Джеймс Монро - Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца
Она уселась на корточках рядом со мной и взяла мою сигарету. Ее глаза засияли, и она глубоко затянулась, немного закашлявшись, ибо это было слишком резко.
— Один из моих соотечественников, вон тот коротышка атлетического сложения с выпадающими волосами, пожелал увести меня подальше от лондонского бара. Он напичкан деньгами… Он производит боеголовки ракет или что-то в этом роде… не знаю.
Это похоже на Стефани. Она умирает от голода в чужом городе вдали от родного дома, рыцарь, делающий деньги, вырывается в ее жизнь. Он спасает ее от блуда. После чего она вновь скрывается, ибо на ней хотели жениться, или удушить ее, или что-то еще. Появился производитель ракет и сел рядом. Выглядел он поприятнее, чем большинство толстомордых. В считанные секунды мы все до смерти накурились и были очень счастливы.
Его звали Зеке или еще как-то, но на библейский манер. Стефани говорила — он то, что надо. Я был с ней согласен. Он не докучал своими деньгами и не утомлял разговорами о своем бизнесе, зато согласился заплатить по счету и улыбнулся, показывая великолепно пломбированные зубы. Он не спросил даже меня, как это делали до него, почему Стефания такой взбалмошный ребенок, ибо она не только мила, и я могу позволить выправить ей мозги. Очень жаль видеть падение ее таланта (пусть и слабого) и ее живости (она чуть живее мертвеца вне гроба). Когда вам говорят, что все богачи негодяи, не верьте этому. Только часть из них очень скучна и слишком изнурена, ибо еще больше денег — единственная вещь, которую они не могут купить.
Я мало видел Хоннейбана в последующие дни. У него случился солнечный удар. Он казался развалиной. Может быть, это солнечный ожог съедал его или клопы в хижине, но он очень чесался. Вообще у него был не слишком счастливый вид и большую часть времени он проводил за потреблением холодного пива у посадочной полосы, ожидая, когда я попытаюсь убраться, чтобы последовать за мной.
В обществе Стефани и Зеке было восхитительно. Отчасти потому, что он все оплачивал, а еще из-за того, что оба были мне симпатичны. Несколько месяцев назад существовала безумная платоническая связь между Стеф и мной. Пусть говорят все, что угодно о новой морали, но ужасно трудно сделать так, чтобы спать со всеми встречными девушками. Это так же тяжело, как и обратное. Я никогда не был сторонником общепринятых правил и люблю время от времени иметь дело с девушками, не претендующими больше чем на дружбу.
В конце концов я отправился к Хоннейбану сказать о своем отъезде, чтобы он заказал место в том же самолете. Я знал, что он это тут же сделает, увидев мое имя в списке пассажиров. Мне не хотелось слышать восклицаний, когда он окажется сидящим напротив меня: «Ах, я все же поймал вас». Он поворчал, но оказался там, когда я прощался со Стеф, прежде чем подняться в «Де Хавиленд».
Я провел с ним два часа в Карачи, задыхаясь из-за того, что отказала система кондиционирования, прежде чем мы поднялись в самолет ПАНАМ на Лондон. Я принял снотворное после взлета… Мне предстояли долгие часы перелета, хотя я не переносил эти наполненные керосином внезапно падающие машины. В Риме я еще спал и проснулся лишь перед Англией. Хоннейбан привычно бодрствовал, следя за мной, весь перелет. Я представил себе, что он думает, будто у меня спрятан небольшой парашют в кобуре.
В Лондоне у него камень с души свалился, и мы вместе созерцали нашу метеорологически прекрасную отчизну.
— Ну, Хоннейбан, моя машина на стоянке. Позвольте мне немного поберечь трещащий по швам бюджет Си-Ай 6.
Он даже не поблагодарил, когда высаживался у Марбл Эпр.
— До скорого, — сподобился буркнуть он, направляясь в метро. Я вернулся к себе и позвонил Жозефине. Та была свободна, благо было девять часов вечера, и примчалась на такси в Хэмпстед. Она разбудила меня, но мне не составило труда открыть ей.
— Филипп, как ты загорел, — сказала она, сбрасывая демаркационную полоску купальника.
Как прекрасно вновь ощутить британский комфорт!
Глава седьмая
Вперед, вперед, сыграй игру!
Военный клич развалившейся империиСледующее утро было 17-е. Я тщательно оделся, выбрав рыжеватую куртку с воротником «регент» и брюками в тон. Рубашку я надел с жабо, зато без галстука, а на ноги — замшевые ботинки, чтобы прилично выглядеть.
Большой хронометр VI Пи-Эн я бросил в армейский рюкзак рядом с пуговицами для воротничка и манжет, резинками, отпускными фото, иностранными монетами, тромбонами и другими вещами, о которых говорят с оптимизмом, что когда-нибудь они понадобятся. Затем я надел на руку мои сверхплоские золотые часы. Я люблю выглядеть преуспевающим человеком. Это заставляет кредиторов быть менее агрессивными.
Я вышел через черный ход, мимо австралийцев, но часть из них спала, а часть уже была в колледже. Их комната в холле, карикатура на рекламу жилища, была по-кладбищенски тиха. Я выскользнул на параллельную улицу, но там в это утро кое-кто был. Грузовик, с надписью «Захватите немного счастья с цветами» — типичный юмор гражданской службы, — с двумя ничего не делающими пассажирами, стоял так, чтобы можно было заметить мое появление на улице. Чтобы позабавиться немного, я подошел к ним и постучал по стеклу.
— Продолжите слежку или откажетесь? Во всяком случае, вы знаете, что я отправляюсь в аэропорт.
— Недоумок, — отрезал один из типов, прежде чем его одернул шофер.
— За кого вы нас принимаете? — спросил шофер, пытаясь спасти цветочное прикрытие.
— Надеюсь, что вы не из мафии.
С этими словами я удалился. Было прекрасное утро, какое иногда британские острова дарят весной, задерживая массовую иммиграцию. Даже деревья, вечные жертвы бактериологической войны, театром которой является Лондон, распускали в надежде листву. Когда я свернул за угол, грузовик оставался еще на месте. Но я видел несколько сантиметров гибкого телефонного кабеля в бортовом ящичке. Они, несомненно, связались со своими коллегами, наблюдающими за фасадом дома. Они старались меня перехитрить.
В том месте, где улицы расходились, лондонская транспортная компания предусмотрительно разместила автобусную остановку. Несколько кандидатов на опоздание стояло там, нервно переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на часы. Уже слышались мысленно отрабатываемые извинения, как в виденном и перевиденном шоу. К несчастью, существует очень ограниченное число возможных извинений. Я прошел мимо них, старательно изучая лица, и раздвоился между типом в прекрасном синтетическом костюме и пожилым человеком, одетым в потертый плащ и поглощенным разгадыванием кроссворда в «Таймс». Есть люди, не без основания считающие, что кроссворды «Таймс» стимулируют интеллект и мораль британского функционера.
Несколькими домами дальше я вошел в магазин и купил пачку сигарет. Потом вышел, снимая на ходу целлофановую упаковку. Человек в плаще невинно прохаживался там, поглощенный интеллектуальным занятием. Был ли он один, или еще какие-то хитрецы, или они использовали для слежки двоих?
Я купил восьмицентовый билет и дождался автобуса. К счастью, он был полон и я локтями проложил себе дорогу к передней двери. Человек в плаще остался зажатым в середине автобуса, и в тот момент, когда двери стали закрываться, я вышел из него. Возможно, что он понял мое намерение, но не мог ничего поделать, ибо автобус был набит пассажирами, как бочка селедками. Я отошел от остановки и сел в такси. Говорят, что хороший агент чувствует шестым чувством, что находится под наблюдением, как чувствуют отличные пилоты неполадки с самолетом при отсутствии внешних признаков. Я чувствовал себя отвратно, но я не воспринял это как вдохновение. Когда я чувствую угрозу, мне всегда не по себе.
Я вышел из такси в одной из пробок, чтобы оторваться, если они были на машине, и вошел в метро, направляясь к Марбл Эпр. Мне нужно было сделать пересадку, и я вышел из вагона, когда двери закрывались. То же самое я сделал на Марбл Эпр. Затем я вошел Гайд-парк и направился к Серпантину. Можно удостовериться, что за тобой не идут, только в малолюдном месте, где легко осмотреться. Я прошел по краю водоема, глядя на следовавших за мной, как нищенки, уток и гоняя клеветников-голубей. Зеленый цвет успокаивающе подействовал на меня, и я даже улыбался самым ужасным няням, толкающим коляски с драгоценными малышами.
Как прекрасна жизнь… Отметь это, Макальпин, и сделай все возможное, чтобы выжить.
Я проследовал до «Хилтона», прошелся в двух шагах от «Плейбой Клаб» и рядом с гранитом и позолотой посольства США. Надо отдать должное американцам… Они здорово заботятся об облегчении жизни своих граждан. Я вошел туда и направился в приемную. Было еще слишком рано, и все служащие были в моем распоряжении.
— Я жду телеграмму. На фамилию Макальпин.
