Джозеф Файндер - Московский клуб
— А ты действительно уже выздоровел?
— Они считают, что да. Я немного слабоват, но мне на самом деле уже намного лучше. А ты правда ходил вчера в горы?
— Да нет, нет, успокойся, это не в горах, — уверенно ответил Чарли. И он не врал.
— Слушай, ты не против провести одну скучнейшую ночь у меня? Ну, знаешь, на случай, если мне что-нибудь понадобится, — сказал отец. Но он произнес это как-то слишком небрежно, неестественно небрежно. Что же ему известно?
— Я был бы даже рад.
Чарли вдруг вспомнил скругленные углы старого холодильника, до сих пор стоящего на кухне у отца. Внезапно в памяти всплыл смутный эпизод из детства.
…Я ребенок. Мне четыре года. Или пять? Я обычный мальчишка, который всюду сует свой нос. Я карабкаюсь вверх по пыльным трубам в углу кухни. Мама уже не убирает квартиру так чисто, как раньше. Теперь она только и делает, что сидит в своей комнате и щелкает на машинке. Позже, когда я подрос, мама объяснила, что она тогда печатала письма разным конгрессменам, в общественные организации и редакции газет. Она старалась доказать всем невиновность отца.
Карабкаясь по трубам выше и выше, я долезаю до трубы с горячей водой и хватаюсь за нее. Она горячая, ужасно горячая. Я визжу от боли: ладонь сильно обожжена. Мама с криком бросается ко мне. За ухом у нее ножик для соскабливания текста. Она, плача и ругаясь сразу, поднимает меня с полу, приносит аптечку и перевязывает обожженную руку.
Затем приходит отец. Он видит повязку и взрывается подобно долго не действовавшему вулкану. Испуганный, я убегаю, прячусь в небольшом закутке под лестницей и прислушиваюсь. Отец, вне себя от ярости, кричит, прижав маму к холодильнику: «Какая же ты после этого мать?! Ведь ты же его мать! Другой матери у него нет!»
И мама, которая лучше меня знает, почему он так взбешен, плача, отвечает: «Я не просила тебя садиться в тюрьму! Я не заставляла тебя садиться в тюрьму! Почему ты сердишься на меня? Сердись на того, кто в этом виноват!»
Сердись на того, кто в этом виноват…
Он никогда не сердился на Уинтропа Лемана.
Почему?
Элфрид Стоун тер стекла очков углом простыни. Он смотрел на сына так проницательно и настороженно, что, казалось, он может просветить Чарли рентгеновскими лучами и узнать самые сокровенные его мысли.
— Спасибо, Чарли, — рассеянно сказал он. — А сколько сейчас времени? О, да ведь сейчас начнется моя передача.
— Твоя передача?
— Да, телевизионное шоу, — объяснил Элфрид. Он нажал кнопку дистанционки, лежавшей на тумбочке. Казалось, ему эта игрушка доставляла огромное удовольствие. — Боже мой, я уже начал смотреть передачи для домохозяек…
Гранитные буквы на фронтоне Бостонской публичной библиотеки составляли лозунг длиной с целый городской квартал. «Для повышения благосостояния образованные люди нужны не меньше, чем свобода и сохранение порядка», — кричала выходящая на площадь Копли надпись.
«Видимо, Сол Энсбэч был слишком образованным человеком», — мрачно подумал Стоун, проходя в зал периодических изданий. Там он отыскал подшивку газеты «Бостон Глоуб» за два последних месяца и начал внимательно просматривать некрологи.
В нескольких шагах от него устроился какой-то вонючий бродяга. Стоун начал быстрее листать страницы.
К этому времени в «Парнасе» уже, конечно, знали о смерти Сола. Вернее всего, там сейчас царил страшный переполох, а так как Чарли был замешан в это дело, ему было небезопасно там показываться. Кто бы ни стоял за убийством Энсбэча, он, несомненно, очень внимательно следил теперь за Стоуном. В данной ситуации это означало, что Чарли не мог свободно передвигаться по собственным документам. Ему нужен был паспорт на чужое имя, и безопаснее всего было получить его вне пределов Нью-Йорка.
Спустя полчаса он нашел то, что искал: заметку о смерти тридцатидвухлетнего мужчины, жителя Мелроуза, небольшого городка на север от Бостона. Стоуну подошел бы любой человек возрастом от тридцати до сорока. Тридцать два — отличный вариант. Парня звали Роберт Джил. Он был государственным служащим и шесть дней назад погиб в автокатастрофе. Чарли был рад увидеть, что причиной катастрофы явилось не состояние алкогольного опьянения водителя. В противном случае это могло бы сильно осложнить дело.
Адрес и номер телефона Роберта Джила Стоун легко отыскал тут же в библиотеке, в потрепанной телефонной книге северного пригорода. Он оказался единственным в Мелроузе Робертом Джилом.
После всего этого Чарли взял напрокат «шевроле» и провел несколько часов, разъезжая по разным публичным агентствам. Он действовал по схеме, известной ему от друга, очень высокооплачиваемого частного детектива Питера Сойера.
Всю необходимую информацию — дату рождения Джила, имена его родителей и т. д. и т. п. — Стоун узнал из некролога. Теперь, всего за три доллара, он запросто получил в Государственном бюро статистики естественного движения населения штата Массачусетс копию свидетельства о рождении погибшего.
Все оказалось удивительно просто. Затем последовало довольно длительное ожидание в Бюро регистрации автотранспорта. Там, сказав, что он потерял водительские права, Стоун получил копию этого документа на имя Роберта Джила, но с его собственной фотографией.
Очень просто.
Затем Чарли заехал в кэмбриджское почтовое отделение, расположенное на центральной площади, и заполнил бланки заявлений на получение корреспонденции на свое имя и на имя Роберта Джила.
— Для оформления потребуется месяца полтора-два, — сообщил почтовый клерк, здоровый седовласый мужчина, взглянув на заявления Стоуна и сделав пометки в каких-то каталогах. Тут его взгляд упал на скрепочку в верхнем углу бланка и, убедившись, что никто не смотрит, клерк схватил тридцатидолларовую бумажку, прикрепленную Стоуном к листку. — Впрочем, мне кажется, что ваш случай относится к тем, когда ящики для корреспонденции предоставляются немедленно, — нехотя заявил он. — Сейчас проверю.
Следующим пунктом маршрута Чарли было фотоателье в нижнем Бостоне, в центре «Гавенмент», где он сделал две цветные фотокарточки для паспорта. Вооруженный водительскими правами, свидетельством о рождении и фотографиями, Стоун отправился в Федеральное здание имени Дж. Кеннеди. Там он подал заявление на новый паспорт, наврав, что его старые документы были потеряны во время последнего путешествия. «Ну, вы знаете, как это иногда бывает», — пожаловался он и попросил ускорить процедуру. Он сказал, что планирует через несколько дней поехать за границу.
Его заверили, что сделают все возможное, и попросили зайти за паспортом через неделю.
Стоуну очень хотелось, чтобы ему никогда не пришлось им пользоваться.
Уже сев в Бостонском международном аэропорту в самолет, направляющийся в Ньюарк, Чарли вдруг со всей ясностью осознал, что выбранный им путь резко изменит всю его жизнь. Сейчас он отправлялся на поиски этой женщины, которая откроет ему наконец давний секрет, способный объяснить причину позора Элфрида Стоуна, убийство Сола Энсбэча, а возможно, и еще чего-нибудь. И Чарли отлично понимал, что кто бы ни стоял за всем этим в ЦРУ, они ни за что не оставят его в покое.
«Твоя сила в информированности», — сказал ему Сол.
Да, как работник «Парнаса» Стоун и так кое-что знал. Он был допущен к самой секретной информации по Советскому Союзу, которая проходила через ЦРУ. Давало ли это ему что-нибудь? Ответ был очевиден и вызвал у Чарли легкую тошноту: нет.
Из того, что он знал, ничего нельзя было использовать для шантажа управления. Он не мог пригрозить, что разгласит какую-либо тайну. В ЦРУ просто пожали бы плечами, ведь об источниках информации он не знал ровным счетом ничего. Все данные об агенте тщательно скрывались даже от элиты «Парнаса».
«Я один, — подумал Чарли, пристегиваясь ремнем и глядя в иллюминатор на взлетную полосу, — я совершенно один».
Прилетев в Нью-Джерси, Стоун сразу позвонил по своему номеру в «Парнас». Трубку подняла Шерри.
— Чарли, это ты? — в ее голосе прозвучало удивление. — Куда ты пропал?
Чарли оставил вопрос без внимания.
— Шерри, Сол сегодня был? — спросил он.
Она помедлила секунду и, приглушенно всхлипнув, произнесла:
— Чарли, Сол мертв.
— Мертв?!
— Он погиб прошлой ночью, Чарли, — с трудом выговорила она, забыв о своем английском акценте. — В автокатастрофе. Из Лэнгли должны прислать кого-то на его место. Но мы все просто ошарашены. Я… я не могу поверить…
— Ты уверена, что это была автокатастрофа, Шерри?
— О чем ты говоришь, Чарли?.. Нам так сказали. Я имею в виду, они…
Им там сказали… Они уже начали свое дело. Чарли резко повесил трубку, бросил следующую монетку и набрал номер Ленни Уэкслера. Он отлично знал, что телефоны в «Парнасе» прослушиваются, а уж разговор по простой, не секретной линии непременно станет известен. Но сейчас у него не было выбора.
