Андрей Завадский - Вечер потрясения
Вареников оказался прав, да иначе и быть не могло. Прошло не больше двадцати минут прежде, чем тьму вспороли лучи фонарей, метавшиеся по полу и стенам туннеля. Хотя противник пытался передвигаться скрытно, шорох множества шагов все равно показался оглушающим грохотом. Шепот на чужом языке, бряцанье амуниции – все это заставило бойцов Варенникова подобраться, направляя стволы АК-74 туда, где свет становился все ярче.
– Приготовились, – громким шепотом произнес Анатолий Вареников, плотнее прижимая к плечу приклад "калашникова" и мягко касаясь пальцем спускового крючка. – Валите всех, кого увидите!
Противник еще не был виден, и только свет фонарей, довольно тусклый, выдавал его приближение. Лучи уже почти дотянулись до отделения, застывшего на позиции, как вкопанное, когда генерал Вареников, чувствуя, как судорожно сжалось вдруг сердце, гаркнул на весь тоннель:
– Огонь!
Когда впереди сверкнуло пламя, и поток трассеров огненным дождем брызнул в лицо, командир десантной роты в один прыжок оказался у стены тоннеля, прижимаясь спиной, туго перетянутой ремнями подвесной системы, в гофрированный металл внутренней облицовки. Рядом повалился кто-то из бойцов, хрипя и дергаясь в конвульсиях, и в свете фонарей было видно, как из зияющих ран в груди толчками вытекает кровь.
Пули свистели в считанных дюймах от лица оцепеневшего майора, и позади звучали вскрики тех, в чью плоть впивались раскаленные кусочки свинца, от которых не спасали бронежилеты – даже если кевлар и выдерживал прямое попадание, энергия малокалиберной пули была такова, что внутренность несчастного превращались в кровавую отбивную.
– Ответный огонь, ответный огонь, – закричал майор, сам вскидывая карабин М4А1 и посылая в невидимого врага короткую неприцельную очередь. – Выключить фонари – русские нас видят! Пользоваться ночным видением!
Противник проявил терпение, застав десантников врасплох и теперь, укрываясь в темноте, вел дьявольски точный огонь, выведя из строя не меньше десятка бойцов за считанные секунды. Тактические фонари погасли, и сквозь очки ночного видения американцы теперь могли рассмотреть излучающие тепло силуэты вражеских солдат. Но сполна воспользоваться своим преимущество наступающие так и не успели – из тьмы с шипением вырвались мерцающие шары осветительных ракет, высвечивая четкие силуэты прижимавшихся к стенам тоннеля десантников, их казавшиеся неестественно бледными в этом мерцающем свете, искаженные гримасой ярости лица, а вслед ракетам устремился новый шквал пуль.
Грохот автоматных очередей оглушил, от пороховой гари, ударившей в ноздри, сперло дыхание, глаза резало от вспышек выстрелов и лучей тактических фонарей. Противники вели друг по другу шквальный огонь с каких-то ста метров, даже меньше, расстояния, ничтожного для того, чтобы промахнулся даже безрукий слепец, и еще меньшего для того, чтобы суметь уклониться от вражеского огня. Выпущенные в упор из АК-74 и американских М16А2 высокоскоростные малокалиберные пули не мог остановить кевлар бронежилетов, и даже титановые пластины оказывались слишком слабой защитой в этом бою. Прошло не больше трех секунд – хватило, чтобы полностью снаряженные магазины успели опустеть – а на ногах оставалось всего несколько человек. И одним из них по прихоти судьбы оказался Анатолий Вареников.
Командующий Сухопутными войсками остался жив, хотя вокруг собирала урожай ненасытная смерть. Генерал видел, как погибали его солдаты, как выпущенная в упор очередь отбросила назад пулеметчика, сбивая его с ног, чтобы тот больше не смогу подняться. Свинцовый шторм сметал пытавшихся остановить врага солдат, успевавших дать в ответ очередь, может быть, две, прежде чем раскаленный свинец впивался в их плоть.
– Суки! – Вареников страшно зарычал, вжав спусковой крючок до упора и чувствуя, как бьется в его руках захлебывающийся огнем "калашников", точно птица, рвущаяся на свободу из ненавистной клетки. – Суки!!!
Смерть обходила стороной генерала, тот сам стал идеальным орудием в ее руках. Чтобы опустошить магазин, расстрелять все тридцать патронов, Варенникову потребовалось всего четыре секунды, и он был уверен, что ни одна пуля не была потрачена впустую. Свинцовые конусы, разгоняясь до девятисот метров в секунду, прошивали легкие бронежилеты американских десантников, вспарывая их тела, а под ноги генералу с веселым звоном сыпались латунные цилиндрики еще горячих гильз.
– Все назад, – прохрипел Вареников, увидев, что рядом осталось всего лишь двое, два молодых парня, яростно поливавших врага огнем из своих АК-74. – Отходим! Назад, черт возьми!
Рассыпанные по дну тоннеля сигнальные ракеты, догорая, отбрасывали мерцающие блики, в которых чернели вражеские силуэты, а в них вгрызались нити трассирующих пуль, словно косой сметая американцев, суетившихся под кинжальным огнем. Фальшфейеры одновременно подсвечивали цели, облегчая работы бойцам Вареникова, и при этом слепили врага – даже столь слабого света хватало, чтобы приборы ночного видения превратились в бесполезные куски пластмассы.
Сгустившийся впереди сумрак озарился яркой вспышкой, и пулеметная очередь огненным бичом хлестнула по припавшим на колено стрелкам. Генерал видел, как одного из парней, не дрогнувших перед лицом наступавшего врага, сбило с ног, отшвырнув к стене, когда в него угодило разом не меньше десятка пуль калибра 5,56 миллиметра.
– Ложись, – крикнул Вареников единственному уцелевшему бойцу, автомат которого захлебывался огнем. – Падай, мать твою!
Вареников сбил с ног солдата, собою закрывая его от летевших из дальнего конца тоннеля пуль. Американцы, чувствуя, что ответный огонь ослаб, палили из всех стволов, видимо, подтягивая все новые силы и медленно, но верно продвигаясь вперед. Пулеметчик, скрываясь в сумраке, бил длинными очередями, прижимая защитников подземной "цитадели" к полу, не давая не то, что прицелиться, просто поднять голову.
– Назад, – приказал Вареников, подталкивая своего напарника. – Ползком, ползком, парень! Высунешься – янки голову на раз отстрелят!
– Сука, – взглянув туда, откуда тянулись нити пулеметных трасс, прошипел солдат, елозя локтями и коленями по усыпанному стреляными гильзами бетону. – У него лента, у падлы!
– Я сказал, назад! Собери магазины, и отходим! Нам вдвоем их не удержать!
В одну очередь генерал выпустил по метавшимся впереди теням остатки патронов, опустошив магазин, и тотчас сунул руку в подсумок на боку убитого сержанта, нашарив там липкий от крови рожок – командир отделения погиб вторым, едва ли успев израсходовать и один магазин. Что ж, он продолжил бой и после смерти, дав уцелевшим лишний шанс выжить.
– Твари! – Анатолий Вареников поднялся на колени в тот миг, когда пулемет впереди умолк. Палец вдавил спусковой крючок до упора, и автомат в руках генерала задергался, плюясь огнем. Вареников видел, как его пули срезали сразу двух вырвавшихся вперед американцев, сметая их свинцовой волной.
Они не поворачивались к американским десантникам спиной ни на секунду – только лицом, куда взгляд – туда и ствол, харкающийся раскаленным металлом. Пули летели в обе стороны, с визгом рикошетируя от стен тоннеля, покрытых металлом, и нельзя было угадать, откуда придет смерть, мчащаяся быстрее звука. Анатолий Вареников, успевший подобрать несколько полных магазинов, не жалел патронов, и ствол его автомата уже отчетливо заалел во тьме подземелья, раскалившись за эти несколько наполненных яростью минут. Впереди мерцали вспышки выстрелов, свистели пули, и не сразу Вареников понял, что уже идет один.
– А, черт! – Генерал замер над распластавшимся телом бойца, которому снесло полголовы очередью, скорее всего, выпущенной наугад, может, в приступе страха, на настигшей свою нечаянную цель. – Ублюдки американские!
Анатолий Вареников готовился к этому бою всю свою жизнь, с той самой секунды, как впервые в восемнадцать лет на его плечи легли погоны рядового, и теперь он видел перед собой живых американцев, врагов, которых можно и нужно было уничтожить. Пусть он остался один против, возможно, нескольких десятков, это ничего не меняло. Задержать врага на считанные минуты, чтобы за его спиной успели занять позиции его соратники, встретив прорвавшегося врага шквалом огня – такова была сейчас цель.
Пригибаясь, опускаясь на колено, вновь вскакивая, отбегая назад на несколько шагов, и все это время, не переставая стрелять, генерал Вареников медленно пятился под натиском врага, наверное, и не подозревавшего, что ведет бой с единственным противником. Патронов уже было на счет, и теперь командующий экономил боеприпасы, стреляя короткими очередями.
– Тридцать три, тридцать три! – приговаривал он, с последним звуком отпуская спусковой крючок – проверенный способ контролировать расход патронов не подвел, каждая фраза означал два-три выстрела, достаточно, чтобы "прижать" еще одного янки, не сбив при этом прицел.
