на землю оружие и поднял руки. Но было уже поздно. С пятью пулями в теле капитан рухнул на асфальт. Заговорщики не могли оставить в живых свидетеля нападения. Трухильо тоже никогда не оставлял свидетелей.
Двое мужчин вылезли из — черного автомобиля и, продолжая стрелять, приблизились к бирюзовому «шевроле».
