Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди
Муссолини и главарь действовали ловко. Боже, как они, должно быть, хохотали — особенно зная, что в игре участвует банк.
Вопрос, который был задан Паоло через похитителей, был связан с делами банка, что было естественно. Вероятно, в нем фигурировали счета, с которыми работал Бенини и которые он помнил; наверно, они имели отношение к Лондону, так как именно оттуда Бенини прилетел в день похищения.
В дальнейшем можно было предвидеть две опасности: возможность повторения той же уловки и переход к третьему выкупу, а также то, что, взяв свое, похитители могут просто продать Паоло другой банде, и все начнется сначала. Его ответные действия тоже были очевидны, хотя имелись и более тонкие варианты.
Перемена часовых поясов еще сказывалась; он натянул на балконе гамак и немного подремал. В четыре ему позвонили, чтобы сообщить об окончании дела в Мехико. Он сверился с часами и позвонил юристу в Милан.
— Рикардо, Дэйв на проводе. Я снова взялся за это дело. Прилечу завтра. Можете сказать семье.
— Отлично. Вам что-нибудь нужно?
— Проверить автомобиль. — Он дал адвокату номер «альфы». — Можете узнать подробности о владельце? Негласно, разумеется.
Он сварил себе кофе, оставил у Митчелла на телефоне сообщение, что заглянет вечерком, затем вернулся к своим запискам и кассетам. Когда он пришел на пристань, Митч уже сидел на верхней палубе рядом с горячей жаровней.
— Жизнь — это ад, — сказал ему Хазлам.
Палубы соседних катеров тоже были заняты людьми, пиво было ледяное, а откуда-то снизу доносились звуки музыки — Маркус Робертс, играющий на фортепьяно.
— Не можешь победить других — стань как они.
Хазлам рассмеялся.
— Ты упоминал о БКИ.
Он не мог раскрыть ему подробности дела Бенини, однако в обмене информацией, который мог принести клиенту неожиданную пользу, не было ничего неэтичного.
— Ага.
— Возможно, это ничего не значит, но сегодня всплыло несколько названий. По-моему, какие-то счета.
Митчелл слегка подался вперед.
— В середине стоит «Небулус», — сказал ему Хазлам. — «Ромулус» идет до него, «Экскалибур» — после. Кажется, это проходит через Лондон.
* * *Ночью прошел дождь; когда Бретлоу привезли в Лэнгли, с деревьев еще капала вода, а над дорожным покрытием уже начал подниматься парок. ЗДО сегодня пришел совсем рано, заметили те, кто замечал подобные вещи. В пять сорок пять, взяв в столовой обычные кофе и булочку, он сидел за своим столом.
Пока все было тихо. Он достал из правого верхнего ящика лист бумаги и составил два списка, которые должны были определить его график на сегодняшний день.
Список номер один был обычным: рутинные встречи с ДЦР и остальными заместителями; совещания с главами подразделений; открытое совещание по финансам (разумеется, слово «открытое» имело относительный характер) и закрытые — по некоторым секретным вопросам.
Список номер два был не столь обычен: смерть Зева Бартольски и приготовления Крэнлоу в ожидании дальнейших сведений от Маленко; плюс встреча с Майерскофом, о которой он просил вчера поздним вечером, — вероятно, будет разговор о счете «Небулус» и Паоло Бенини, а также о том, о чем Майерскоф в прошлый раз промолчал.
Было шесть часов. Он допил кофе и, подключив шифратор, позвонил в Милан.
— Похитители звонили, — сообщил ему Хендрикс.
— Что сказали?
— Что первая выплата была задатком, а настоящие деньги будут в следующий раз.
Рассчитывай на худшее, и всякое улучшение станет подарком судьбы — Бретлоу всегда руководствовался этим правилом. Поэтому он и послал туда Хендрикса.
— У вас есть эта запись? — спросил он.
— Да. Хотите послушать?
— Хочу.
— А остальное? Я сделал выжимку из ключевых разговоров на случай, если вы захотите переписать их.
Бретлоу подключил «Крэг» и сказал Хендриксу, что он готов. Передача заняла восемь минут; когда она кончилась, он сказал Хендриксу, что свяжется с ним через двенадцать часов, достал из холодильника минералки и закурил сигарету.
Было без четверти семь, пора появляться Мэгги — в последние дни его секретарша приходила раньше обычного. До первого совещания оставался еще час. Он перемотал пленку, включил ее сначала и быстро проглядел подготовленные к первому совещанию записи. Информация на кассете была любопытной, но не более того — ничего такого, что могло бы перевернуть мир вверх тормашками.
«— Привет, Умберто. Что скажешь?
— Паоло еще жив?
— Конечно.
— У меня для него вопрос.»
В его бумагах тоже не было ничего интересного: все это надо знать, но все это не так уж и важно. Голоса на пленке сливались — итальянская речь сбивала Бретлоу с толку, а цифры в отчете грозили полностью поглотить его внимание.
«— Умберто.
— Да.
— Привез деньги?
— Да.
— Дай мне Марко.
— Как насчет ответа на мой вопрос?
— На какой вопрос?»
Мэгги зашла к нему и спросила, не хочет ли он кофе, поставила на стол кружку и напомнила, что пора идти на первое совещание. Он выключил магнитофон и запер кассету в стол. Совещание слегка затянулось, так что Майерскофа пришлось принять на десять минут позже намеченного срока, а встреча с ДЦР уже близилась.
— Бенини пока не вернулся, — сказал ему Майерскоф.
— Но наши дела в секрете?
— Да.
Может, он зря не сказал ЗДО о расследовании Митчелла, подумал Майерскоф, а может, и не зря.
— Что еще? — В голосе Бретлоу прозвучал достаточно ясный намек на то, что Майерскофу пора выкладывать свои тайны.
— Это вряд ли серьезно.
Однако… Бретлоу закурил новую сигарету.
— Один из сенатских подкомитетов затевает банковское расследование.
— За это им и платят.
— Но их внимание привлек Первый коммерческий Санта-Фе.
О дьявол, подумал Бретлоу. Сначала Зев, потом Бенини, а теперь еще и это. Ящики внутри ящиков, сказал он себе, абсолютная секретность. И все равно он был потрясен, хотя старался не показать виду.
— Откуда ты знаешь?
— Источник в секретариате.
— Но ты вне подозрений?
— Она передает мне все, так что на сей раз даже не знает, что именно для меня важно.
— А внутри есть твои люди?
— Я получаю сведения о работе всех комитетов и подкомитетов, так что никто не знает, чем я интересуюсь.
— Кто проводит расследование для этого подкомитета?
— Юрист по фамилии Митчелл.
— Как близко он подобрался к нам?
— Пока он только прощупывает почву.
Пора было идти на встречу с ДЦР.
— Следи за этим. — Он встал. — Значит, Подкомитет по банковскому делу.
— Да.
— Кто его председатель?
— Сенатор Донахью.
Встреча у директора Центрального разведуправления началась обычным порядком: сначала разговор наедине, затем более широкое совещание с ДЦР номер два и остальными четырьмя заместителями: толстый слой сливок в кофе и густой сигаретный дым над столом. Вторая часть беседы началась пятнадцать минут назад, и тут Бретлоу попросили ответить на звонок.
— Вы можете спуститься?
Мэгги Дубовски всегда говорила «спуститься», даже если кабинеты находились на одном этаже. Другие заместители спросили бы, зачем, напомнили бы своему секретарю, что беседуют с ДЦР.
— Иду.
Он извинился и вернулся к себе в кабинет.
— Только что поступило. Я сама принимала телефонограмму. — Она подала ему лист бумаги.
— Откуда, не сказали?
— Нет.
В послании было шесть слов. Он прочел их, стоя у ее стола, и понял, почему она вызвала его.
Дело было не в месте: Тайник «Занзибар».
И не в подписи: Петушкин.
А во времени: Девять вечера, местное.
Он снова вспомнил старые деньки в Управлении, когда использовался «Занзибар» — тайник в стене на юге города, а «Петушкин» было кодом, относящимся к источнику получаемых сведений. Однажды это имя появилось в рапорте, поэтому Мэгги Дубовски знала, что оно связано с Москвой, и сейчас позвала его сюда. Время было указано московское, а оно опережало здешнее на девять часов, так что забрать передачу следовало уже через три часа.
Он поблагодарил ее, зашел в свой кабинет и закрыл дверь.
Код «Петушкин» был знаком лишь ограниченному числу людей, только горстка из них знала о тайнике «Занзибар» и только членам «внутреннего круга» было известно его местонахождение. А всё вместе знали только трое: он сам, Маленко и Петушкин. Впрочем, Петушкин уже не мог быть автором передачи: Петушкин давным-давно умер, Петушкин встретился со своим Творцом в одном из тесных казематов Лубянки. Значит, Маленко сдержал обещание, но решил не рисковать и сделать все лично, не вмешивая в их отношения третьего человека. Если только это не было обманом, если Маленко не хочет, чтобы ему преподнесли агента ЦРУ на тарелочке — но этот риск существовал с самого начала.
