Тина Шамрай - Заговор обезьян
Но только беглец приподнялся, рассчитывая перекатиться вбок и вскочить на ноги, как тут же получил удар ногой. И, когда, переждав боль, открыл глаза, старший, окружённый товарищами, с интересом крутил в руках аппарат. Пацаны тихо переговаривались, цокали языками, один сыпал крошками и что-то быстро-быстро говорил набитым ртом. А он снизу разглядывал/оценивал старшего: спущенные серые шорты с набитыми карманами, большой, совсем не детский живот, выступающие рёбра, длинные руки… Но вот парень поворачивается, за ним и остальные уставились, рассматривая его, распластанного на земле. И лица стали одинаковыми, всё решившими. «Сейчас начнут искать деньги!» — понял он.
Вот и вожак, убрав ногу с его груди, стал делать какие-то знаки остальным. Времени на раздумья не было, совсем не было. И, застонав и обхватив себя руками, будто от сильной боли, беглец подтянул колени и, резко выбросив вперед ноги, вскочил с места. Одной рукой схватил полупустую сумку, другой вырвав телефон — оставлять нельзя! — и бросился по склону к дороге. Вслед ему заулюлюкали, затопали ногами, кто-то кинулся вслед, но скоро отстал. Перескочив через узкоколейку, он понёсся мимо бесконечного бетонного забора. И подгонял себя, задыхающегося: быстрей! быстрей! быстрей!
Казалось, он бежал бы так до самой Москвы, но дыхания хватило метров на триста, а потом в голове застучали молоточки, ноги налились чугуном и перед глазами всё поплыло… Только нельзя вот так сразу останавливаться! И, уменьшив темп, он перешёл на шаг, не успевая глотать воздух. Он и сам от себя не ожидал такого спурта: сроду так не бегал, и выложился по полной программе. Но если бы подростки догнали, не смог бы сопротивляться. И вряд ли мальчики ограничились бы банальным грабежом. А вдруг захотели бы потренироваться, и он вполне мог стать боксёрской грушей. Стоп! Не накручивай! Он ведь оторвался, убежал, ушел.
И оглянулся: позади — никого, будто не было ни котлована, ни юных грабителей, и мальчики в глазах — только мираж. Но кто тогда выпотрошил сумку, отнял рюкзак? И вытащил это, рассматривал он зажатый в руке телефон. Какое к чёрту видение! Телефон надо было выбросить в котлован! Именно телефон и мог бы навести на его след. Взрослые обязательно бы заинтересовались, откуда у подростков такой аппарат. И уже было бы делом техники, совсем простой техники допроса выяснить, откуда… Да и сам телефон сказал бы, чей он. Всё, всё, проехали!
Остается только надеяться, он не покалечил мальчишку. Но тот ведь даже не вскрикнул! Так, может, от сильной боли и не смог закричать? Нет, нет, он не мог сильно ударить. Всё равно как-то гадко, даже тогда, когда спасаешься… Ах, вот оно что! Мы, оказывается, ещё жить хотим? Забавно! Такой диапазон в течение получаса: от желания покончить со всем одним махом на дне пропасти до мгновенного превращения в Абебе Бекилу. Так, может, желание ещё немного подышать этим раскалённым воздухом — это и есть основной инстинкт, а не то, что обычно под ним подразумевают? Не он ли заставил его бежать от мёртвых Чугреева и Фомина, от малолетних бандитов, от… Бежать от Анатолия? Здесь не всё так однозначно. Он, собственно, следует плану этого странного человека, но стоит ли продолжать? Нет, ещё ничего не решено, он просто пойдёт в посёлок, надо ведь купить и провизию, и обязательно воду…
И, вскинув на плечо сумку, медленно побрёл к посёлку. И скоро нагнал живописную группу: двух разноцветных коров и седого дядечку в голубой рубашке на велосипеде. Старичок, подгонявший бурёнок хворостинкой, весело разговаривал сам с собой и совсем не замечал, как у одной из коров, рыжей с белыми пятнами, из сосков струилось молоко. А другая исторгала из себя тёмно-зелёные лепешки. И всё вместе это замечательно пахло, пахло живым и свежим…
— Смотрите, молоко течёт! — не утерпел и выкрикнул он.
— А что делать, паря? — тут же приостановил старик велосипед. — Барокчанка, она, токо-токо первого теленка принесла, вот молоко и прет. И, ты скажи, доить не дается, курва! Вот гоню до дому, там телок, может, дасть ему сиськи-то подёргать. А ты откудова тут? — скосил дед любопытный глаз.
— Скажите, где здесь есть поблизости заправка? — поспешил он задать свой вопрос. И когда старик замешкался, стал объяснять: — Ну, где автомобили заправляют бензином…
— Машины, чё ли? Как не быть? Есть…
— Далеко?
— Как сказать? Я б туда доехал споро, а ты ногами как перебираешь? Ежели… — принялся было рассуждать старик, почёсывая белую щетину, и пришлось нетерпеливо перебить.
— И как туда дойти?
— Так через посёлок, паря! Пройдёшь посёлок, а там будет тебе дорога, а за дорогой и твоя заправка… Иди прямо, потом наискось…
Слушать дальше не имело смысла. И, пробормотав «спасибо, спасибо», он невежливо повернулся спиной к старику и бросился к ближним домам. Ничего не поделаешь, но идти придётся через посёлок, обходить долго.
Посёлок, крест-накрест поделённый дорогами, был так себе, ничего примечательного. И, само собой, никаких таун-хаусов, газонов, супермаркетов! Но, переходя с улицы на улицу, скользя мимо одинаковых домов, он удивился: где видел нечто похожее совсем недавно? И эти пыльные улицы, и эти двухэтажные дома, и эти магазины… Ну да, станция Оловянная! Во сне она была именно такой. Правда, там, у домов не было таких симпатичных балкончиков, отвлекал он себя архитектурными особенностями здешних селений. Не хотелось углубляться в мысли о заправке, о шофёре, о поезде… Но мысли сами, без спроса, накатывали одна за другой. Нет, нет, он ничего ещё не решил, он просто посмотрит, что за заправка, оценит риски и тогда… Что тогда! Машина — это действительно шанс! Пусть только Дорин друг довезет до железной дороги, только до станции, а потом… Потом он уловил испуганный взгляд девочки-подростка и понял, что разговаривает сам с собой. Чёрт, снова потерял осторожность! Нет, идти дворами было ошибкой, здесь как раз и сосредоточена жизнь: тетушки у подъездов, дети на велосипедах, несколько сосредоточенных мужчин у машины, ремонтируют, что ли? Все они за версту видят пришлого человека, вот и провожают взглядами: кто такой, откуда?
Но как ни хотелось прибавить шаг, надо удержаться. Осталось немного, за ближними домами уже нет ничего, только степь, всё та же степь. И когда они кончились, он сразу увидел сооружение, чётко выделявшееся своей отдельностью в пространстве — бензозаправка. И, прислонясь к теплой стене дома, долго всматривался, пытаясь найти признаки опасности на подступах к месту встречи. Только что можно разглядеть на таком расстоянии? Но вот слева, за широкой полосой асфальта, стояла рощица, и заросли её заканчивались как раз напротив заправки. Надо же, все условия, только иди!
И, оторвавшись от стены, он, не оглядываясь, быстро пересёк шоссейку и вступил под сень зелёных насаждений. Но, продравшись сквозь кусты, остолбенел: зелень скрывала свалку, тотальную и беспощадную. Среди хилых, ободранных деревьев и кустов чего только не было: ломаная мебель, мятые пластиковые бутылки, разорванные пакеты с гниющими отбросами, рваные покрышки… И пахло так отвратно, так безнадёжно, будто у разверстой могилы. Не хватало только наткнуться на труп! Труп не труп, но вполне живой человек в пальто с меховым воротником был рядом. Не старый ещё, с отвисшей нижней губой, он деловито разгребал мусор длинной палкой в двух метрах от него. Пришлось, шарахаясь и чертыхаясь, пробираться через рукотворные завалы, хорошо, вовремя вспомнилось: здесь и надо похоронить айфон, толку от него никакого, а лихих людей соблазняет. И такое место скоро обнаружилось — приличная такая ямка, а если ещё присыпать землей и веткой обрушить мусор… Но дальше, не утерпев, он пошёл краем леска, то обнаруживаясь, то скрываясь за полуголыми ветками, авось те, кто проносится мимо на машинах, примут за завсегдатая свалки.
Но лес скоро кончился, и сквозь редкую листву можно было наблюдать, что за место выбрал шофёр для встречи — ничего особенного, самая обычная заправка. Была ли она когда-то заправкой его компании? Возможно. Насколько он помнил, в Забайкалье они открыли таких больше двадцати, в проекте были ещё пять. Да какое это теперь имеет значение! Не отвлекайся! И смотри, смотри! А там и смотреть было нечего. Позади бетонного строеньица с большим козырьком стояли две старые иномарки, скорее всего, самих заправщиков, несколько машин прижались к автоматам и стоят, пьют бензин. Но самосвала Анатолия не было. Не было! Может, мешает фургон? Да причём здесь фургон! Оранжевую махину ничего бы не смогло скрыть. Ну вот, так и знал! Друг Доры — обыкновенный пустобрёх, и ничего больше. Но он-то, он-то, как легко повелся! И потерял столько времени! Но хуже другое — этот разговорчивый шоферюга знает, где он может находиться, а плюс-минус несколько километров роли не играют.
И что теперь? Слушай, а может, Анатолий просто не дождался? Он сам тоже хорош, нет, чтобы сразу идти сюда, к заправке, чего он выжидал? Теперь самому придётся добираться в этот городок… как его, Шилка? Вот-вот, в Шилку. Надо достать карту, определиться. Вспомнил! Какая карта, она осталась в рюкзаке, а рюкзак у мальчишек. С досады захотелось отшвырнуть и сумку, но она-то в чём виновата. И, прижав к груди поклажу, чтоб не мешала выбираться из кустов, он в последний раз посмотрел на заправку, так, на всякий случай.
