Под прицелом - Клэнси Том

— Абсолютно.

— Спустись в службу поддержки и возьми свои документы, карточки и наличные.

Грейнджер пожал Дрисколлу руку и сказал:

— Послушай. Я не собираюсь рассказывать ничего такого, чего ты и сам не знаешь, но Пешавар - опасное место, и с каждым днем становится все опаснее. Я хочу, чтобы твоя голова поворачивалась двадцать четыре на семь, хорошо?

Нет, Сэм Грейнджер не рассказывал Сэму Дрисколлу ничего такого, чего тот не знал, но он оценил заботу.

— Мы на одной волне, босс. В прошлый раз, когда я брал небольшой отпуск в Пакистане, дерьмо попало в кадр. Это не то, что я собираюсь повторить в этом году.

Дрисколл перешел границу более года назад и вернулся с серьезным ранением в плечо и пачкой писем родителям своих людей, которые не вернулись.

Грейнджер задумчиво кивнул.

— Если УМР планирует государственный переворот, слишком усердное копание американца привлечет много внимания. Допросите Эмблинга и его агента, затем возвращайтесь. Хорошо?

— По-моему, звучит неплохо, - сказал Сэм.

26

Бригадный генерал Риаз Рехан из объединенного разведывательного отдела Управления межведомственной разведки Пакистана выглядел впечатляюще на заднем сиденье своего серебристого седана "Мерседес". Стройный и здоровый сорокашестилетний Рехан был ростом почти шесть футов два дюйма, а его круглое лицо украшали впечатляющие усы и аккуратная бородка. Когда он был в Пакистане, то почти всегда надевал военную форму и выглядел в ней устрашающе, но здесь, в Дубае, он выглядел не менее могущественным, даже одетый в свой западный деловой костюм и полковничий галстук.

Собственностью Рехана здесь была обнесенная стеной двухэтажная роскошная вилла с садом, четырьмя спальнями и большим бассейном. Он располагался в конце длинной извилистой дороги на Пальме Джумейра, одном из пяти искусственных архипелагов у побережья Дубая.

Прибрежной недвижимости в Дубае раньше было заметно меньше, поскольку природа благословила Эмират всего тридцатью семью милями пляжей, но лидер Дубая не рассматривал географические реалии своей страны как географические границы, поэтому он начал самостоятельно изменять береговую линию путем отвоевания земель у моря. Когда строительство пяти запланированных архипелагов будет завершено, к территории страны добавится более пятисот пятидесяти миль побережья.

Когда роскошный автомобиль генерала Рехана свернул на аль-Хисаб, жилую улицу с величественными домами, которые также, если смотреть с большой высоты, служили верхней левой кромкой рукотворного острова в форме пальмы, Рехан принял звонок на свой мобильный. Звонившим был его заместитель, полковник Саддик Хан.

— Доброе утро, полковник.

— Доброе утро, генерал. Старик из Дагестана сейчас здесь.

— Приношу свои извинения за задержку. Я буду там через несколько минут. Какой он из себя?

— Он похож на моего старого сумасшедшего дедушку.

— Откуда ты знаешь, что он не говорит на урду?

Хан рассмеялся.

— Он в главной столовой. Я наверху. Но я очень сомневаюсь, что он говорит на урду.

— Очень хорошо, Саддик. Я встречусь с ним, а затем отправлю восвояси. У меня слишком много дел, чтобы слушать, как старик с гор России орет на меня.

Рехан повесил трубку и посмотрел на часы. Его "Мерседес" притормозил на маленькой улочке, чтобы пропустить машину из группы охраны, которая следовала за ним, и помчался вперед, к дому.

Рехан всегда выезжал за границу с охраной численностью в дюжину человек. Все они были бывшими коммандос Группы специальных служб, специально обученными работе телохранителей южноафриканской фирмой. Тем не менее, даже с такой большой свитой, Рехан нашел способ передвигаться относительно незаметно. Он приказал своим людям не забивать его машину телами; вместо этого с ним поехали его водитель и ведущий агент личной охраны, всего трое человек в его внедорожнике. Остальные десять обычно оставались с ними в пробке, объезжая их, как спицы в ступице, в своих седанах без опознавательных знаков и брони.

Генерал Сил обороны Пакистана, даже прикомандированный к Управлению межведомственной разведки, обычно не стал бы действовать из конспиративной квартиры за границей, особенно с таким роскошным адресом, как Пальма Джумейра, Дубай, Объединенные Арабские Эмираты.

Но в жизни или карьере Риаза Рехана не было ничего такого, что можно было бы каким-либо мыслимым образом считать даже нормальным. Он жил и работал в поместье на Палм-Айленде, потому что у него были богатые благотворители в Персидском заливе, которые поддерживали его с 1980-х годов, и у него были эти благотворители, потому что в течение тридцати лет Риаз Рехан был чем-то вроде вундеркинда в мире террористических операций.

Рехан родился в Пенджабе, Пакистан, в семье матери-кашмирки и отца-афганца. Его отец управлял транспортным концерном среднего размера в Пакистане, но он также был убежденным исламистом. В 1980 году, вскоре после того, как солдаты российского спецназа высадились на парашютах в Кабуле, а российские наземные войска начали оккупацию Афганистана, четырнадцатилетний Риаз отправился со своим отцом в Пешавар, чтобы помочь организовать конвои для пополнения запасов моджахедов, сражающихся на границе. Отец Рехана использовал свои собственные ресурсы и личные качества, чтобы собрать конвой с легким вооружением, рисом и медикаментами для афганских повстанцев. Он оставил своего сына в Пешаваре и отправился со своим грузом возвращаться в страну своего рождения.

Через несколько дней отец Рехана был мертв, разорванный на куски во время российского авиаудара по его конвою на Хайберском перевале.

Юный Риаз узнал о смерти своего отца и пошел работать. Он сам организовал, собрал и провел следующую партию оружия через границу на караване ослов, который обошел дорогу смерти, в которую превратился Хайберский перевал, вместо этого направившись на север через горы Гиндукуша в Афганистан. Только высокомерие молодежи и его вера в Аллаха заставили его пройти через горы в феврале, но его караван прибыл невредимым. И хотя моджахедам не доставили ничего, кроме старых британских армейских винтовок Ли Энфилда и зимних одеял, руководство УМР вскоре узнало о смелых действиях мальчика.

Во время его третьей поездки через горы УМР помогала ему с разведданными о российских силах в его районе, и в течение нескольких месяцев могущественные и богатые арабы-ваххабиты из богатых нефтью стран Персидского залива оплачивали счета за его поставки.

К тому времени, когда ему исполнилось шестнадцать, Риаз водил огромные колонны с автоматами Калашникова и патронами калибра 7,62 через границу к повстанцам, а к 1986 году, когда американское ЦРУ доставило для УМР первую партию ручных ракет "Стингер" в Пешавар, УМР доверила двадцатилетнему оперативнику из Кашмира переправить высокотехнологичное оружие через границу в руки ракетных расчетов, которые уже прошли подготовку и теперь просто ждали своих пусковых установок.

Ко времени окончания войны УМР определила Рехана в качестве главного кандидата на должность международного агента высшего звена, поэтому они отправили его в школу в Саудовской Аравии, чтобы улучшить свой арабский, а затем в Лондон, чтобы должным образом вестернизироваться и изучать инженерное дело. После Лондона он присоединился к офицерскому корпусу Сил обороны Пакистана, дослужился до звания капитана, а затем покинул армию, чтобы стать агентом, но не сотрудником УМР.

Рехан использовался пакистанской разведкой для вербовки, организации и руководства операциями небольших террористических групп, действующих на пакистанской земле. Он служил чем-то вроде связующего звена между руководством УМР и криминальными и идеологическими группировками, которые боролись против Индии, Запада в целом и даже собственного светского правительства Пакистана.

Риаз Рехан не был членом ни одной из джихадистских организаций, с которыми он работал, ни Революционного совета Омейядов, ни Аль-Каиды, ни Лашкар-э-Тайбы, ни Джейш-э-Мохаммеда. Нет, он был фрилансером, нанимателем по контракту, и он был человеком, который воплотил общие интересы и цели пакистанского исламистского руководства в действия на местах, в окопах.