Джеймс Монро - Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца
— Я жду телеграмму. На фамилию Макальпин.
Один из них ушел и вернулся с пакетом. Я дал ему десять шиллингов, чтобы смягчить шок потери. Прочтя на ходу телеграмму, я сел в такси, всегда стоящее там в ожидании богатых туристов. Я велел шоферу направиться в Сити, прикурил «голуаз» и опустил стекло. Затем я разорвал телеграмму на четыре части и сжег каждую отдельно. Сделал я это для того, чтобы не устраивать пожара в своем бауле. Я растер в порошок пепел и с удовлетворением развалился на сиденье.
Первые указания были кратки:
«Сейф 2371. Уайлд банк. Бишопсгейт».
Уайлд банк был одним из старинных заведений, где на вас даже не посмотрят, если у вас нет сотни тысяч фунтов. Звание пэра или что-то на этом уровне заставит быть с вами любезными. Я чувствовал, что первое дело связано с коррупцией, вымогательством или шантажом.
Выйдя из такси, сохраняя осторожность, я прогулялся несколько раз по станции метро Банк, большому залу, похожему на кроличью клетку неопределенного цвета. После того как я принял все необходимые меры предосторожности, мне не хотелось попасться в последний момент.
Сити был тих, и лишь бронированные грузовики на погрузке создавали помехи движению. Кто знает, где больше, чем в финансовом сердце Европы, чувствуется пульс деловой жизни и оборота средств. Но британский флегматизм продержится дольше, чем наш фунт.
Вот краткая история Уайлд банк. Его основатель — образованный, но лишенный средств, сын торговца кофе в Лондоне, взрастивший нескольких капитанов морского флота Георга III. Один из его друзей имел счастье первым принести в страну весть о победе под Трафальгаром. Эту новость юный Уайлд узнал прежде, чем она достигла Адмиралтейства… небольшая дружеская услуга. Уайлд тут же все спускает на неустойчивом рынке. Разражается невероятная паника. Акции стремительно падают. Уайлд бешено скупает их. Объявляется официальная победа. Всеобщее ликование. На рынке тут же все акции резко растут в цене. Состояние Уайлда сделано.
Немалое количество самых старых и всеми уважаемых заведений прошли сквозь сомнительные дела. Банковский зал у Уайлда для простых вкладчиков, нуждающихся время от времени в наличности, отделан оранжевым мрамором и напоминает мне викторианский писсуар. Я рассмотрел всех служащих и кассиров, свободно держащихся и услужливо улыбающихся. Мне понадобилось три минуты, чтобы найти нужного мне человека. Рост — метр восемьдесят пять, в отлично сшитом костюме, но с потертостями на рукавах, уставной галстук, короткий подбородок и длинные зубы. Около двадцати четырех лет, прирожденная канцелярская крыса. У него светло-голубые глаза, он носит легкий перстень с печаткой, очень легкий и очень роскошный. Не забудьте, что я вынужден работать с подобными людьми, отбросив остатки благородства.
Сделав вид, будто ошибся местом и чтобы убедиться в этом, я направился к выходу. На привратнике была прекрасная бежевая униформа и высокая шляпа с золотым галуном. Если бы я сказал ему, а это было правдой, что он одет по последней моде с Портобелло-роуд, он бы мне не поверил. По его загорелому лицу и манере держаться можно было сказать, что он служил в том же самом полку, что и исполнительный директор.
— Не могли бы вы мне помочь? — спросил я.
— Да, сэр?
— Здесь есть молодой кассир. Я узнал его, мы учились в одной школе. Я не могу вспомнить его имя… Это ужасно неприятно, вы знаете. У него голдстримовский галстук. Такой высокий тип с рыжими волосами.
Он улыбнулся от сознания того, что может проявить свои энциклопедические знания по истории Уайлд банка. Он рассказал бы все об этом банке, будь у меня время.
— О да, сэр. Вы говорите о мистере Чимсе-младшем. Бамбере Чимсе.
Я взволнованно поблагодарил его за «воссоединение» с мнимым однокашником, которого так давно не видел. В одиннадцать часов я сидел у Лиона и выпил три чашки кофе, наблюдая за тем, как чернокожая служанка моет полы.
Без пяти час я вернулся в укромное место и принялся наблюдать за впечатляющим входом в Уайлд банк. Секунда в секунду Бамбер Чимс, если выполнявший функций привратника экс-гвардеец не солгал мне, вышел с видом заблудшей овечки, прижав к себе свернутые в трубку бумаги.
Я следовал за ним на приличном расстоянии до того момента, как он вошел в бар в полуподвале, полный импозантных людей в темных одеждах с желтизной на щеках, потягивающих розовый джин. Чимс взял приличный сэндвич с засохшей ветчиной и полпинты выдохшегося пива. Я заказал боллс со льдом и приблизился к нему.
— Чимс, Бамбер Чимс, старина! Сколько лет я тебя не видел? Наверное с вечеринки у Анжелы, в ее ужасном доме в Челтенхеме? С Джони Уэйни? Вечер, на котором он так набрался, что разбил машину, возвращаясь к себе?
Он кисло улыбнулся, возможно, потому, что его часто останавливают совершенно незнакомые люди.
— Ты не забыл мое имя? — Я рассмеялся, чтобы бедолага почувствовал свою вину. — По правде говоря, мне пришлось спросить твое имя у привратника.
Его это несколько успокоило.
— Я вспомнил тебя, узнал… Припоминаешь вечер в Каберленд Террас? И чертова старину Тома, бегущего голым по Ридженс-парк? В шестидесятом году? Лэмб, Джаспер Лэмб.
На его крохотном ротике вырисовывалась улыбка. Его голос, некое подобие блеяния, еще больше подчеркивал его принадлежность к пушистым братьям.
— Конечно, Джаспер. Какое-то время я не мог поверить, старина.
— По стаканчику… Что ты предпочитаешь?
Его черты вновь посуровели.
— Розовый джин, если возможно.
Я ободряюще улыбнулся.
— Это топливо для подводных лодок. И ты это пьешь?
Я заказал ему джин, и он его проглотил… Он был то, что нужно. Глупый, бедный, немного не в себе. Мы пили, и я продолжал болтать о незнакомых друзьях и непроисходивших событиях. После третьего джина его затуманенный взгляд стал стекленеть. К сожалению, я должен сказать, что он потреблял алкоголь ни как офицер, ни как джентльмен.
— Послушай, старина, — сказал я, озираясь на банковских служащих, — у нас готовится одно дельце. Вы знаете, я работаю в рекламе. Нам нужны кое-какие советы по банковскому делу. Это может кое-что стоить.
Я жестом указал на мое одеяние, как бы показывая, как рекламные менеджеры обязаны одеваться… но он и так отлично понял. При виде такой блистательной перспективы его затуманенный взгляд оживился.
— Я польщен, Джаспер, польщен.
— Отлично, старина. Как насчет пообедать сегодня вечером? В восемь у Каспара, в единственном трехзвездном ресторане Смоки Ласкелла с прекрасной кухней?
— Ты меня ставишь в тупик, — проблеял он, и я задался вопросом: что за странный вкус может перевесить отличную кухню. — У меня уже занят сегодняшний вечер. К сожалению, я совершенно не могу отказаться.
Из-за дочки богатого фабриканта пластмасс? Объявление о свадьбе в «Лондон Лук» с фото и скромный заработок, позволяющий подновить загородный дом Чимса? Но у него вид человека, не готового вступить в брак… Даже за всю нефть Аравии.
— Можно просто пропустить стаканчик? — умоляюще спросил он. — У Поттера, в шесть?
Я тотчас согласился, похлопав его по спине и предложив еще стаканчик джина, прежде чем расстаться. По крайней мере, я буду знать, что так обязывает его этим вечером. Может быть, он принимает наркотики? Нет, судя по тому, что он пьет.
По кредитной карточке я взял в банке пятьсот фунтов. С этим я рассчитывал получить любые сведения, включая последнее заявление президента, такого же жалкого алкоголика. После этого я отправился в бюро путешествий и заказал простое путешествие в Ниццу. Получил билет и положил его с сотней квиновских фунтов в конверт. Затем вошел в телефонную кабину и связался с Жозефиной.
— Филипп, дорогой, — ответил томный голос, а кто-то громко, чтобы было слышно, прокомментировал: «О Боже, Жози вновь в огне».
— Жозефина, моя любимая пышечка, что ты скажешь о поездке в Ниццу с полным пансионом? А я приеду к тебе чуть позже.
Она задохнулась от счастья, и кто-то похлопал ее по спине, чтобы успокоить.
— О дорогой, я безумно рада. Когда?
— Сегодня вечером.
Она издала еще какие-то звуки сорвавшимся голосом, обещая мне верность до конца своих быстро убывающих дней. Я сказал ей, в каком отеле остановиться, и пообещал непременно приехать к ней на эти роскошные берега. Сомневаюсь, чтобы правительство прослушивало телефонную линию их бардачка. Я написал ее имя и адрес на конверте и ленивым жестом остановил проходящее такси. Оно тормознуло у края тротуара с ужасным визгом, под сигналы взбешенных водителей двух машин, ехавших следом и старавшихся не задеть своим хромом его багажник.
— Не могли бы вы доставить это? — спросил я, протянув конверт и фунт.
— Да, шеф, с удовольствием.
