Под прицелом - Клэнси Том

— Сегодня только условия вашего содержания. Начальник тюрьмы и команда ФБР, отвечающие за ваше содержание под стражей, показали мне Особые административные меры, которым вы подвергаетесь. Они сказали мне, что, когда вы прибыли сюда, вам объяснили все ваши правила.

Эмир сказал:

— В других местах было хуже.

Кокрейн подняла маленькую морщинистую руку.

— Хорошо, сейчас, вероятно, самое время ознакомиться с некоторыми из наших основных правил. Я смогу вдаваться в подробности, когда мы действительно начнем работать над вашим делом, но сейчас я просто скажу, что мне не разрешено фиксировать какие-либо подробности вашего захвата или содержания под стражей до того, как вы прибыли сюда, в ADX Флоренс, три месяца назад. Фактически, я обязана проинформировать вас, что вам не разрешается рассказывать мне ни о чем, что произошло до того, как вы были переданы под федеральную опеку из... — Она тщательно подбирала следующие слова, — откуда вы приехали раньше.

— Мне нельзя..?

— Боюсь, что нет.

Ясин медленно, недоверчиво покачал головой.

— И каким будет мое наказание, если я нарушу это соглашение?

Он подмигнул женщине, стоявшей перед ним.

— Они посадят меня в тюрьму?

Джудит Кокрейн рассмеялась. Она быстро взяла себя в руки.

— Я могу понять, что это уникальная ситуация. Правительство придумывает это по ходу дела. У них возникают некоторые ... трудности при принятии решения о том, как справиться с вашей ситуацией. Однако у них есть опыт рассмотрения дел так называемых вражеских комбатантов в федеральном суде, и я могу заверить вас, что моя организация будет придерживаться высоких стандартов работы генеральной прокуратуры во время вашего судебного процесса.

— Флоренс? Так называется это место?

— Да. Извините; я должна была догадаться, что вам это непонятно. Вы находитесь в федеральной тюрьме в Колорадо. В любом случае... Расскажите мне о вашем пребывании здесь.

Он выдержал ее пристальный взгляд и сказал:

— Ко мне здесь относятся лучше, чем в других местах.

Кокрейн еще раз сочувственно кивнула, жест, который она делала миллион раз за свою долгую карьеру защиты непростительных.

— Мне жаль, мистер Ясин. Эта сторона вашего испытания никогда не будет частью наших обсуждений.

— И почему же это так?

— Нам пришлось согласиться на это условие, чтобы получить доступ к вам. Ваше время пребывания под стражей в США разделено, и разделительной чертой является момент, когда вы приехали сюда, момент, когда вы вошли в федеральную систему. Все, что было до этого, я полагаю, касалось военного и разведывательного сообщества США, и это не будет частью вашей защиты. Если мы вообще будем настаивать на решении этого вопроса, Министерство юстиции просто вернет вас под стражу в вооруженных силах, и вы будете отправлены в Гуантанамо-Бей, и Бог знает, что с вами там случится.

Эмир обдумал это на несколько мгновений, а затем сказал:

— Очень хорошо.

— Тогда давайте начнём. Как часто вам разрешается мыться?

— Э... купаться?

Что за безумие?    подумал эмир. Если бы женщина спросила его об этом в районах проживания пакистанских племен, где он провел большую часть последних нескольких лет, ее бы забили до смерти в окружении толпы ликующих зрителей.

— Да. Мне нужно знать о вашей гигиене. Удовлетворяются ли ваши физические потребности. Удобства в ванной, они приемлемы для вас?

— В моей культуре, Джудит Кокрейн, мужчине не подобает обсуждать это с женщиной.

Она кивнула.

— Я понимаю. Вам это неудобно. И мне неловко. Но уверяю вас, мистер Ясин, я работаю в ваших интересах.

— У вас нет причин интересоваться моими привычками в туалете. Я хочу знать, что вы будете делать с моим судебным процессом.

Кокрейн улыбнулась.

— Как я уже сказала, это медленный процесс. Мы немедленно подадим прошение о судебном приказе habeas corpus. Это требование о том, чтобы вы предстали перед судьей, который затем определит, имеет ли тюремная система право задерживать вас. Судебный приказ будет отклонен, он никуда не денется, так никогда не бывает, но это уведомляет систему о том, что мы будем энергично заниматься вашим делом.

— Мисс Кокрейн, если бы вы были полны решимости защищать меня, вы бы выслушали мои объяснения о том, как я попал в плен. Это было совершенно незаконно.

— Я же сказала вам. Это запрещено соглашением с Министерством юстиции.

— Зачем им это делать? Потому что им есть что скрывать?

— Конечно, им есть что скрывать. Нет никаких юридических оснований для вашего похищения Соединенными Штатами. Я знаю это, и вы это знаете. Но именно это и произошло.

Она вздохнула.

— Если я собираюсь представлять вас, вам придется довериться мне. Пожалуйста, не могли бы вы сделать это для меня?

Эмир посмотрел ей в лицо. Оно было умоляющим, искренним, серьезно настроенным. Смешно. Он пока подыграет.

— Мне нужны бумага и карандаш. Я бы хотел сделать несколько набросков.

— Эскизы? Зачем?

— Просто чтобы скоротать время.

Она кивнула, оглядела комнату.

— Думаю, я смогу убедить Министерство юстиции, что это разумная просьба. Я приступлю к работе над этим, как только вернусь в свой отель.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста. Теперь… отдых. Я хотел бы услышать, в чем состоит ваш отдых. Не хотите ли поговорить об этом?

— Я бы предпочел, чтобы мы поговорили о пытках, которые я перенес от рук американских шпионов.

Кокрейн сложила блокнот с еще одним глубоким вздохом.

— Я вернусь через три дня. Надеюсь, к тому времени у вас будет что набросать и немного бумаги; я смогу сделать это в письме генеральному прокурору. А пока подумайте о том, что я вам сегодня сказала. Подумайте о наших основных правилах, но также, пожалуйста, подумайте о том, как вы можете извлечь выгоду из судебного разбирательства. Вы должны рассматривать это как возможность для себя и вашего дела. Вы можете, с моей помощью, ткнуть пальцем в глаз американскому правительству. Разве вам бы этого не хотелось?

— И вы помогали другим тыкать пальцем в глаза Америке?

Кокрейн гордо улыбнулась.

— Много раз, мистер Ясин. Я говорила вам, что у меня большой опыт в этом.

— Ты сказала мне, что у тебя много клиентов в тюрьме. Это не тот опыт, который я нахожу особенно впечатляющим в адвокате.

Теперь она заговорила, защищаясь.

— Эти клиенты в тюрьме, но они не в камере смертников. И они не за военным частоколом, в отличие от многих других. Тюрьма строгого режима - не самая худшая участь.

— Предпочтительнее мученичество.

— Ну, с этим я вам помогать не стану. Если вас затащат в темный угол этого места и сделают смертельную инъекцию, вы справитесь с этим сами. Но я знаю таких людей, как вы, мистер Ясин. Это не то, чего вы желаете.

На губах эмира играла слабая улыбка, но это было только для виду. Про себя он думал: Нет, Джудит Кокрейн. Ты не знаешь такого человека, как я.

Но когда он заговорил, то сказал:

— Мне жаль, что я не был более учтивым. Я забыл о хороших манерах за много месяцев, прошедших с момента моего последнего разговора с доброй душой.

Шестидесятиоднолетняя американка растаяла перед ним. Она даже подалась вперед, к стеклянной перегородке, сокращая расстояние между ними.

— Я сделаю все лучше для вас, Саиф Рахман Ясин. Просто доверьтесь мне. Позвольте мне поработать с бумагой и карандашом; возможно, я смогу организовать для вас немного уединения или немного больше пространства. Как я говорю своим клиентам, это всегда будет тюрьма, а не рай, но я сделаю это лучше.

— Я понимаю это. Рай ждет меня; это всего лишь зал ожидания. Я бы предпочел, чтобы это было более роскошно, но страдания, которые я испытываю сейчас, сослужат мне службу только в раю.

— Это один из способов взглянуть на проблему, - Джудит Кокрейн улыбнулась. — Увидимся через три дня.

— Спасибо, мисс Кокрейн.