Под прицелом - Клэнси Том

Он работал с двадцатью четырьмя различными исламистскими группировками боевиков, все без контракта, базирующимися в Пакистане. И для этого он использовал двадцать четыре различных имени для прикрытия. Для Лашкар-и-Тайбы он был Абу Кашмири, для Джаиш-и-Мухаммеда он был Халидом Миром. По сути, у него было двадцать пять имен, включая его настоящее, и это практически лишало индийские и западные спецслужбы возможности его выследить. Личной безопасности также способствовал тот факт, что он не был ни рыбой, ни мясом: не был членом террористической группировки и не являлся сотрудником пакистанских спецслужб.

Террористические ячейки, действовавшие под его патронажем, выполняли миссии на Бали, в Джакарте, Мумбаи, Нью-Дели, Багдаде, Кабуле, Тель-Авиве, Танзании, Могадишо, Читтагонге и по всему Пакистану.

В декабре 2007 года в Равалпинди Риаз Рехан провел свою крупнейшую операцию, хотя об этом знала не более горстки высокопоставленных генералов УМР и Сил Безопасности. Рехан сам выбрал, обучил и руководил убийцей премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто от имени Министерства обороны и УМР. И в истинно холодной, расчетливой манере Рехана он также выбрал человека, стоявшего за спиной стрелка, человека, который взорвал убийцу вместе со значительной частью толпы в жилете смертника сразу после того, как был застрелен премьер-министр, чтобы гарантировать, что эти мертвецы действительно не расскажут никаких небылиц.

Для руководителей пакистанской разведки, которые использовали джихадистские группы и преступные группировки в качестве доверенных лиц, было крайне важно, чтобы они держали руки чистыми, и Рехан был тем человеком, который помогал им делать именно это. Чтобы сам Рехан оставался незапятнанным, они вкладывают огромные ресурсы в его личную и оперативную безопасность. Контакты Рехана в арабском мире, богатые нефтяные шейхи Катара и ОАЭ, которых он знал со времен войны с Россией в Афганистане, начали спонсировать его, чтобы еще больше изолировать и защитить. Эти богатые ваххабиты финансировали его, и в конце концов, в 2010 году он вернулся в пакистанскую армию в звании бригадного генерала просто потому, что его могущественные арабские друзья потребовали от УМР, чтобы Рехану была предоставлена руководящая оперативная роль в разведывательной структуре страны. Генералы-исламисты назначили его ответственным за совместную разведывательную деятельность, роль, которая обычно отводится генералу более высокого ранга. Это возложило на Рехана ответственность за все международные шпионские активы и операции.

Его благодетели в ОАЭ, те, кто знал его (или, точнее, знал о нём) с тех пор, как он подростком переправлялся на мулах через горы, укрепили свои особые отношения с Реханом, предоставив ему доступ в обнесенный стеной комплекс на Пальмовых островах Дубая. Это место стало, по сути, его офисом. Да, у него был офис в Исламабаде в прекрасно ухоженной штаб-квартире Управления межведомственной разведки в Абпаре, но чаще всего он бывал в Дубае, вдали от тех в правительстве Пакистана, кто не знал о его существовании, или в армии Пакистана, кто не поддерживал его цель создания халифата.

И подальше от тех немногих в УМР, кто активно стремился его свергнуть.

Генерал Рехан прибыл в свою резиденцию вскоре после разговора с полковником Ханом, а через несколько минут после этого он сел за стол напротив Сулеймана Муршидова, почтенного духовного лидера Джамаат Шариат в Дагестане. Старику, должно быть, было восемьдесят, подумал Рехан, глядя на глаза, молочно-белые от катаракты, и кожу, похожую на пляжный песок, собранный ветром в складки. Он был родом с гор Кавказа, и Риаз предположил, что он никогда не был в Дубае, никогда не видел небоскребов выше приземистых бетонных монолитов советской эпохи в Махачкале и никогда не встречался с человеком, стоящим у власти во внешней разведывательной организации.

Несколько офицеров и охранников Рехана расхаживали по столовой, а старик был в компании еще четырех человек, все моложе, некоторые гораздо старше. Они не были похожи на охрану, скорее на сыновей и внуков. Они также выглядели так, как будто находились здесь по принуждению. На их лбах блестел пот, и они оглядывались на вооруженную охрану, расхаживающую по территории и дому, как будто эти темнокожие люди могли в любой момент взять их в плен.

Духовный лидер Дагестана попросил об этой встрече несколько дней назад, и Рехан знал почему. Генерал действительно считал это ребячеством. За последние несколько месяцев Рехан путешествовал по миру, встречаясь с повстанческими группами и международными террористическими организациями в Египте, Индонезии, Саудовской Аравии, Иране, Чечне и Йемене.

Но он обошел стороной Дагестан. Джамаат Шариат, главная исламистская группировка Дагестана, в глазах Рехана и его людей отошла на второй план по сравнению с чеченцами. Тем более теперь, когда "Джамаат Шариат" потерял командира своего вооруженного крыла Исрапила Набиева. Но еще до того, как Набиев был схвачен русскими, Риаз Рехан не потрудился пригласить дагестанцев на свои встречи. Чеченцы работали с дагестанцами, поэтому он встречался только с чеченцами.

И теперь, предположил Рехан, дагестанцы сошли с ума. Оскорбленные пренебрежением. Они послали сюда своего духовного лидера, чтобы объяснить, что они все еще жизнеспособны, и только Джамаат Шариат говорит от имени Дагестана, бла-бла-бла.

Рехан посмотрел на старика через стол. Пакистанский генерал был уверен, что этот святой человек с гор прочтет ему лекцию.

Все в комнате говорили по-арабски. Рехан поприветствовал контингент из Дагестана, поинтересовался их потребностями и рассказал об их путешествии.

Покончив с тонкостями, Рехану не терпелось поскорее закончить свою утреннюю встречу.

— Чем я могу быть вам полезен?

Муршидов сказал:

— Мои друзья в Чечне сказали, что вы человек Божий.

Рехан улыбнулся.

— Я скромный последователь.

— Захват Исрапила Набиева нанесла моему народу болезненный удар.

— Я видел это. Я знаю, что он был доблестным командиром ваших войск.

По правде говоря, Рехан был невысокого мнения о дагестанцах. Он лучше знал чеченцев, больше уважал их способности как бойцов. Тем не менее, этот парень Набиев произвел впечатление на чеченцев. Они сказали, что он якобы был на голову выше других дагестанских боевиков, которые, по мнению Рехана, были не более чем пушечным мясом для русских.

Муршидов кивнул, благодарный за добрые слова.

— Он был моей большой надеждой на будущее моего народа. Но я считаю, что теперь, оставшись без него, мы должны искать помощи вовне .

О, значит, сегодня будет подача.    Рехан был доволен. Если бы этому старику что-то было нужно, то, возможно, ему не пришлось бы терпеть брань.

— Я к вашим услугам. Чем я могу вам помочь?

— Чеченцы говорят, что вы скоро возглавите Пакистан.

Лицо Рехана оставалось бесстрастным, но внутри него закипала кровь. Он поклялся всем присутствующим на его встречах хранить тайну.

— Это преждевременно. Прямо сейчас ситуация слишком сложная для...

Но старик продолжал говорить, как будто разговаривал сам с собой и не знал, что Рехан находится с ним в комнате.

— Вы сказали чеченцам, что получите контроль над ядерным оружием, и вы предложили это оружие чеченцам. Они отказали вам, потому что боятся, что, если бы они обладали ядерным оружием, они сами стали бы ядерной мишенью.

Рехан ничего не ответил. Мускулы на его лице напряглись под аккуратной бородкой. Он взглянул на Хана и других полковников, находившихся вместе с ним в комнате. Он бросил на них взгляд, который, как он знал, должен был показать им, что они никогда больше не будут работать с этими чеченскими придурками, если не смогут придерживать подобные сведения при себе.

Рехан почти встал и вышел из комнаты. Он собирался сделать именно это, но Муршидов продолжал говорить. Старик, казалось, был почти в трансе, не заботясь о неуместности слов, слетевших с его губ.