Под прицелом - Клэнси Том

— Я знаю, что вы хотите передать бомбы организации за пределами Пакистана. Когда вы сделаете это, когда мир узнает, что ядерное оружие было украдено, тогда ваше слабое гражданское правительство падет, и вы придете к власти в результате государственного переворота. Мои люди, генерал, могут забрать ваши бомбы.

Теперь Рехан выдавил из себя смех.

— У меня нет никаких бомб. А если бы они у меня были, мне не понадобились бы твои люди. Я уважаю тебя, старик. Я уважаю твою жертву и твою покорность Аллаху, а также мудрость, которую ты приобрел только благодаря старости. Но ты приходишь сюда, в мой дом, и говоришь подобные вещи?

— Нам нужны бомбы. И мы не боимся.

Теперь Рехан встал. Злой и уставший от старика из России.

— Какие ещё бомбы? О каких бомбах ты говоришь? Да, у моей страны есть ядерное оружие. Это общеизвестно. Они были разработаны и изготовлены под руководством А. К. Хана, пакистанского патриота и хорошего мусульманина. Но я генерал армии и сотрудник внешней разведки. Я не могу просто подогнать грузовик к складу и попросить людей там загрузить ядерные ракеты в кузов грузовика. Это глупость!

Муршидов посмотрел на Рехана затуманенными катарактой глазами.

— Ваш план был объяснен мне в мельчайших деталях. Это замечательно, и это может сработать. Но вы потерпели неудачу в одном отношении. Вы сделали свое предложение не тем людям. Другие, кого вы пригласили в свою схему, отказались от вас, и теперь вы ничего не можете сделать. Я здесь, чтобы показать вам, что Джамаат Шариат - это правильный путь для вас. Мы поможем вам, а вы поможете нам.

Рехан посмотрел на Хана. Хан пожал плечами. Что за черт.

Генерал Рехан снова сел на диван.

— Ты думаешь, что знаешь вещи, которые не соответствуют действительности, старик. Но ты вызываешь у меня любопытство. Что вы и ваши бедные горцы будете делать с ядерными бомбами?

Стеклянные глаза Муршидова, казалось, внезапно прояснились. Он улыбнулся, обнажив тонкие, ломкие зубы.

— Я точно скажу вам, что мы будем делать с ядерными бомбами.

Через несколько минут Рехан бросился к вертолетной площадке позади своего дома и запрыгнул в свой Еврокоптер EC135. Винты вертолёта уже вращались, их наклон увеличился, как только дверь закрылась, и через несколько секунд вертолет поднялся над домом, немного снизился, направляясь к заливу, затем сделал вираж в направлении невероятного горизонта Дубая.

Хан сидел рядом с ним на заднем сиденье шестиместного вертолета. Полковник заговорил в гарнитуру, сказал своему генералу, что он установил безопасную спутниковую связь с Исламабадом, и Рехану нужно только говорить в свой микрофон.

— Послушай меня, брат, - сказал Рехан, почти обезумев от волнения. — Я сейчас уезжаю в Волгоград.

Он прислушался. — Россия. Да, Россия!

Еврокоптер направился к небоскребам в центре Дубая. По другую сторону от них находился международный аэропорт Дубая. Там экипаж реактивного самолета Роквелл Сабр Рокопелацнер изо всех сил готовил свой самолет к немедленному вылету.

— Я буду знать это к завтрашнему дню, но я думаю, что мы в состоянии начать операцию "Сапсан". Да. Подготовьте всех к выступлению в любой момент. Я приеду в Равалпинди и лично проинформирую комитет, как только закончу.

Он немного послушал собеседника, а затем сказал:

— Еще кое-что. В прошлом месяце я встретил группу из четырех чеченцев в Грозном. Я хочу, чтобы вы разработали план устранения этих четверых парней быстро и тихо. Один из них слишком много болтает. Я рад, что он сделал это в данном случае, но я не могу допустить, чтобы он говорил с другими. Я хочу, чтобы они все убрались с дороги, чтобы убедиться, что мы заделаем эту утечку до того, как вся вода хлынет через плотину.

Рехан кивнул своему заместителю, и Хан отключил связь.

— Желаем слишком многого? - спросил Хана Рехан.

— Аллах благ, генерал.

Бригадный генерал Риаз Рехан улыбнулся и пожелал своему вертолету лететь быстрее, потому что он не мог терять времени.

Если все опросы в Америке верны, то Джек Райан вскоре снова станет президентом Соединенных Штатов, и как только Райан вернется в Белый дом, у операции "Сапсан" не будет ни единого шанса.

27

Чарльз Самнер Олден, заместитель директора Центрального разведывательного управления, сидел на заднем сиденье автомобиля "Линкольн Таун Кар", который въехал в ворота поместья Пола Ласки в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Заместитель директора ЦРУ был одет к ужину, но надеялся, что этот вечер будет не только приятным, но и деловым.

Он несколько раз бывал в доме Ласки на Род-Айленде. Прекрасная свадьба в саду для конгрессмена-демократа, сбор средств для предвыборной кампании Эда Килти против Робби Джексона, пикники для высоколобых и вечеринки у бассейна, а также рождественский званый вечер несколько лет назад. Но когда Ласка позвонил ему и пригласил поужинать сегодня вечером, старик ясно дал понять, что они будут только вдвоем.

Это было большое событие даже для такого политического деятеля, как Чарльз Самнер Олден.

Олден предполагал — нет, он знал, — что ему предложат должность в одном из аналитических центров Ласки при условии очевидного: администрация Келти прекратит свое существование 20 января следующего года.

"Линкольн" проехал через прекрасный сад и припарковался на парковочном круге рядом с домом, откуда открывался вид на воду. Периметр территории патрулировался вооруженной охраной, и каждый дюйм территории был оснащен камерами, охранным освещением и датчиками движения. Водитель и телохранитель Олдена, конечно, были вооружены, но никто не ожидал здесь неприятностей хуже для зам.директора ЦРУ, чем обжечь язык супом из омара.

Персонал подал Олдену и Ласке напитки в библиотеке, а затем они поужинали на задней террасе с окнами, которая защищала их от холодного воздуха, но при этом открывала великолепный вид на залив Шеип-Пойнт, залитый лунным светом. Разговор никогда не отклонялся от финансовых вопросов, политики и социальных проблем. Олден знал о Ласке достаточно, чтобы понимать, что беззаботного подшучивания будет мало. Но это был хороший разговор между мужчинами, которые были в целом согласны друг с другом, несколько усиленный нежным поцелуем Чарльза Олдена в задницу своего предполагаемого будущего работодателя.

После ужина они ненадолго вышли на задний двор, потягивая коньяк и обсуждая события в Венгрии, России, Турции и Латвии. Олден чувствовал, что над его знаниями и взглядами явно подшучивают, и он не возражал. Это было собеседование при приеме на работу, по крайней мере, так он говорил себе.

Они перешли в библиотеку. Олден прокомментировал огромную коллекцию фолиантов в кожаных переплетах этого человека, и когда они сидели друг напротив друга на старинных кожаных диванах, политический назначенец ЦРУ похвалил великолепный дом. Ласка, пожав плечами, объяснил, что это его летний коттедж, или, по крайней мере, так он называл его в присутствии тех, с кем он не соблюдал закон популиста. Он рассказал Олдену, что ему также принадлежат двадцатидвухкомнатный пентхаус в Верхнем Вест-Сайде Нью-Йорка, пляжный домик в Санта-Барбаре, который был самым большим в округе и одним из крупнейших объектов недвижимости на берегу океана в Калифорнии, а также домик в Аспене, где ежегодно проводились политические встречи, в которых принимали участие четыреста человек.

Олден дважды бывал в "Аспен ретрит", но не хотел смущать хозяина напоминанием об этом.

Ласки наполнил бокалы обоих мужчин еще одной порцией безупречного коньяка Дени-Муньи 1930-х годов.

— Есть какие-нибудь соображения, почему я пригласил вас сюда сегодня, Чарльз?

Олден улыбнулся, склонив голову набок.

— Я надеюсь, что речь идет о должности на случай, если президенту Келти не удастся переизбраться.

Ласка посмотрел поверх низко сидящих на носу очков. Он улыбнулся.

— Я был бы горд принять вас на борт. Я могу сразу вспомнить пару ключевых мест, где ты мог бы нам пригодиться .